— Как насчет того, чтобы посетить двор африканского владыки со мной? Он многое мог бы открыть тебе в твоей собственной истории, разве не это ты искал в Бундестаге? Ты даже можешь взять девушку с собой. Она понравилась тебе? Одеяло ведь для нее?

— Я не поеду за сотни ки…

— Нас будет ждать самолет. Сегодня. Встретимся через три часа у ворот, я помогу перебраться на другую сторону. И Анхель, не говори товарищам. Они тебе не друзья.

Анхель подобрал одеяло и в замешательстве посмотрел на этого странного мужчину. Восточная внешность выдавала в нем выходца из Средней Азии, лишь на секунду у него появился турецкий акцент.

— Я убил одного из вас в Стамбуле. Разве не за этим ты здесь? — Тяжело произнес он вампиру. — Хотите предать меня суду?

— Уверен, что тот напал на тебя первым. Если хочешь больше узнать о правилах жизни нашего мира, нет лучшего места, где можно это сделать, чем владения покровителя бандитов — тимарха Хетта. Теперь иди, а меня ждут два миллиона турецких лир или еще один труп. Через три часа у ворот.

Зловещая улыбка тронула уголки его губ, и он поспешил запрыгнуть на второй этаж часовни, минуя разбитую лестницу, и через пустое окно без рамы, выбрался на крышу.

Анхель хотел было прокричать, что срать хотел на его подозрительные предложения, но молча вынырнул в дверной проем и, петляя в зарослях высокой травы, ушел.

Мысль покинуть дом Кардинала, ставший негостеприимным после сегодняшнего инцидента, приятно грела запасным вариантом. Анхель вернулся в комнату, где ровным прямоугольником вскинул одеяло над кроватью и лег поверх, сложив руки в замок в ожидании.

Взвешивая варианты уйти или остаться, он не заметил как прошел час. И на исходе второго забеспокоился. Ревнивый змей заставил его подскочить и пойти искать комнату Гектора, но делать этого не пришлось. На этаже он столкнулся с Уильямом, который сообщил ему, что в поместье произошло убийство, и всех гостей просят собраться в зале. В резиденцию Кардинала для поиска убийцы прибыл владыка Азиатского дома Прадип и его следователи.

Когда Анхель покинул особняк, чтобы наведаться в тайник над прачечной, Саша на том же этаже вошла в кухню, в надежде найти там Милу.

Ей казалось, что вот Мила точно поймет ее состояние без слов. Даст горячей воды отмыть ноги и нальет успокаивающего чаю с ромашкой.

Ужин в подвалах уже давно прошел, и она надеялась, что Лëня его не пропустил. Еë одежда и шерстяной жилет лежали в подсобке там же, где она их оставила.

Огонь в печи давно потух, столы были пусты как и кухня. Мила уже отправилась спать, и Саша не застав никого, опустилась на стул, и, закрыв лицо руками, беззвучно заплакала.

Время шло, и сколько она так просидела, она не знала, но ужасно хотелось в туалет, а лучше в ванную и полежать в горячей воде часа три. Решив, что она достаточно настрадалась и заслужила человеческое отношение, она сгребла в охапку свою одежду, салфетку с бутербродами и направилась искать уборную.

Это оказалась неприметная дверь с самой облезлой ручкой и вытертым ковром напротив нее. Похоже, здесь ковер от крови отмывали чаще всего, потому что он сменил цвет на буро-зеленый с подпалинами от пятновыводителя.

Собрав в это движение всю свою смелость, Саша дотронулась до ручки и с облегчением выдохнула. Туалет и душевая. Повернув кран, она подставила руки под напор теплой воды. На вкус та была чуть соленая, как один из питьевых ключей в подвалах.

Саша набрала в ладонь жидкого мыла из диспенсера над раковиной и встала под воду прямо в платье. Оно все пропиталось еë холодным потом и измялось, а на внутренней стороне покрылось бурыми пятнами.

С чистой головой и телом, выстирав платье, она напялила свою подземную одежду и туго подпоясалась ремешком. Из зеркала над раковиной на нее уставилась опухшая от слез Саша с красным сопливым носом и синяком на шее.

Недолго она смотрела на себя как на незнакомку, пока глаза вдруг сами не нашли в отражении то, чего она никак не ожидала — окно за ее спиной было не заперто.

