— Товарищ капитан, — покривился Шамов, — так можно...

— Можно, можно, — перебил Кучеренко. — С вами, как у нас говорят, хочь сядь да плачь, хочь стоячи кричи. С вами можно дойти бог знает до чего... Только запомните, Шамов, настоящий человек — обязательно настоящий гражданин своей страны. Так было во все времена, наше — тем более. Тем более — потому что проявлению гражданственности у нас предоставлен простор неограниченный...

— Все учите, товарищ капитан?

— К сожалению, приходится — вас не научили этому ни в школе, ни в депо. На этой политграмоте наша жизнь держится. Человеку со средним образованием такое надо бы понимать.

— А чего тут не понимать? Это для первачков.

— Эх, гражданин Шамов, — покачал головой Кучеренко, — вы, вдобавок ко всему, зазнайка, нескромный человек. Я бы на вашем месте все же подумал над тем, что вам говорят... Да, да — не кривитесь: що правда, то не грех и сказать. Я бы все же посоветовал подумать, с чего начинается гражданин и с чего — обыватель. Полезно... Очень полезно...

Наконец Павлычев привел Жусупова.

Айдаров кивнул Павлычеву — спасибо и проходи, садись рядом. С минуту молча разглядывал худощавого паренька, стриженного под машинку. «Да, глаза-то злые, — подытожил наблюдения. — верно о нем говорил Кучеренко: этот ударит ножом — «и не поморщится».

— Знаешь, что отец звонил нам? — задал Айдаров первый вопрос.

— Знаю...

— О чем говорил отец, знаешь?

— Знаю...

— Почему же сам не пришел?

Жусупов неопределенно повел плечами.

— Ладно, рассказывай, как и что делал, где был десятого числа, перед отъездом в Джамбул.

До того момента, когда они приехали на вокзал, Жусупов по сути повторил рассказ Нургалиева. А дальше Айдаров насторожился, Кучеренко и Павлычев — тоже.

— ...Немного побыли на перроне, — неторопливо говорил Жусупов. — Потом Футболист сказал, что-то он там забыл. Поехал домой на таксухе.... Звонарь мне: «Скоро танцы кончатся, пойду встречу... э-э... девчат». Я один обретался. Потом Футболист приехал. Уже время, мы решили шестым доехать до Арыси, а Звонаря нет. Мы психуем. Тут видим: идут с танцев. Вместе с другими и Рахим Аскаров шел, с какими-то девчонками...

Вдруг Жусупов замолк. Посмотрел на Айдарова, на других.

— Рассказывайте дальше, — безразличным тоном заметил Айдаров. — Аскаров Рахимбек, или Рахим, — фигура нам знакомая. Итак, шел с другими и Рахим...

Жусупов вроде успокоился.

— Да, шел он, увидел Футболиста, поздоровался. Спрашивает: «Ты на меня не обижаешься?»

— Кто кого спрашивает?

— Аскаров — Футболиста.

— А что Футболист?

— Футболист говорит: «Нет, не обижаюсь».

— А за что Футболист должен был бы обижаться?

Жусупов помолчал.

— Не знаю. Какие-то счеты у них...

— Так, пожалуйста, дальше.

— Да... Прошла группа с танцев. Я в кассу за билетами, Футболист на перроне метал икру — Звонаря все не было... Мы вместе пошли на площадь перед вокзалом — нет... Пошли к депо.

— А почему именно туда?

Жусупов вроде удивился этому простому вопросу.

— Не знаю. Пошли — и все.

— Ну как же так?

— А вот так... Пошли — все. И нашли в тупике Звонаря.

— Да, интересно... А не помните, был там, среди идущих с танцев, Джанибек Умырзаков?

Жусупов подумал.

— Я его всего раз видел. Может, и был, я не узнал.

— А Шамовка был?

— Этого я не знаю.

— Хорошо. Что же дальше?

Дальше Жусупов почти слово в слово повторил рассказ Нургалиева.

Рахима провели к Айдарову. А здесь его, кроме хозяина кабинета, ждали капитан Кучеренко, капитан Бондарев, старший лейтенант Павлычев.

Айдаров подождал, пока Рахим оглядится.

— Ну, как и обещал: прошло несколько дней, и мы готовы устроить тебе очную ставку. С теми лицами, о которых ты говорил, и еще кое с кем... А для начала все же расскажи, где был десятого сентября, что делал.

