— Мне это и не нужно, пока мы на одной стороне. — Проронил Анхель, отступая назад, ведя перед собой Александру.

— Вы вернетесь. Вернетесь завтра! — Кричал им вслед, бряцая цепями, полуживой вампир, истосковавшийся во тьме в ожидании любопытных и заблудившихся жителей подземелья.

Когда отправленные на поиски инфирматы вернулись с железной пуговицей от кителя одной из мертвых Ив, Гектор от злости разбил фарфоровую вазу, стоявшую на дубовом консольном столике у окна. Помощник Кардинала, поняв, что коридоры пусты, а в нескольких спальнях и на входе к Яме произошел обвал, решил, что сход сводов, вероятно, завалил насмерть тех, кто ещё мог выжить после зверского нападения голодных Ив.

Вдобавок парень, отправленный на ферму, чтобы узнать, почему так долго нет Мехти и Уила, вернулся, пожимая плечами.

Ферма была пуста, и наведавшиеся туда после ухода людей Ивы перевернули все вверх дном, не тронув только мирно лежащий труп Мехти. Их хорошо обучили: не ешь мертвечину, когда не знаешь, что ее убило.

Взяв себя в руки, Гектор собрал всех оставшихся людей в особняке — девять женщин, которые в ту ночь были со своими парами, включая Сашу. Изображать удивление, горесть и растерянность на лице специально ей не пришлось. Кто-то сбегал на псарню и вернулся с известием, что Татарин, о котором все благополучно забыли, стал для полчища голодных дам предрассветным завтраком. Большинство собак разбежались, менее резвые повторили судьбу своего хозяина.

Женщинам теперь запрещалось покидать здание и днем и ночью без сопровождения. Несмотря на недовольство Анхеля Саша, чуть не теряя сознание от голода и недостатка крови, вызвалась вместе с еще двумя девушками пойти на кухню, чтобы из скудных, оставленных продуктов, состряпать обед для девяти человек.

Мужчины же, выделив охрану на двух выходах, надолго ушли совещаться на третий этаж, куда под утро вернулась ночная охрана стены: шесть крепких чистокровных вампиров, остававшихся верными Кардиналу и Гектору Брандту.

Пока они кормились от пары взволнованных девиц, обитатели дома узнали, что ночью стену пытались взорвать дважды. И оба раза она устояла. А также, к большой радости осажденных, в бою у ворот, в посланном арьергарде, погиб Ноэль Бонапарт, левая рука владыки Хайтауэра.

По самым пессимистичным прогнозам, противостояние армии вампиров уже должно было привлечь внимание новостных агентств, и Гектор, как и Кардинал, ожидали днем прибытия средств массовой информации. Чтобы создать давление общественности на неприятеля и воспользоваться этим, одна из девушек должна была простоять на стене до вечера с плакатом "Здесь люди!". Для пущей убедительности ей надлежало пустить слезу, растрогать репортеров и вражеских солдат беззащитным видом и заставить весь мир поверить в то, что армия вампиров у этих стен угрожает невинным человеческим жизням.

Ира была выбрана идеальной кандидатурой, обладающей красотой и театральным талантом, чтобы поколебать сердца зрителей, а Гектор и два добровольца вызвались отвести ее сразу после обеда. Анхель надеялся, что, вернувшись в спальню, ему и Саше удастся, наконец, поспать, и предвкушал томительные объятия под одеялом, а к ночи с востока подойдут силы азиатского владыки и отобьют врага, возвращая мир на земли Бранденбурга.

Но, когда он спустился за ней в кухню, где уже заканчивали трапезу, ему сказали, что она отправилась стирать белье месте с одной из служанок из поместья. А у прачечной он получил ответ, что Саша собирает дрова у леса, потому что только она и знала, где искать ольховые поленья, на которых топятся камины господского дома.

Порядком рассерженный поисками, он бросился к лесу, никого не обнаружив у редеющей опушки, и заволновался. Покричав ее имя безрезультатно, парень вернулся в дом и проверил каждый сантиметр. В спальне его ждал сюрприз. Простыни были изрезаны в клочья, а матрас облит чем-то напоминающим экскременты.

— Дерьмо канарейки… — Рассвирепел Анхель. Ночью этой гадостью пахла клетка с птицей, которую Саша старательно вычистила.

