— Не знаю, — неуверенно бормочу, глядя на свои скрюченные пальцы. — Наверное. Скорее всего.

— Значит пока без прикосновений, да? — вздыхает он и смотрит куда-то вдаль.

— Да, без прикосновений… Я постараюсь… — запинаюсь, делаю глубокий вдох и продолжаю: — Постараюсь побороть эту фобию. Я думала, что ты не захочешь больше меня видеть.

— Так просто ты от меня не отделаешься, — хмыкает в ответ Бредли и обхватывает мои плечи. Сначала это напрягает, но затем я постепенно расслабляюсь. — Ты очень бледная, заболела?

— Да.

— Зачем вышла на улицу тогда?

— Не могла находиться там…

— Почему?

— Мне кажется, что это не мой родной дом, в котором я выросла. Он бездушный, холодный… Там одиноко и неуютно. Я убегаю к миссис Фостер, которая учит меня готовить… — закатываю глаза и закусываю губу.

— Готовить? То есть… ты не умеешь? — слышу насмешливые нотки в его голосе, и мне хочется сразу же треснуть художника-зазнайку.

— Уже умею! Но раньше, когда я работала моделью, времени на приготовление шедевров не было, знаешь ли, — произношу с сарказмом и опускаю плечи.

— Если хочешь, я тоже дам тебе мастер-класс, — Николас встает передо мной, а в карих глазах пляшут смешинки.

— Нет уж, спасибо. Может, лучше я приглашу тебя на ужин, и ты сам убедишься, что я не так плоха в этом деле, и мои кулинарные способности не уступят твоим? — поднимаю брови и усмехаюсь.

— Но сначала давай тебя вылечим, — он подает руку, но затем прячет ее в кармане, неловко отводя глаза.

Хочу что-то сказать, но язык, словно онемел, я просто поднимаюсь, и мы идем в сторону моего дома.

Лондон, Англия

Запад и Восток Лондона кардинально отличались друг от друга: запад — с фешенебельными зажиточными районами, где цена на жилье переваливала миллионы фунтов, а на тротуарах стояли дорогие машины марок Порш, Феррари, Бэнтли, Роллс-Ройс; и восток, давно ставший пристанищем разных группировок и синдикатов, самыми известными и опасными из которых считали Клеркенуэлский синдикат (или как его еще называют, Семья Адамс или «Команда-А»), Турецкая мафия, Китайские триады, Албанская мафия и Южноазиатская мафия. Хуже обстояли дела с «неуправляемыми» районами, где можно было натолкнуться на отмороженных подростков, шайку наркоманов или кого похуже. В общем, лучше ночью не ходить в Хэкни, Гарлеме или Брикстоне, если хотите сохранить кошелек… и жизнь.

Лондон, как и любой другой крупный город, сочетал в себе роскошь и нищету, красоту и уродство. Так же дело обстояло и с районами — рядом с роскошным благополучным боро мог соседствовать один из самых криминальных районов в мире. Поэтому Запад всегда считался процветающим и богатым, а Восток — бедным и неблагополучным.

Мой путь лежал в Хэмпстед — один из популярных и привлекательных жилых боро Лондона, где обосновался «папочка». На размышления ушло немного времени, после нашей «приятной» встречи — не решалась взять телефон и набрать его номер, поэтому в один из погожих дней села в кэб и поехала в Хэмпстед.

Когда такси остановилось возле кованных медных ворот, губы превратились в букву «О», а глаза расширились. Особняк переплюнул даже резиденцию герцога и герцогини Кембриджских. Казалось, Уильям Джей хотел показать всему миру, что у него «куры денег не клюют». От помпезности «дворца Джея» слепило глаза, но я, сжав зубы, нажала на звонок. Не удивлюсь, если мне даже не откроют — маловероятно, что сюда пускали кого-попало без приглашения. Мелькнула мысль, что лучше бы все-таки предупредила о своем визите. Ждала я минуты три минимум, когда из громкоговорителя раздался скрипучий голос:

— Вы к кому?

— Я Меган Миллер.

