Лисса была не готова к такому требованию. — Я... я уверена, что они это сделают. Клянусь, они это сделают, — добавила она с большей уверенностью, взвешивая артефакт в руке.

— Я подготовлю расписку, чтобы вы могли предъявить ее своему начальству, — добавил Пинч для дополнительной убедительности.

— Ваши раны. Вы...

— Сражался ли за амулет — нет, я не герой. Позже, когда мошенник рассказывал эту историю за столом, именно в этом месте он делал паузу и разводил руками с уверенностью, что попал в точку. — Я думаю, это была попытка вернуть его.

Лисса поспешно убрала артефакт с глаз долой. — Вы думаете, они попытаются снова?

— Почти наверняка. Если бы я был вором, я бы так и сделал. Я боюсь, что это подвергает вас опасности.

— Я могу позаботиться о себе.

— Они будут искать вас.

— Я отнесу его в храм.

— Храм Повелителя Утра здесь, в Анхапуре, маленький и плохо финансируется. Эти воры уже однажды украли его из лучше оборудованного храма. Они наверняка попытаются и здесь.

— А если вы выдадите их властям?

— Я не могу. Пинч бессовестно лгал. Если бы ему когда-нибудь пришлось, он бы без колебаний выдал Спрайта и остальных.

— Не можете?

— Я не уверен, кто они такие, и даже если бы я знал, я бы не стал. Поймите — мой успех частично основан на осмотрительности. Потеряй я ее, и никто не будет мне доверять.

Жрица была потрясена. — Это же бизнес для вас!

Пинч отпил чай, который продавец поставила перед ним. — Это услуга. Иногда есть награды, а иногда нет. Мы не можем все жить на пожертвования других, леди.

Она почувствовала яд в этом укусе. — Это не чистый бизнес...

— И я не священник, даже если я облачен в эти красные одежды, — перебил ее Пинч. — Вы живете, чтобы увидеть, как идеальный мир поднимается над горизонтом, как солнце вашего Утреннего Повелителя, и я хвалю вас за это, Лисса. Я же должен жить, чтобы выжить. Кроме того, разве возвращение украденного не является добродетелью? Служанки приходят к священникам, чтобы найти кольца, которые они потеряли; я же просто делаю то же самое без заклинаний.

Жрица многозначительно посмотрела на небо, не желая признавать обоснованность его аргументов. Пинч отхлебнул чаю и дал ей время, но так и не отвел взгляда, ожидающего ответа. Он держал ее на крючке и не собирался позволять ей увиливать.

— Даже в облаке, которое скрывает солнце, есть добродетель, — наконец, пробормотала она. Это была цитата из чего-то, вероятно, из какого-то Священного Писания ее церкви. Это было ее признание в том, что она приняла его точку зрения, ее вера взяла верх над ее добрыми инстинктами.

— «Священники всегда были лучшей добычей», — подумал Пинч про себя. Другие были непредсказуемы, но у священников были свои кодексы, к добру или к худу, дающие более острый рычаг, чтобы склонить их в ту или иную сторону.

— Что вы будете делать с амулетом? — спросил он, резко меняя тему разговора. — Это небезопасно ни для вас, ни для вашего храма.

— Я могу найти какое-нибудь место, чтобы спрятать его.

Пинч покачал головой в знак несогласия, будто он обдумывал этот вопрос про себя, а она не сидела за маленьким столиком напротив него.

— Что?

— То, что было взято, можно найти. Это была поговорка среди их вида.

— У вас есть план получше? — она бросила вызов, как и надеялся Пинч.

— Да, но нет смысла открывать его. Подобно охотнику, вслепую, он ставил ловушку, чтобы подманить добычу поближе.

— Что вы имеете в виду?

— Есть способ, которым вы могли бы сохранить его, но вы этого не сделаете, поэтому я не буду о нем говорить.

— Вы так уверены! — возмутилась она. — Как вы можете быть так уверены во мне?

— Тогда вы отдадите мне амулет?

— Что?

— Смотрите! Все так, как я сказал. Нет смысла продолжать в том же духе.

— Что вы имеете в виду — отдать вам амулет?

— Ничего. Это была глупая идея. Спрячьте ваше сокровище, и будь, что будет.

— Скажите мне.