Вероятно, она могла бы и сама открыть любое из окон на первом этаже, но это до сего момента даже не приходило ей в голову. Оконная рама была задвинута неплотно, скорее всего, для проветривания помещения. Для Александры — это было приглашением совершить ошибку. Она подошла к окну и, тихонько отворив его шире, глянула вниз. Метра полтора, немного страшно, а внизу трава и твердь земли.

Саша вдруг подумала о том, что ночью никому и в голову не придет бежать из резервации. Ночь — это время молниеносно быстрых и кровожадных вампиров. И именно поэтому, у нее все получится.

Она не задумалась о том, как перевалит через ворота, потому что собиралась бежать к морю. Вплавь она доберется до ближайшего городка.

Из окна сквозняком подул весенний ветер, когда Саша распахнула створку и, сев на подоконник, оттолкнулась и полетела вниз.

Сердце с яростью качало по венам кровь, наполненную адреналином и эйфорией побега. Беглянка неслась по высоким зарослям разнотравья, и мокрые волосы хлестали ей по спине.

За широкой полосой леса начиналась каменная гряда, сложенная из каменных и кирпичных обломков прежнего замка Бранденбург. Лишившись тени деревьев, Саша принялась оглядываться и, крадучись ступила на каменные завалы. Ей казалось, что скрежет каменной крошки и бетона под ногами звучал как гром среди ясного неба.

Медленно, но верно она пробиралась вперед, и в ночи вновь проступили очертания деревьев и силуэт строения. Только приблизившись к нему, она поняла, что это псарня. Сразу несколько собак принялось облаивать ночного гостя, но они были надежно заперты внутри дома.

Пригнувшись от страха, Саша обошла дом и немного сменила направление. Слева невдалеке высились обломки небольшого прихода или часовни. Это было понятно по наличию погоста. Покосившиеся надгробия во мраке выглядели мистически жутко, и она поспешила прочь, спотыкаясь и прижимая к себе салфетку с едой и свернутое мокрое платье.

Неожиданно в лицо ей подул стойкий соленым запахом и прохладой настоящий морской бриз. А уже через минуту девушка услышала ту морскую тишину залива, которую не перепутать ни с чем. Шумный лес и мягкая трава заканчивались и начиналось обрывистое песчано-каменное побережье.

Но к Сашиному глубокому разочарованию, она вышла на крутой обрыв. Утес, словно срезанный гигантским ножом, высился над морем, а под ним неглубокие волны бились об камни.

Прыжок был равен самоубийству.

Опустившись на колени у края, она сгребла песок в руки и пропустила струю песчаной пыли меж пальцев на ветру.

— Эй! Стой! — Раздался за спиной мужской возглас, и Саша испуганно припала к земле.

От дома в лесу к ней неуклюже двигалась человеческая фигура. В очертаниях в темноте она различила в руке ружье. Но когда тот подошел ближе, это оказалась всего лишь палка.

Саша в страхе оглянулась на обрыв. Прыжок с такой высоты стал бы смертельным для человека. А смерть перестала быть выходом с тех пор, как она осознала ужас небытия и того, что смерть это еще и не конец.

Перед глазами ее стояла родная мать, вернувшаяся домой после катастрофы во время войны, и ее голод, затмивший материнский инстинкт.

Затаившись, Саша молчала в надежде, что ее просто не заметят, но она была видна как изваяние на фоне лунного света для того, кто прожил на этом утесе годы.

— Ты что здесь? — Спросил, запыхавшись, мужчина. Судя по голосу и сморщенному пятну на шее, он когда-то много и с наслаждением курил, а теперь лишь пища из особняка не давала раку гортани убить его окончательно. — Не стоит туда смотреть. Там выхода нет.

— Я просто заблудилась. — Соврала Саша, вставая с земли.

— Пойдем-ка в дом. Опасно здесь быть, когда у хозяина гости. — Он развернулся и, махнув Саше тростью, предложил следовать в дом, где Саша слышала лай собак.

— Вы живете здесь? — Робко спросила девушка, входя в небольшую комнату, которая располагалась под односкатной крышей с псарней. В клетках настороженно поглядывали на нее собаки. У одной суки огромное светлое пузо говорило о скором появлении щенков.