— Да, но обертку ведь всегда можно поменять, не так ли? И вкус тоже усовершенствовать. Главное — желание.

Джош Райли уходит, а я осознаю, что после разговора с ним чувствую себя легкой, словно перышко, а внутри зарождается угасший свет — это рождается новая звезда.

Нью-Йорк, США

Сегодня четырнадцатое июня — ровно год назад в этот летний день моя жизнь изменилась. Ровно год мой дом — это больница, а люди, с которыми я общаюсь — доктора и медсестры. Я не знаю, какая жизнь течет за стенами, потому что полгода борюсь за то, чтобы заново научиться ходить, улыбаться… жить. Ровно год…

Провожу ладонью по светлой гладкой поверхности двери, все не решаясь открыть ее. Я стою на ногах, и ничего не может быть лучше этого чувства. Конечно, без трости не обходится, но это большой прогресс — я могу сходить в туалет и покупаться без чьей либо помощи. Я МОГУ ХОДИТЬ! Только сначала… Сначала надо открыть эту чертову дверь и победить то, что сидит где-то глубоко внутри. Оновсе время наблюдает за мной, выжидает и тихо смеется. Но сегодня буду смеяться последней я.

Обхватываю позолоченную металлическую ручку и распахиваю дверь. Трость постукивает о светлую плитку ванной комнаты. Шаг. Еще шаг. И я вижу себя настоящую. Ставлю трость рядом и опираюсь руками о раковину, приближая лицо к зеркалу, почти касаясь носом.

Сперва я думала увидетьужасиз кошмаров… Но нет. Не все так плохо. Провожу пальцами по коротким черным прядям, по выпирающим ключицам, тонкой шее, шершавым губам и опускаю руку, разглядывая себя. Я изменилась, да… Если взять фотографию из прошлого и настоящего, можно увидеть двух разных людей.

Прошлая Меган блистала и сверкала, лучилась радостью, жизнью; настоящая — это какая-то ее малая часть. Единственное, что осталось прежним — ярко-зеленые глаза и земляничные губы. Все. Даже форма лица изменилась — скулы стали заметно отчетливее, а кожа из здорового бронзового оттенка превратилась в оливково-серый. Исхудавшая, изможденная и побитая жизнью малолетка из неблагополучной семьи, примерно так. Либо можно добавить еще, что эта школьница сидит на крэке. Из груди вырывается протяжный вздох…

— Что ж, привет, настоящая я. Вот мы и встретились спустя год, — шепчу отражению. — Все не так плохо, знаешь ли, но спа и солнце тебе не помешает. А еще уход за волосами… Даже поганка выглядит лучше, чем ты, но кто сказал, что так будет вечно?

Губы превращаются то ли в улыбку, то ли в ее подобие, а я опускаюсь на прохладный пол, упираясь головой о плитку.

Я сделала это. Джош Райли может гордиться своей работой. «Одуванчик» оказался прав — принятие себя важный шаг. Нооноеще не сдалось, притихло, но не сдалось, нет.

— Но когда-нибудь ты сдашься… — хмыкаю, глядя на светлую плитку, аоноулыбается и уходит в тень, бросая: «Посмотрим, Меган…»

До встречи с Райли у меня есть примерно час. Поднимаюсь на крышу и открываю дверь. Об этом месте мне тоже сказал «одуван»: здесь находится небольшая зона отдыха, пара лавочек, кадки с растениями и прекрасный вид на Нью-Йорк и закаты… или рассветы. В любом случае, крыша спасает меня от ненавистных четырех стен, в которых я до сих пор заперта. Присаживаюсь на одну из лавочек, ставлю рядом трость и смотрю на чистое голубое небо — сегодня в Нью-Йорке жара, а теплый ветер приятно обдувает кожу. Надо бы чаще выбираться сюда, и ногам не помешают прогулки. Пока я передвигаюсь со скоростью черепахи, да и она опережала бы меня, но… Все поправимо. Время. Надо только время.

Остаюсь один на один с мыслями. Хотя я почти все время одна, не считая надоедливого «одувана», Мориса и медсестер. Но они ведь не друзья — я просто их клиент… Сумасшедший пациент, если точнее.

Думаю о своей квартирке в Сохо. Кто за ней следит? Скорее всего, Энди…

А как же домик в Лондоне? Прошел год, как туда никто не наведывался. Надеюсь, миссис Фостер следит за ним. Надо бы ей позвонить.

