– В восторге! – глаза японца засияли. – Понимаете, моя жизнь была такой скучной – пахал в офисе все время, раз в несколько лет на недельку уезжал путешествовать, но что успеешь за такое время? Всегда чувствовал, что в мире есть волшебство! И тут такой подарок судьбы! Прямо как в кино!

– Да уж, у нас тот еще триллер! – я рассмеялась. – Хироми, можно на «ты»?

– Конечно! – мужчина с готовностью закивал.

– Ты можешь уйти из этого дома в любой момент, никто не будет тебя удерживать.

Японец побледнел.

– Но если у тебя есть время… – мисс Хайд лукаво улыбнулась.

– Есть, есть!

– Тогда я прошу тебя стать нашим фотографом на этот вечер. Нужны снимки всех гостей. Камеру предоставим.

– Почту за честь, Саяна!

– А потом обсудим, где бы ты еще мог пригодиться. Хорошо?

– Конечно!

В комнату вошли Ковач и Спиро. Последний нес поднос с едой. Нос разу же доложил, что на обед у нас мой любимый грибной суп. Желудок, забыв обо всех съеденных на рынке вкусняшках, требовательно заурчал.

– Так, знакомьтесь: Нико и Спиридон, санклиты. Хироми – наш фотограф на этот вечер.

– Очень приятно. – Пролепетал японец, с ужасом и любопытством глядя на них.

– Найдите ему хороший фотоаппарат. – Я встала. – И обращайтесь с ним уважительно. Он гость в нашем с Гораном доме.

– На кой он нам сдался? – прошептал Спиро мне на ухо. – Он же человек!

Ковач усмехнулся, зная, что за этим последует.

– Ах, да! – мисс Хайд лучезарно улыбнулась. – Хироми, можешь задавать любые вопросы вот этому санклиту, Спиро. И если он не удовлетворит твою любознательность, я его накажу.

– Саяна, не подумал, прости. – Пробормотал Мажор.

– Как Ангел Жизни уже простила. А вот как бывший человек – обиделась надолго. Злопамятные мы, люди, знаешь ли.

– Терпи. – Ковач похлопал его по плечу и посмотрел на меня. – Там привезли твой заказ.

– Вовремя. – Мы вышли из комнаты. – К вечеру все готово?

– Почти.

– Саяна, родная! – расстроенный Горан подошел ко мне.

– Помоги Ковачу, пожалуйста. – Мисс Хайд отвела глаза. Госпожа Ангел тоже весьма злопамятна.

Пообедав, я вернулась в спальню. Мой заказ – платье от Саида Кобейси – уже ждало меня там. Сняв белоснежный чехол, я изумленно ахнула. Правильно сделала, что доверилась Мастеру, по телефону кратко объяснив ему, о чем должен говорить мой наряд. Стопроцентное попадание!

Уверенно красное, не кричащего алого, а скорее властного закатного оттенка платье открывало плечи, обрамляя их жесткими волнами по корсажу, обнимало талию и, спускаясь к полу, спереди приоткрывало ноги ассиметричным вырезом. Белые строчки расчерчивали ткань вертикальными лучами, а вишневая вышивка, смягчая их бескомпромиссность, создавала сложные узоры из цветов и вязи по подолу. Безумно красиво! И посыл создает верный. Доспехи, оружие и позиция – в нем было все.

Я надела платье. Благодаря вшитым по бокам потайным молниям оно сидело идеально. Волосы в пучок. Духи. Украшения не требуются. Немного туши и блеска для губ. Все.

Скрипнула дверь.

– Любимая, ты… – Горан покачал головой, глядя на меня с обожанием. – Потрясающая моя!

– Как думаешь, подойдет для объявления войны? – я невесело улыбнулась.

– Вариантов нет?

– Хотелось бы верить, что есть. Но интуиция подсказывает, что нужно поумерить оптимизм.

– Тогда, как ты говоришь, надеемся на лучшее, готовимся к худшему. – Едва касаясь, хорват провел пальцем линию по шее и плечу. – Ты такая красивая! – прошептал он, обняв меня. – А твои духи сводят с ума.

– Спасибо. Тебе тоже пора собираться.

– Ты простишь меня, душа моя?

– Постараюсь. – Я убрала его руки со своей талии. – Ты расстроил меня. И разочаровал – вновь. Это тяжело, Горан.

– Понимаю.

– Я не наказываю тебя. Но мне нужно время. И быть подальше от тебя – пока что.

– Конечно, родная. Буду ждать, сколько скажешь. – Супруг печально кивнул и ушел в ванную.

