Пинч приложил палец к губам, формулируя ответ. Все это время он избегал взгляда халфлинга, вместо этого внимательно осматривая общую комнату под маской небрежности. — Не хорошая, — наконец признал он. — Но и не обязательно плохая. Я не видел его много лет, так что у него нет веских причин искать меня.

— Из Анхапура, да? — спросил Терин более зловеще, теперь, когда ход событий был ясен. — Где это?

Пинч закрыл глаза, задумчиво вспоминая город, который он покинул пятнадцать лет назад. Он попытался представить себе все изменения, произошедшие в этом месте за пятнадцать лет, увидеть, как изменились улицы, снесенные старые храмы, дома, расположенные за устаревшими стенами. И все же он знал, что Анхапур, который он себе представлял, был таким же сном, как и тот, который он помнил.

— На юге — слишком далеко на юге, чтобы ты мог знать, Терин, — наконец, ответил мошенник с задумчивой усмешкой. Ни для кого не было секретом, что знания Терина о мире заканчивались примерно в десяти лигах за Эльтурелем. Пинч мог бы утверждать, что Анхапур дрейфовал по небу среди огней «Слез Селуны» настолько, насколько мог понять Терин. И все же, возможно, именно воспоминания сделали Пинча более разговорчивым, чем он когда-либо был. Дом и семья просто не были темами для разговоров для людей его профессии. — Это белый город, княжеский город, построенный прямо на берегу Озера Пара. Некоторые люди называют это вареным городом. Выбирай сам.

— Так кто же он такой, этот Клидис, Пинч? — попыталась подлизаться Мэйв. — Он показался джентльменом.

— Старый, глупый человек, — небрежно ответил Пинч, чтобы закончить свои воспоминания. Возможно, нужно было сказать еще что-то, но мошенник больше ничего не объяснил.

Спрайт, чье суждение явно пошатнулось, не собирался позволять Пинчу ускользнуть. — Так что же нам делать? Мы собираемся встретиться с ним?

Пинч налил себе стакан хереса  и бросил на Спрайта желчный взгляд. — Тебя это не касается. Этот парень ищет меня, а не тебя. Сегодня вечером мы добились успеха, и за это требуется немного выпить. Выпьем за моего маленького ныряльщика! — мошенник поднял свою кружку для тоста, и остальные трое быстро последовали его примеру.

— За Спрайта, — хором произнесли Терин и Мэйв.

— Да, за меня, — радостно пробурчал халфлинг. Он глубоко погрузил свое детское личико в переполненную кружку с вином, жадно опрокидывая ее двумя руками, пока напиток не потек по его подбородку.

Пинч сделал осторожный глоток своего вина, в то время как Терин и Мэйв пили долго и упорно. Еще до того, как остальные закончили, их вожак отошел от стола. — Я буду искать вас в обычных местах, — посоветовал Пинч. — Заканчивайте пить и держите глаза и уши начеку. Попы будут усердно искать воров. Не годится, чтобы кого-нибудь из вас сейчас вздернули за шею.

— Как скажешь, Пинч, — мрачно пробормотал Терин, ставя свою кружку на засаленный стол. Зарумянившаяся Мэйв кивнула, принимая предостережение Пинча. А Спрайт молчал, уже отключившись, и храпя на скамейке.

Поплотнее запахнув мантию, Пинч перешагнул через спящую у двери собаку и вышел в бодрящий рассвет.

Грязная дорожка была усеяна комьями старого снега, который цеплялся за участки дневной тени. Прямо сейчас это раннее утро не было ни светом, ни тьмой, но точкой, где время зависло между ними. Ложный рассвет, затмивший нижние звезды, угасал, сменяясь истинным рассветом. Однако здесь первые лучи солнца боролись с зимними туманами, обычными для Эльтуреля. — «Как похоже на Анхапур», — подумал Пинч, наблюдая, как парящий иней кружится по ночным аллеям. Такое сравнение никогда раньше не приходило ему в голову, даже когда он только что приехал с юга. Тогда его путешествия были чем-то новым, чудесным и пугающим; никогда не было времени для таких легкомысленных размышлений.