На самом деле, я должна многим позвонить.

— Звонки в прошлое… — бормочу под нос и улыбаюсь, глядя на высотки из стекла и железобетона, поблескивающие на солнце и кидающие блики.

Так многое надо сделать, а я парюсь в этой Преисподней. Странно, что еще не пожаловала Микаэлла с контрактом в руках и угрозами, как черт из табакерки. Удивительно. Думаю, его «заморозили», но встреча с ней неизбежна — возвращаться в мир глянца я не намерена, поэтому, придется столкнуться с новой головной болью и проблемами. Ведь контракт еще на три года, а с учетом «отпуска» — жаль только не на Таити или еще куда, а в Ад — он продлен на целых четыре. Прекрасно.

Какая же сумма на моем банковском счете? Хмурюсь и тру переносицу. Щелкает выключатель, загорается лампочка и… Мою больную голову озаряет мысль: кто оплачивает пребывание в vip-палате и лечение? Ведь эта больница одна из лучших в США. Деньги на моем счете закончились бы давным-давно. Не хочется предполагать, но… Хмурюсь еще больше, догадываясь, что, скорее всего, это Берфорт. Больше некому, у меня никого нет. Хотя, и нас с ним ничего не связывает. Морис должен знать. Поднимаюсь, коленные чашечки жалобно ноют, но я беру трость и медленно плетусь к дверям.

Доктор удивлен моим появлением, но рад — это читается в его серо-голубых глазах, очерченных морщинками, словно гусиными лапками.

— Меган? Я приятно удивлен. Луиза говорила о твоих успехах. Ты быстро идешь на поправку, — говорит мужчина, складывая руки на столе.

— Надеюсь, меня скоро выпишут из этого… — запинаюсь, откашливаюсь и говорю: — Выпишут.

Уголки его тонких губ поднимаются, а в серо-голубых глазах — смешинки.

— Конечно, думаю, это случится совсем скоро, но… не в ближайший месяц.

Ох, обрадовал.

— Я хотела у вас кое-что спросить, — мнусь и отвожу глаза на стену с дипломами и сертификатами за разные заслуги.

— Да, конечно.

Облизываю пересохшие губы и вздыхаю.

— Мне бы хотелось знать, кто платит за лечение.

Морис наклоняет голову в сторону и проводит указательным пальцем по подбородку, раздумывая.

— Если бы это был мой счет, там бы давно кончились деньги, — неудачно шучу и сухо смеюсь. Получается неправдоподобно. — Да и страховка такие расходы не покроет.

— За лечение платит ваше агентство.

Я поражена ответом, ведь думала, что… Хлопаю ресницами и открываю рот, но доктор останавливает меня и продолжает:

— Как только все произошло, ваше агентство связалось с нами и сообщило, что берет все расходы на себя.

Сглатываю неприятный ком в горле, а в мозгу уже хаотично носятся мысли: зачем им это надо?

— По контракту за все несчастные случаи, происходящие с моделями, платит агентство, поэтому не переживайте насчет этого.

Но я не могу не переживать! Думаю, снизу мелким шрифтом добавлено, что я должна буду отработать все деньги, потраченные на лечение. Примерно представляю, в какую «копеечку» обойдется мне это, и подавляю разочарованный стон.

Первое, с чем придется столкнуться — Микаэлла Хейз. И это будет не самая приятная встреча и разговор года. Что еще хуже, нужно покрыть все штрафы и расходы, которые выставит ІMG. Кругленькая сумма получится… И банковский счет резко обнулится.

За год накопилось достаточно проблем, и внешность — меньшая из них. Как бы печально я не выглядела сейчас, есть дела важнее. Прошлая Меган бы о таком не думала, внешний вид — визитная карточка модели, но прошлой ведь уже нет? Настоящая даже рада, что ей можно хмуриться, закатывать глаза, есть запрещенную пищу. Кстати, про запрещенную пищу, хоть тут не кормят деликатесами, на питание я не жалуюсь, но все-таки… От испанской еды или итальянской не откажусь точно, потому что вся женственность пропала, а смотреть на выпирающие кости — не самое лучшее, что может быть в этой жизни.

Пока я размышляю на глобальные темы, в палате появляется Джош Райли. Признаюсь, с этим мальчиком-одуванчиком мы сблизились, я бы сказала, подружились. Мы можем говорить буквально обо всем на свете, и он скрашивает пребывание в этом «приятном месте».