Недоумевая, он вновь спустился в подвал, прислушиваясь всеми органами чувств: нет, даже она не была настолько наивна, чтобы в одиночку отправиться проведать мальчишку на цепи, хоть эта мысль и прокралась Анхелю в голову на мгновение.

Он кинулся было расспрашивать охрану на дверях, с кем ушла его женщина, но те лишь качали головами, неохотно вступая с ним в диалог, что так, мол, и так, ушла с какой-то девицей вдвоем, утащив ворох тряпок. Мысленно посчитав всех девушек, которых видел в особняке и у дома прачки, он понял, что не хватает только Иры и Саши.

В конюшню он ломанулся, чуть не сбив охранника с дороги, но загон, конечно, был пуст. К стене Анхель припустил, сломя голову. В считанные минуты добравшись до водонапорной башни, распугав двух зазевавшихся девиц, он юркнул в низину, где по краю свежей пашни вела к лазу утоптанная тропинка. Он знал: внутренние крепостные ворота будут закрыты, чтобы задержать его. А все, кто остался в доме, будут утверждать, что видели Сашу пять минут назад в другой части поместья.

Её забрали. Обманом. Подлостью. Средь бела дня. От злости он взбирался по отвесной внешней крепостной стене как на паучьих лапах. Там в центре обзора над дорогой, отделенная от Анхеля сторожевой вышкой, стояла Ира, в роскошном белом платье, юбка и шлейф которого спускались с каменных зубцов вниз. Такое платье не сшить за день, она готовилась к этой роли будто всю жизнь. Но где же его Саша… Он был уверен, что найдет ее здесь.

— Я говорил тебе. — Раздался по-отечески спокойный голос Гектора, притаившегося в тени зубца. — За то, что сдала тебя с потрохами, она получила кольцо-пропуск на выход. Утром, как договаривались, я проводил ее за ворота, пока вы слушали доклад охраны. Кстати, даже не вспомнила о тебе. Поезд проходил через станцию час назад. Она уже далеко. Счастливая и в безопасности.

Анхель, застыв, сжал кулаки до крови и хотел развернуться и всадить по самое запястье в нос этому гнусному козлу, но где-то под сводами стены почуял движение и уловил свет кинокамеры.

— Сделай лицо попроще, ты здесь представляешь Кардинала перед глобальным телевидением. Не позорь все его дело. — Гектор выпятил грудь вперед и посмотрел вниз с серьезным видом. Вся эта дешевая бравада с картинно нахмуренными бровями, напускной обеспокоенный вид и прочая игра на камеру были противны Анхелю, но он не был идиотом, и уже знал, как информация работает “за” или “против” них.

— Я хочу выйти. Открой ворота! — Процедил сквозь зубы Анхель.

— Она предала тебя. Не будь дураком. Отец пообещал тебе статус, деньги, любую бабу…

— А я хочу эту. Зачем ты, мать твою, лезешь ко мне? Что я тебе сделал? Ты поэтому вышвырнул ее за ворота?

— Я лишь сделал то, на что тебе духу не хватило.

— Нравятся такие? Ну и пошел бы поискал себе!

— Да, хорошая девочка. Похожа на тебя как сестра, в этом все дело? — Ухмыльнулся Гектор, надменно качая головой. — Мы знаем о тебе всё…

— Ничего вы обо мне не знаете!

— Даже больше, чем ты сам. Твои родители участвовали в репродуктивном эксперименте с целью выявить фертильность зараженных инфирмой. Он увенчался успехом, но они похитили младенца, и скрыли его существование от всех. Вероятно, потому что знали, какое прожорливое нечто породили! И им просто было стыдно за то, какой ты на самом деле урод. И, между прочим, она сама ушла. Сама! — Гектор расхохотался в спину взбешенному Анхелю, который бросился к сторожевой башне и по лестнице чуть не скатился до самого низа, не глядя под ноги.

Солнце в непривычно безоблачном небе стояло высоко, и обнажало изрытую комьями землю, под толщей которой в плотных ящиках покоилась армия вампиров Кардинала. Лучи яростно резали глаза, и парень, зажмурившись побрел прочь, запинаясь и не разбирая дороги. Анхель кожей чуял, что меж лопаток ему смотрит со стены торжествующий взгляд Брандта, и поэтом направился как можно дальше, в спасительную тень хвойного леса, где на обрыве стояла разбитая и выпотрошенная сторожка Татарина.