В холле их ждали Гектор и трое обеспокоенных инфирматов.

— Ты, кажется, пропустил завтрак. Зайдем ко мне, немного выпьем. — Не допуская возражений проговорил вампир, направляясь в свою комнату над залом. От Анхеля не укрылось с каким ненавистным взглядом теперь смотрели на него все мужчины в доме. Никто не рисковал поворачиваться к нему спиной, и кровь Кардинала, похоже, осталась единственным средством насыщения, которое он теперь мог себе позволить. И еще Саша…

Кабинет Кардинала по сравнению с позапрошлой ночью, когда он провел здесь всю ночь в беседах о светлом будущем, теперь казался ему тесной конурой. Вампир на минуту скрылся за портьерой, где хранились его личные вещи и вновь появился, уже закатав рукав. В вытянутой руке он держал жгут для забора крови. Не торопясь, Кардинал смахнул своей детской ладонью какой-то мусор со стола в корзину и предложил Анхелю присесть в кресло подле себя.

Походка его стала шаткой, а когда он сел в кресло, то, закрыв глаза, с хрустом вытянул ноги, сползая в кресле.

Пару минут они сидели молча, пока Анхель не открыл рот.

— Вы знали…

— Мне намекнула твоя татуировка "Я весь из адского огня". В твоих жилах действительно гремучая смесь. Я проверил, взяв каплю крови с перчатки в ночь Паренталий. Ты — бриллиант среди груды углеродистого мусора.

Анхель и сам не заметил, как Кардинал перешел с ним на ты, что раньше он позволял себе лишь с Гектором.

Через силу потянувшись к бокалу на столе, подросток полосанул себя ногтем по затянутой в жгут руке и опорожнил раскрытую вену в хрусталь.

— Разбавь алкоголем, — Кардинал придвинул к Анхелю початую бутылку виски, которая пылилась в углу стола.

— Мне еще нет…, — начал было Анхель, но передумал.

Однажды Хуссейн дал ему попробовать коньяк, и послевкусие было омерзительно постыдным. Он разбил окно в комнате, играя в мяч возле дома. И хотя его никто не ругал, ему было наглядно показано, что алкоголь делает с чувством меры.

Однако сейчас он был уже вдвое старше, и желание доказать себе, что он стал десятикратно сильнее, чем во времена родительской опеки, превосходило невнятные опасения внутреннего голоса.

Парень щедро хлебнул горькой золотой жидкости из бутылки, задержав дыхание, и в три глотка осушил бокал с кровью.

Легкий медицинский запах ударил в нос, но тут же спустился удушливой желчью по горлу в желудок, и по всему телу от груди прокатилась волна тепла. Мышцы его налились, и вены вздулись на шее. Сжав челюсти, Анхель почувствовал ноющую боль в зубах и сосущую пустоту в желудке.

— Ещё? — С заговорщицкой улыбкой ответил мальчишка в кресле напротив, оценив реакцию по лицу Анхеля. Они оба были похожи на пацанов, втайне от родителей распечатавших бутылку спиртного, и Анхель не в силах оборвать это невинное ощущение легкости выпил второй бокал.

Сам не заметил, как в бутылке осталось на донышке, и сознание его помутнело. Парень поднялся, остановив на полуслове очередной идейный монолог Кардинала. И, скороговоркой извинившись, направился туда, куда вела его изнывающая от жажды ласки и тепла душа — в спальню.

Комната была пуста. Постель оставалась холодной с утра и по волоску, оставленному в двери, он понял: она не возвращалась.

Память словно холодной водой из ведра окатила его воспоминаниями о вечере, когда они разделились, и ее повели на допрос к Гектору.

Сердце запнулось и с бешенной скачкой стало биться об ребра, когда он кинулся по коридору в комнату, которую занимал громила. Распахнув дверь, не обращая внимание на сломанную ручку, он ворвался в покои в тот момент, когда Гектор со шлепками натягивал на себя хрупкое женское тельце, задрав тонкие щиколотки себе на плечи.

0— Отвали от нее!! — Взревел Анхель, врезаясь в спину врага, потеряв разум. Отбросив верзилу на подушки, приложив при этом затылком об изголовье, парень уставился на обнаженную девицу с распластанными ногами. Темные волосы Иры разметались по простыне, и она растерянно хлопала глазами, соображая что происходит.