Ох, уж эта пресловутая ярость Драганов! Сколько уже раз, даже будучи не на меня направленной, она обжигала мою душу? Это часть мужчины, которого я безумно люблю. Та часть, которую не могу принять. Насилие мне всегда претило. Со мной он нежный, ранимый, пылкий. Но большинство тех, кто с ним знаком, боятся его. Опять же, Господи, дай терпения!

Так, хорошо, это не самая большая моя проблема. Надо пережить, как говорил Данила, нашествие Хранителей из земли израильской. Что ж, сегодняшний вечер все расставит по местам.

Итак, начнем. Я окинула взглядом собравшихся в гостиной людей и начала спускаться по лестнице. Подобное уже было несколько лет назад – а кажется, прошла целая жизнь. Тогда на меня глазели санклиты – непонятные, опасные существа, и внутри все сжималось от страха, заставляя ладони потеть.

Сейчас же я не боялась никого. Наивная девушка ушла в прошлое, уступив место госпоже Ангел – уверенной в себе, сильной, любимой и любящей, ставшей матерью. И готовой на все, чтобы защитить детей, супруга и близких. Если для этого придется изменить мир, то так тому и быть!

У лестницы меня встретила Сара. Простое черное платье, нитка жемчуга. Но улыбка искренняя.

– Здравствуй, красавица! Прими от нас подарок. – Она протянула небольшую черную коробку. – Открывай, не бомба.

– Надеюсь. – Хмыкнула я, вынув серебряную трубку, покрытую красивыми узорами.

– Мезуза. – Пояснила женщина. – Вернее, футляр, мезуза внутри. Это свиток с двумя фрагментами из Торы. Нужно прикрепить к косяку в доме, тогда будут защищены все живущие в нем, и зло не проникнет внутрь.– Насколько я знаю, большинство собравшихся считает, что зло уже в доме, – не удержалась мисс Хайд.

– Тогда оно не сможет выйти наружу – только нужно правильно футляр прикрепить. Позже помогу, если захочешь. Кстати, мезуза в нем очень древняя, из Кумранских свитков.

– Вам пришлось ограбить музей?

– Практически!

– Сара, вы мне определенно нравитесь!

– Как говорил Оскар Уайльд – я слышал столько клеветы в ваш адрес, что у меня нет сомнений: вы – прекрасный человек! – Боевая бабуля подмигнула мне. – Но лучше на «ты».

– Спасибо. И за подарок, и за поддержку.

– Пожалуйста. А теперь давай с внуками познакомлю. – Женщина поманила кого-то из дальнего конца гостиной.

Знакомые все люди! Я наклонила голову на бок, глядя на молодую, лет двадцати, девушку в белом платье с пышной юбкой-тюльпаном. Она не шла, а перетекала из шага в шаг, воистину выступая, словно пава. Длинные руки «выпевали» движения – плавно, грациозно и царственно. Точеная фигурка фарфоровой статуэтки тянулась туго натянутой струной вверх за макушкой. Почти никаких выпуклостей – лишь едва ощутимые намеки в нужных местах, как у девочки, что только-только вступила в пору взросления.

В девушке за версту чувствовалась балетная выправка, которая, как и военная, остается навсегда. Не зря я назвала ее Примой – в первую нашу встречу, в туалете петербургского клуба, где она, неуклюже изобразив падение, «позаимствовала» у меня с помощью «блестючего» платья с пайетками несколько волосинок. Тогда ее шикарная грива полностью прикрывала лопатки. Сейчас же каштановые волосы были зачесаны в пучок, волосок к волоску, и, чтобы не оставить ни одной пряди и малейшего шанса, залиты лаком.

«Балетная голова» делала черты по-мужски клиновидного лица еще более резкими. Большой рот был плотно сжат – видимо, позаимствовала привычку у бабушки. Прямой твердый взгляд глубоко посаженных карих глаз нагло толкнул меня в грудь, как два кинжала. Теперь Прима и не думала прятать свою враждебность. Напротив, девушка хотела, чтобы госпожа Ангел была в курсе, что ее люто ненавидят. Что ж, приму к сведению.

– Это Аврора. – Представила внучку Сара.

Мне с трудом удалось сдержать смех. Имя идеально подходило этому монстру с балетной выправкой – с одной стороны, юная дева, хоть и не прекрасна, как нежная заря, но все же по-своему красива, с другой – пробивная сила как у одноименного крейсера. Это у них семейное, мама вон на заднем плане маячит – розовые губки и тщательно уложенные кудри на броне БТРа. Того и гляди из-под юбки дорогущего вечернего платья гранатомет вытащит!