Мужчина тряхнул головой, тряхнув кудрявыми волосами, как бы желая избавиться от этих романтических представлений и выбросить их из головы. Все эти мысли были вызваны усталостью, и он не мог позволить себе такой роскоши, как отдых. Прежде всего — Клидис.

«Ложа Пяти Лиг» была далеко от обычных мест обитания Пинча. Она возвышалась на полпути вверх по склону Главной Дороги Эльтуреля, на полпути между низменным миром простого человека и верхушкой аристократии. В Эльтуреле адрес человека многое говорил о его статусе. Компаньонки в своих салонах подсчитывали, на скольких улицах от вершины холма находится потенциальный жених. Старьевщики всегда утверждали, что их добыча была собрана с самой вершины Эльтуреля, — бесхитростная ложь, которую их полные надежд клиенты все равно принимали.

Для Пинча имело значение только то, что лучшие продукты можно было найти на улицах, смотревших на город сверху вниз. Конечно, на верхних улицах также было больше всего стражников и волшебников. Именно здесь жили руководители города  в особняке на вершине большого Высокого Холма, вокруг которого располагались храмы тех богов, которые в настоящее время пользовались благосклонностью. Дальше вниз располагались те торговцы, которые стремились выйти за рамки своего класса,  и соперничали за самые отборные — следовательно, самые высокие улицы, из которых можно было выбирать. «Ложа Пяти Лиг» преуспела, занимая практически последнее место перед тем, где сфера привилегированных вытеснила всех остальных.

К тому времени, когда Пинч добрался до квартала, где располагалась гостиница, утренние торговцы уже тащили свои тележки по улицам. Торговцы угрем и обладатели тележек с хлебом соревновались за внимание, наряду с обедневшими ловкачами, которые ходили от двери к двери, предлагая свои услуги. — Быстрое заклинание для уборки в вашем доме, или слово, чтобы подсластить ваше вино? Или, возможно, мадам, вы ищете что-то, что сделало бы вашего мужа немного более влюбчивым. Я могу сделать это для вас, мадам. Для этого нужно  всего несколько монет... и он никогда не узнает, что произошло.

Пинч хорошо знал эти старые трюки. Завтра в доме снова будет грязно; через несколько дней муж будет таким же тупицей, как всегда. Волшебнику было бы все равно. Некоторые, вероятно, даже не вспомнили бы, что изнуряющая суета дня утонула в дешевом вине в пивных, таких как «Горшок Гнома». Так уж обстояли дела — каждый стремился заработать свою монету.

Пинча раздражали лицемеры, которые притворялись, что живут выше других. Он имел дело с констеблями, доверенными лицами, сторожами, даже палачами, покупая их за несколько золотых или серебряных монет, и все же они по-прежнему притворялись чистыми и безукоризненными. Это была шутка; никто не был вне досягаемости золота. Мошенники знали, какую ложь и самообман используют люди, и зарабатывали на жизнь, торгуя этими слабостями. Возможно, именно поэтому Пинч остался в нижнем городе, в отличие от других честных людей, которые претендовали на звание дворян. Среди простого народа, по крайней мере, человек знал свое дело и не стыдился его.

Пинч прервал свои размышления у двери в «Ложу Пяти Лиг» — обширного сооружения из дерева и камня. Он шагнул через дверь в общий зал, который был намного чище, чем место, которое он только что покинул. Холл был пуст, если не считать одинокой уборщицы, мывшей пол. Ее платье висело засаленными лохмотьями, совершенно не гармонируя с изысканным убранством комнаты.

— Девушка, подойди сюда, — скомандовал Пинч, садясь на стул. Вздрогнув от неожиданности, женщина нерешительно подошла. Когда она приблизилась, Пинч положил на стол серебряную монету и лениво повертел ее одним пальцем. — У вас есть гость по имени Клидис?

Взгляд уборщицы был прикован к обещанной монете. — Тот, который выглядит как пустой денежный мешок? Да.

Еще одна монета, сопровождаемая хмурым взглядом, была положена на стол. — Это тот самый. Где?

— Вверх по лестнице в лучших номерах в доме.

Ловким движением он пододвинул серебро к ней, и она схватила его еще до того, как оно перестало двигаться. Сунув монету в карман, она поспешила исчезнуть, прежде чем появился шанс обвинить ее.