Думаю, он предупредил обо мне, поэтому в подробности не стала вдаваться и объяснять. Раздался характерный щелчок, и ворота медленно открылись. Ухоженный подстриженный зеленый газон, клумбы с великолепными рододендронами разных оттенков, небольшой мраморный фонтанчик и дорожки из гальки — все говорило о том, что хозяин живет в достатке и благополучии. Я остановилась возле массивных дубовых дверей, где меня уже поджидала тучная женщина с очень милым и доброжелательным лицом. Она выглядела хорошо, даже несмотря на ее грузность, которая вовсе не портила, а придавала облику изюминку. От нее веяло уютом, теплом и пирожками с ягодами. Женщина расплылась в улыбке и распахнула шире дверь.

— Здравствуйте, мисс Меган, проходите, — голос для ее телосложения был звонким и высоким.

— Здравствуйте, — неуверенно пробормотала и сделала шаг, ступая в мир Уильяма Джея.

Внешний облик особняка мерк, по сравнению с тем, как все выглядело внутри. Дорогой паркет, картины, люстры, мебель — тут каждая вещь стоила миллионы фунтов. Наверное, выглядела я, как нищенка, попавшая в замок короля. Прошла за женщиной в гостиную и устроилась на диване цвета топленого шоколада. Стены молочного оттенка с гравировкой в виде стеблей цветов, вокруг живые букеты в хрустальных вазах, над камином висит картина лондонского пейзажа, стоят статуэтки и яйца Фаберже — чувствуется рука опытного дорогостоящего дизайнера. Окна в пол открывали вид на сад с цветами и небольшими деревьями.

Пока я изучала и восхищалась окружающими вещами, женщина с любопытством разглядывала меня.

— Вы, наверное, приехали к мистеру Уильяму, но он на работе, — отвлек ее голос. — Меня не предупреждали о вашем визите.

— Он не знал, я… — прочищаю горло и продолжаю: — Я приехала к Лиаму.

Женщина понимающе улыбается и кивает.

— Мистер Лиам дома в своей комнате, сейчас его позовут.

— А вы…?

Женщина всплескивает руками и качает головой.

— Боже, простите. Я управляющая, можете звать меня Мартой.

Нас отвлекает довольно низкий мужской голос, и я начинаю нервничать. Парень, кажется, чем-то недоволен. Сразу думаю, что причина в моем появлении. До нас с Мартой доносятся обрывки фраз:

— Почему Марта сразу не позвала? Это же моя сестра!

Щеки краснеют, а дыхание становится прерывистым — он назвал меня сестрой. В проеме появляется довольно высокий парень, одетый в рваные джинсы и светлую футболку с эмблемой Guns N' Roses, наши взгляды встречаются, и на миг время замедляет ход.

— Привет, — говорит он и расплывается в приветливой улыбке, подходя ближе.

— П-привет, — выдыхаю и запинаюсь, словно школьница.

— Марта, почему ты не привела Меган сразу в мою комнату? — хмурится парень и переводит взгляд на управляющую.

— Мистер Лиам, этикет не позволял мне отвести мисс Меган…

— Тупое слово «этикет», — фыркает парень, хватает меня за руку и тащит за собой. Бросаю на женщину извиняющий взгляд и плетусь замладшим братом. Мы поднимаемся по винтовой широкой лестнице из мрамора Пиетра Грей с тонкими белыми жилами и попадаем на второй этаж. Лиам все так же продолжает держать крепко за руку и ведет по коридорам, стены которых обшиты деревом. Открывает дверь одной из комнат и вздыхает, тихо бормоча под нос:

— Эта женщина… Она хотела с тобой поболтать. Ее любопытству нет конца и края.

Он проходит и падает на широкую кровать, широко улыбаясь и рассматривая меня.

— Ну, привет, сестренка.

— Ага, привет.

Комната Лиама — вызов отцу и стандартам. Стены обклеены плакатами разных рок-групп, письменный стол завален листками, нотами, ручками, карандашами и прочей ерундой. В углу стоит акустическая черная гитара и комод с фотографиями, на которых Лиам с друзьями, братом, отцом и матерью — это заметный контраст с гостиной, в которой я находилась пару минут назад, но зато видно, что парню здесь комфортнее, чем в любой другой части особняка.

— Не представляешь, как я удивился, узнав о том, что папочка… только не обижайся, ладно? — поднимает Лиам широкую бровь.

— О… ладно, без обид, хорошо, — киваю головой, устраиваясь на темно-синем кресле-мешке, принимающим форму тела.

— Короче, я немного офигел с того, что у папочки внебрачный ребенок. Стивена новость не так удивила, как меня. Он вообще окунь по натуре, занят исследованиями в универе и весь в студенческой жизни… Ботан.