Римляне считали, что имеют право присваивать все лучшее, что могли взять у завоеванных народов, соседей по известной им части мира.

Это были и философия, и доктрина развития Рима.

Поэт Вергилий о заимствовании римлянами достижений других народов пишет в шестой книге своей поэмы "Энеида":

Римский образ мышления отдавал приоритет политической стороне человеческой деятельности. Политический смысл определял историю римлян, которую образно можно описать так: небольшое зерно кристаллизует около себя и подчиняет себе, постепенно, систематически, а не завоевательными порывами, весь бассейн Средиземного моря и всю западную окраину Атлантического океана.

Римляне не только подчиняют себе весь известный им мир, но и вырабатывают в себе дар подчинения своей личной воли воле общей, для воплощения которой при республике оставляется место для диктатуры, которая у них не политическая случайность, а институт, вступающий в действием при известных обстоятельствах.

Сообразно возрастанию государства, они изменяют форму правления с республики на империю, которая делается учреждением вполне народным, держащимся не внешнюю силою, ибо сколько было слабых, ничтожных императоров, а волею народною, инстинктивно чувствовавшею необходимость империи для поддержания разросшегося государства в трудные и опасные времена.

Взаимоотношения граждан определяются, в продолжение государственной жизни Рима, самым точным и полным образом и составляют собою совершеннейший Кодекс Гражданских законов.

В Риме рабство составляет основной, фундаментальный факт общественного строя.

Культурная деятельность, в тесном смысле этого слова, также совершенно незначительна: в науке, в философском мышлении, так же, как и в искусствах, за исключением архитектуры, Рим не производит ничего оригинального.

Религия римлян бедна внутренним содержанием, лишена глубокого догматического и этического содержания, в ней нет обобщающего свода религиозных доктрин — Священного Писания.

Рим относился индифферентно ко всякой религиозной форме, так что боги всех покоренных народов становились и его богами, национальные божества римлян слились с божествами Греции, став их перевоплощениями. Юпитер сделался Зевсом, Нептун — Посейдоном и так далее. Существенное отличие заключалось лишь в том, что сообразно основной черте психического строя греков их религия получила эстетический характер; религия римлян, также соответственно основным свойствам их мировоззрения и культуры, получила характер политический.

Те учения, которые не могли подчиниться такому политическому взгляду на религию, последователи которых не могли поклоняться обожествленному Римскому государству, готовому под этим условием усыновить себе предмет их специального поклонения, претерпевали религиозное гонение.[36]

Сам Вергилий поэмой "Энеида" о троянце Энее создает римскую параллель к "Илиаде" и "Одиссее" и развивает миф о предках императора Августа.

Величайшей поэт Древней Греции, античности Гомер описывает в "Илиаде", как микенским грекам удалось после осады и хитрости войти в Трою и одержать победу в Троянской войне.

У римского поэта Вергилия в "Энеиде" сын троянского царя Эней по воле богов, дабы продолжить династию троянских царей, бегством из города спасся от плена. Эней долго скитался, побывал в Карфагене, там ему оказала помощь царица Дидона, влюбившаяся в него, и, наконец, приплыл в царство царя Латина, где добился руки царской дочери. И от Энея и его сына Юла произошел римский патрицианский род Юлиев.

Древнеримская цивилизация впитала этрусскую. След от ушедшей культуры остался столь заметным, что, захватив Италию, Наполеон назвал зависимое от Франции королевство Этрурией (Etruria), а брат Наполеона, Луи Бонапарт, организовал поиски гробниц в городе Вульчи и собрал две тысячи предметов высокой художественной ценности, которые в настоящее время находятся в Григорианском музее в Ватикане.

Этруски сохранялись в качестве самостоятельной этнической системы до III века до нашей эры на территории нынешней области Центральной Италии Тосканы, главным городом и экономическим центром которой является Флоренция. [11]

Флоренция — родной и любимый город Данте, здесь он встретил Беатриче, творил, в 1300 году был избран приором (член правительства средневекового города, ставшего с 1115 году независимым).

Флоренция в конце XIII — начале XIV веков бурно развивалась как центр банковского дела, торговли и ремесла (главным образом сукноделия).

Золотой флорин стал общеевропейской валютой. Именно отсюда начнется эпоха Ренессанса.

Данте был дворянином и, следовательно, у него, были корни и в этрусском прошлом.

В 1293 году во Флоренции была принята первая в Европе антидворянская конституция "Установления справедливости", ограничивавшая политические права сословия, к которому принадлежал Данте. Зарождались новые экономические отношения.

Кроме этого, с 1302 года его начиняет преследовать церковь и он лишается возможности жить во Флоренции.

Если бы Данте имел возможность открыто излагать свои мысли, он мог бы изложить свои претензии к церкви, например, такими словами автора XIX века [36]:

"Спрашивается, откуда же берется, где источник той высшей степени благодати, которою будто бы обладают папы?

…если признать, что власть пап не выше, а равна власти Вселенского собора, то такой собор, собираемый при вступлении каждого нового папы, мог бы, конечно, сообщать ему всю власть, весь авторитет, которым сам пользуется.

Но Вселенский собор после смерти каждого папы не собирается…

Остается, наконец, последний способ: надо, чтобы папы черпали своей авторитет непосредственно из того же источника, из которого почерпнули его сами апостолы, то есть чтобы при избрании каждого нового папы повторялось то высокое событие, которое совершилось в Иерусалиме в пятидесятый день после воскресения Христова, именно сошествие Святого Духа.

…кому принадлежит высший в церкви авторитет после апостола Петра?

Очевидно, что он принадлежит другим апостолам.

Но по кончине апостола Петра апостол Иоанн жил еще более 30 лет и, однако же, не занимал римской кафедры и даже призываем на нее не был.

Следовательно, если утверждают, что папам принадлежит главенство над церковью потому, что они суть наследники апостола Петра на римской кафедре, то против этого можно возразить с такою же точно силою, что так как высший церковный авторитет после кончины Петра на эту кафедру призван не был, то из этого необходимо следует, что, по понятиям первых христиан, верховный авторитет в церкви вовсе не соединялся необходимым образом с римским епископством, ибо иначе надо признать, что папы Лин, Анаклет и святой Климент имели преимущество власти и авторитета над самим апостолом Иоанном или что в то время были в церкви два равносильных авторитета, из которых каждый соединял в себе всю полноту церковной власти.