— Это бессмысленно. Это требует доверия.

— Как то обстоятельство, что амулет будет у вас, защитит его?

— Во-первых, потому что они будут считать, что он у вас, а не у меня. Мы только что встретились — какой еще был смысл, кроме как вернуть ваше сокровище? Следовательно, они будут смотреть на вас как на человека, которого нужно ограбить.

— Во-вторых, они знают мою колкость и боятся ее. Как вы думаете, почему они вообще вернули его? За пять тысяч золотых ноблей? Едва ли. Это сокровище стоит гораздо больше, если бы они могли продать его какому-нибудь конкурирующему священнику или волшебнику. Пинч сделал паузу и сделал глоток чая. — Они боятся моих связей и моего положения. Как королевский подопечный покойного короля, я мог бы приказать арестовать и казнить любого по одному моему слову. Они не перейдут мне дорогу, как перешли бы вам.

Лисса изучала свои руки. — Я не...

— Как я уже сказал — нужно доверие, — разочарованно возразил Пинч. — Вы причиняете мне боль, вот почему я бы не стал поднимать этот вопрос. Во-первых, вы считаете, меня вором и обижаете меня этим. Во-вторых, вы подозреваете меня во лжи. Еще одна рана. В-третьих, вы думаете, что я откажусь вернуть его вам. Еще несколько таких уколов, и я получу от вас побои похуже, чем от тех негодяев.

Лисса попыталась отпить глоток чая, но его горечь проникла ей в душу и не принесла утешения. — Возможно… Я была безжалостна в своих суждениях. Я... верю, что вы правы. Возьмите амулет и сохраните  его для меня.

— Нет. Теперь пришло время закрепить крючок.

— Вы не возьмете?

— Я не буду делать этого только для того, чтобы вам было лучше.

— Тогда сделайте это, потому что вы правы, — настаивала она, вкладывая амулет ему в руку. — Сохраните его для меня, пока я не отправлюсь в Эльтурель через две недели — потому что я буду доверять вам.

Пинч созерцал амулет, изображая некоторое сомнение по этому поводу, прежде чем быстро спрятать его. — Тогда на две недели. Он поднял свою кружку в знак скрепления их слов и улыбнулся своей первой искренней улыбкой с момента их встречи. Две недели — едва ли достаточно времени, чтобы найти покупателя и устроить так, чтобы артефакт исчез еще раз. Было почти стыдно обманывать такую хорошенькую и доверчивую особу.

Она подхватила его тост, не замечая его хорошего настроения. Едва успели чокнуться кружки, как Пинч был уже на ногах и готов идти. — Вы должны дать мне разрешение уйти, жрица Лисса, так как это одеяние мне плохо идет. Я должен найти портного с быстрой рукой. У меня нет желания возвращаться во дворец в таком виде, как я есть. Лучше всего было быстро уйти, прежде чем у нее появится шанс пересмотреть свое решение, и, конечно, его одежда была лучшим оправданием.

Когда они распрощались, Пинч поспешил  по улице, в город, подальше от дворцовых ворот. Предстояла еще одна встреча, прежде чем он сможет приступить к работе, которую ему поручил Клидис.

Пинч нашел свою компанию несколько часов спустя, после того как приобрел себе новое платье. Ни замки не были сломаны, ни головы расколоты, но Красным Жрецам было бы трудно объяснить, почему одного из членов их ордена видели убегающим из прачечной с выстиранным бельем.

Все трое устроились в таверне, куда их отправил Пинч. Снаружи это было убогое заведение, расположенное чуть дальше по переулку от места сбора торговцев рыбой. На юге находились кишащие крысами доки, в то время как кварталы чуть выше по склону были печально известными забегаловками, где мужчина, женщина или другое существо могли найти самые пошлые удовольствия, какие только искали. Здесь, в сумрачной зоне между ними, воздух пропах морской водой, рыбьими потрохами и дешевыми ароматическими маслами. Утрамбованная глина переулка была скользкой от остатков чистки рыбы и казалась музыкальной из-за писка крыс и отрыжки местных пьяниц. В некотором смысле Пинч выбрал это место из-за его атмосферы — учитывая воздух и местность, ни один честный человек, скорее всего, не стал бы вторгаться к ним.