— Вам показалось, — твёрдо говорю я.

— За кого меня держишь?

Найджел хватает моё запястье.

Джюель стремительно подходит ко мне, ожидая, что я начну отступать от испуга. Я поднимаю голову. Мы смотрим друг на друга. И в её глазах я вижу свои. Передо мной моя родная мать. Человек, в котором я всегда желала видеть дом.

Джюель удивлена моей смелостью и в её взгляде я вижу, что она вскипела, хотя движениями и мимикой старается показывать чёрствость.

Она грубо вцепляется в мой подбородок, её металлические кольца впиваются кожу. Она приподнимает мою голову, почти заставляя меня подняться на носочки, а потом грубо отталкивает её, как мешок с мусором.

— Никто не может называть меня по имени.

Я становлюсь в линейку с Найджелом. Теперь мы выглядим так, словно нас собираются отчитать родители.

— Сейчас я убью тебя, Найджел. Максимально обессилю и кину на растерзание фаугам. Прямо перед твоими друзьями, — проговаривает Джюель.

— Зачем рассказывать мне ваши ходы? — подозрительно спрашивает он. — Неужто, чтобы я боялся? Так же вы убили моих родителей?

Ни один мускул на лице Бертран не вздрагивает при упоминании того, что она сделала. Ведьма злорадно хихикает и поворачивается к хранителям, они тоже заражаются фальшивым смехом.

— Вы сказали, что он будет в темнице. Это моё желание.

— Думаешь, мне есть дело до твоих… — она брезгливо осматривает меня, — желаний?! Я делаю только противоположное, девочка.

Мне так и хочется плюнуть ей в лицо: «Моё имя — Милдред, которое, между прочим, дала мне не ты». Бабушка сказала, что я стойкая, что я всё выдержу после потери родителей. Потому что на холоде, в дождливый вечер апреля, когда я родилась, мой иммунитет выдержал. «Они бросили тебя прямо у меня на крыльце. Даже не додумались постучать, спасти тебя. Но ты выздоровела. Ты была в порядке». Карма. Я всегда вспоминала это слово, когда думала о семье. Что если в той аварии отец погиб, а мать забрали покровители? Если посчитать, то моё рождение пришлось как раз на тот день, когда ей исполнилось восемнадцать лет. Это вполне возможно.

Покровителям-родственникам не стирают память. Пару дней назад мне об этом рассказал Найджел. А я бы так хотела, чтобы у меня никогда не было семьи.

— Начинайте, — окликает Владычица своих ручных хранителей. Поблизости появляется посыльный. Он ставит стул для Джюель и исчезает, сыграв свою незначительную роль в заговоре.

Она даже на обычном стуле восседает, как на троне. Джюель прищуривается, смотрит исподлобья. Её эмоции неожиданно застывают.

— Встань рядом, — требует она. Я некоторое время сомневаюсь. Если буду медлить дольше, она заставит меня силой выполнить приказ. Я подхожу и встаю позади неё.

— Ты хотела наказать его. Не благодари, — шепчет она как суровая северная зима. Прежнее ехидство смела безжалостная метель.

Не этого я хотела.

Старый хранитель своей невидимой магией подбрасывает Найджела высоко в небо и просто отпускает. Он летит вниз: руки расправлены, а ноги разъезжаются в разные стороны. Когда он с хрустом падает, я строго держусь, чтобы не вздрогнуть, не отшатнуться или вовсе не понестись прочь в зелёные заросли, однако всё же отвожу взгляд. Благодаря покровительской силе он ломает только одну руку.

— Агх! — выстреливает Найджел, одаривая врага звериным взглядом. Её взор сосредоточен: оценивает его состояние.

— Слабо, — заключает Джюель. Хранитель хмыкает. Сразу трое подключают свою силу. Один душит его невидимыми путами, второй — понемногу жжёт его рубашку, а затем кожу. С каждым разом он всё дольше держит полыхающий красный огонёк.

Покровитель силится не терять сознание, не кричать, но эту боль невозможно выдержать. Я знаю, что такое огонь. Всё моё тело обожгло после того, как я сокрушила фауга. Учитывая, что один хранитель душит его, кричать попросту не получается.