Не та. Прогремело в голове у Анхеля.

— Псих! — Расхохотался Гектор. — Я дал ей пропуск за стену, о котором она так мечтала. Ты бы никогда не дал ей того, что она хотела. Не отпустил бы еë, признайся уже в этом!

Анхель попятился назад, и ноги сами понесли его к двери. У входа, охраняя один из двух доступов в дом, дежурил плотный малый, который накануне тащил Анхеля на цепи. Физиономию привратника перекосило при виде убийцы

— С дороги! — Проревел Анхель, минуя его и выбираясь за дверь.

Впрочем, охранник и не собирался ему мешать, а только плотно закрыл за ним вход. От Молоха исходила губительная аура ярости. Тело его налилось и бугрилось мышцами, а под глазами пролегли тяжелые тени, когда он ворвался в конюшню. Будто в трансе, он вывел коня и, не седлая его, направил в сторону стены.

Зрачки всадника расширились, напоминая два револьверных дула, все органы чувств обострились, и руки до крови сжимали гриву взволнованной спросоня лошади.

Туман уже сгустился настолько, что зрение стало бесполезным, однако Анхель вдруг обнаружил, что слышит запахи и звуки. И может безошибочно определить места, где Ивы спрятали своих обглоданных жертв, где, навалившись на дерево с вампирской силой, они вырывали с корнем надгробные тяжелые деревья, вызволяя все новых и новых прислужниц Кардинала.

Он направил заржавшего коня дальше к воротам, откуда слышались звуки борьбы и кряхтение сражавшихся. Там среди расчлененных тел с повязками на руках, лежали разорванные на куски и женщины в обветшавших суконных униформах.

— Сари! — услышал он из затянутого туманом небытия смутно знакомый акцент. Бросок с огромной силой брошенного мертвого тела сбил его с коня, и лошадь оступившись взвилась на дыбы. В глазах напуганного коня Анхель увидел себя на земле и несущегося к нему через трупы военачальника из лагеря Хайтауэра. Того, что называл его щенком.

Стремглав вскочив на ноги, не замечая уносящегося в никуда ополоумевшего животного, Анхель с ревом бросился на обидчика, целясь зубами ему в левое ухо. В глухом тумане лязгнули доспехи, и противники сцепились насмерть, не уступая друг другу в злости и силе.

Как известно, чтобы получить контроль за происходящим в сновидении, спящему достаточно лишь взглянуть во сне на свои ладони. Однако, сколько Саша не пыталась разглядеть себя, — этот кошмар не прекращался. Не было ни рук, ни тела, ни пространства, в котором она должна была находиться, проснувшись. Только холод. И тьма.

Часами она представляла, как встает и бредет по коридорам в кромешной тьме, где открыты или закрыты твои глаза — не имеет значения. Однако, еë тело так и осталось неподвижным, пребывая между сном и явью, сидящим на полу на скальном выступе у двери без ботинок. Пальцы на ногах закоченели, а нос был полон влаги. Но она не могла пошевелить ни фалангой.

Силы давно иссякли, а рассудок капитулировал, и кольцо с печаткой жгло карман как тридцать серебрянников.

Внезапно за дверью послышался скрип. Саша решила, что это плод ее воображения, когда скрип повторился вновь чуть громче и ближе: кто-то уверенно спускался по лестнице.

Дверь с размахом отворилась, и мрак пещеры прорезал резкий луч света, в котором на фоне скалистых сводов мелькнул сгорбленный от массивных плеч силуэт мужчины. С его одежды на пол капала кровь и ошметки оторванного рукава спускались с разодранного до мяса правого плеча. Ворот рубашки уцелел благодаря креплению нагрудника, который пересекали длинные глубокие царапины.

Захлопнув дверь и вновь погрузив глубины подвала во тьму, мужчина застыл над выступом, и Саша попыталась расствориться во мраке, не издавая даже звука дыхания.

— Ты что тут делаешь? — Прозвучал охрипший голос Анхеля.

Хватая воздух огромными глотками, Саша захлебнулась всхлипом. Она боялась, что он найдет ее. И при этом хотела, чтобы искал.