— В Аральске был, у сестры.

Айдаров легонько усмехнулся.

— Вот тебе бумага, так и напиши, был в Аральске. Напиши, когда выехал из Кзыл-Орды, когда приехал в Аральск, когда вернулся назад.

Рахим писал, остальные молчали. Рахим уловил это. Покосился по сторонам, помедлил — и снова ручка поползла по листу бумаги.

— Все? Кончил? — спросил Айдаров, когда Рахим положил ручку.

Рахим кивнул.

Айдаров взял листок, глянул на него.

— Значит, был в Аральске?

Рахим промолчал.

Айдаров отложил в сторону листок с показаниями Рахима, отложил как что-то неважное, несущественное, чего там — отложил как что-то совершенно ерундовое.

— Ты, конечно, потрудился, писал... А теперь пиши правду

— Но, гражданин начальник...

— Не был ты десятого в Аральске, — сказал негромко Айдаров.

Рахим покосился в одну сторону, в другую. Поджал губы — большой, угрюмоватый нос его стал еще больше.

— С одним с вами можно поговорить? — спросил Рахим Айдарова.

— Нет, нельзя, — твердо сказал Айдаров. — Это, — указал на Кучеренко, — тоже заместитель начальника отдела, все остальные — наши сотрудники. Так что давай при всех — тебе же легче будет.

Рахим вздохнул, обреченно поглядел на собравшихся.

— Думал: возьмут вот так — сразу расколюсь, — заговорил просто, без затей. — В горотделе молчал — у них ничего не было... Давно ждал: так вот возьмут — сразу сдам себя в ломбард, и все...

Рахим долго рассказывал. Говорил много из того, что собравшимся было уже известно. Наконец, вот оно, новое:

— ...На вокзал я после танцев пришел со своим братишкой, с Булатом, и его товарищем, Лешкой Ежовым.

— Зинаида Ежова кто ему? — спросил Айдаров.

— Мать его... Да, пришли на вокзал, а там Звонарь. Последнее время он мне не нравился — Футболиста на меня насылал. И к чувихе моей стал прилипать. Я ему прощал, теперь думаю, хватит, надо поговорить как следует... Я Булату с Лешкой: «Придеритесь к Звонарю». Они подошли к нему...

Булат здоровается, протягивает руку. Звонарь не подает свою. Я ему, Звонарю: «Что, падло, зазнаешься? А ну, пойдем поговорим». Пошли в тупик, между вагонами. Звонарь стоит — руки в карманы, щерится. Думаю: у него что-то есть, наверно, раз руки в карманах... Чтоб он меня не пришил, бросаюсь на него первым... Звонарь вытащил лезвие... Я перехватил его руку, его же лезвием пырнул ему в кишки. Звонарь схватился за живот, крикнул: «Хватит, Рахим, ты меня убьешь», — и побежал от меня. Я догнал, ударил в спину...

— Выходит, «поговорил»? — с горечью спросил Айдаров.

— Так вышло, — ровно сказал Рахим. — Замочить его я не хотел, собирался поучить немного. А он — с лезвием...

Мы сидим в кабинете Галимжана Сарсенбаевича, беседуем с ним, с его помощниками. Беседуем, расспрашиваем не один час. Кажется, все, что на взгляд наших товарищей из милиции, может нас интересовать, уже рассказано по порядку — дело ведь сделано, — теперь разговор перескакивал с одного на другое. Многие реплики в чем-то лишь дополняли рассказ, что-то проясняли.

Мы узнали, что Рахим хотел облегчить свою участь, сказав, что ударил Мамбетова его же ножом. Узнали, что дружки советовали Булату, младшему брату Рахима, взять все на себя: Булат несовершеннолетний, ему «вышка» не грозит. Узнали: Нургалиев сожалел, что простил Рахиму удар ножом: если бы не простил, теперь бы Рахима не взяли за убийство. Узнали также, что Джанибек Умырзаков договаривался с Мамбетовым взять контейнер, но Рахим помешал окончательному разговору. И, видно, потому Мамбетов назвал Джанибека — Джанибек бросил Мамбетова одного, убежал, когда увидел нож в руках Рахима. Узнали и то, что Шамов знаком с Рахимом, так что интуиция не подвела Сарсенбаева. Шамову предъявлено официально обвинение в сокрытии преступника.