Третий хранитель оставляет порезы по всей коже. Беспощадно брызжет кровь, земля впитывает огромные лужи. Капли тянутся в нашу сторону, с воображаемой надписью в воздухе: «Эта кровь должна поглотить вас». Я инстинктивно отшатываюсь, но Джюель цапает моё запястье со словами:

— Смотри на то, что хотела.

— Я не этого хотела! — выпаливаю я и злобно одёргиваю руку. — Вы использовали меня как предлог.

— Думаешь, ради тебя я перестану делать то, что мне нужно? До чего же ты глупенькая!

Теперь у меня появился повод прикончить Джюель. Я смотрю на неё, и меня насыщает пугающая ненависть.

— Прекрати это, — тут же мне хочется откусить себе язык. Мои слова будут иметь плачевные последствия.

Джюель удивлённо поворачивается ко мне.

— Хочешь такой же участи? — усмехается Владычица.

Она кивает на Найджела, который уже совсем не похож на себя прежнего. Половина его волос сгорела, всё тело покрылось кошмарными волдырями. Он старается изо всех сил вбирать воздух, который ему перекрыли. Его лицо зарделось, глаза точно вылезут сейчас из орбит или лопнут, как воздушные шары.

— Я ручаюсь за него, — отчеканиваю я. И мгновенно вспоминаю, что Найджел советовал не ступать в болото с завязанными глазами. Но мне плевать. Я должна это остановить. Если бы не мой гнев и вспыльчивость, мы бы с Гальтоном самостоятельно всё разъяснили, и Джюель сейчас бы здесь не было. — Прекратите это, пожалуйста.

— Нет, — отрезает Владычица, зрелищно наблюдая за пыткой. Она встаёт со своего «трона», садится возле Найджела и приказывает не душить его. Количество порезов продолжает нарастать, нещадно кровоточа и попадая на щёки правительницы. Её лицо остаётся невозмутимым, хотя всё оно в пятнах и потёках.

— Я убила их, — шёпотом диктует Бертран.

Из глаз Найджела вырываются слёзы. Одна за другой. Грязные, кровавые и горькие капли надвигаются к его острому подбородку. Сейчас плачет ребёнок, который лишился родителей. Убийца найден. Он объявился, наконец, показал свою истинную сторону.

Бездушное существо. Я не верю, что Джюель раньше была человеком с двумя детьми, родителями и какими-то счастливыми чувствами, как на той фотографии с сыном.

— Душегубка, — проговариваю я. Слёзы стремительно подступают, я стойко прячу их, хотя голос мой заметно дрожит.

— Ты думаешь, я сжалюсь над тобой только потому, что мы одной крови? — несмотря на монотонность, Бертран открыто насмехается. — Питер, начинай.

Она приказывает старику, чтобы тот присоединился тиранить Найджела. Я не обращаю внимания, что именно он уготовил покровителю, потому что Джюель направляется ко мне, оскалив зубы в улыбке.

Она останавливается в метре от меня, её взгляд внимательный: ищет испуг в моём лице. Я уверена, что из меня сквозит жаркой яростью, а всё моё тело овеяла огненная аура.

Владычица внезапно сдавливает пальцы на моём горле. Она жмёт так напористо, будто хочет, чтобы моя шея помещалась ей в руку, как безжизненная тростинка.

С первых же секунд удушье вытесняет почти весь кислород из лёгких. Я отчаянно пытаюсь ухватиться за капельку воздуха, убеждая себя в том, что Владычица ослабила хватку. Но она не сделала этого. От безысходности я внушила себе то, чего так смертельно жажду. А вдруг нет? Вдруг она позволяет мне дышать, вдруг я ей для чего-то нужна и она не намерена меня убивать? Пока что. Ей ничего не мешает сломать мне все кости и обвинить в своей беспощадности сферу Чёрного Оникса.

Секунда и я упаду в обморок. Как только в глазах темнеет, Джюель на краткий миг разжимает ладонь. Она поднимает меня с земли так, что кончики пальцев ног едва касаются её поверхности. Отпускает. Я падаю, как тряпичная кукла.

Из-за пазухи женщины поблёскивает дугообразный кинжал. Что есть силы, я ползу назад. Одна её рука как десять мужских: женщина грубо сжимает мои волосы и тащит к эпицентру пыток моего учителя. Сейчас мне здесь самое место.

— Я знаю, что делаю, — без эмоций произносит чудовище в облике моей матери. — Этот день станет твоим клеймом, будет напоминать о том, что великих нужно почитать.