— Нет, нет! Не ходите! Владимир Петрович! — бросилась к нему Танюша.

Он оттолкнул от себя девушку и вошел в черный едкий дым. Я подбежала к парням на асфальте, они были бледные, слабо и медленно дышали. Танюша в отчаянии бросилась в двери за начальником.

— Таня! — все, что успела выкрикнуть я. Девушка скрылась в черном дыму.

Подъехали пожарники, развернули шланги, начали тушить пожар. Я сообщила им, что в здании находятся люди. Молодые парни в пожарной форме без раздумий бросились в здание. Они вытащили Владимира Петрович и еще нескольких ребят, Танюшу вынесли последней и уложили на носилки скорой помощи.

— Ты зачем туда полезла? — набросился на нее наш начальник, кашляя, ругая девушку охрипшим голосом.

— Если с вами что-то случиться… я не смогу… — все что сказала Танюша, с нежностью глядя в глаза Владимиру Петровичу, и потеряла сознание.

Пожар потушили в течение часа, пострадавших не было. Владимир Петрович до последнего был на месте происшествия, давал показания, с горечью наблюдал за тлеющими развалинами — остатками своего ресторана.

— Жаль, очень жаль, — сказал он и позволил увезти себя в больницу.

На следующий день после занятий я была в городской больнице. С двумя пакетами фруктов я приехала навестить Танюшу и Владимира Петровича. Сначала я поднялась к моему начальнику, палата Танюши находилась этажом ниже.

Крепкий, видный мужчина сидел на больничной койке в махровом халате и разгадывал кроссворд.

— Какие люди, — улыбнулся мне мужчина.

— Вот, витамины вам принесла, — я поставила на тумбочку пакет с фруктами. — Как вы себя чувствуете?

— Так. Не очень, — ответил он и закашлялся. — Астарту жалко. Столько сил в нее вложил. Столько лет жизни. Все сгорело. Ты как? Учишься?

— Учусь, — закивала я.

— Работу новую ищешь?

— Нет еще.

— Не затягивай с этим. В этом я тебе помочь больше не могу. Как и всем другим моим сотрудникам. Бывшим сотрудникам. Ничего. Отстроюсь заново. Тогда и поговорим. Ты еще к кому-то? — спросил он, указывая на второй пакет.

— К Танюше.

— Да, зайди к ней, — засуетился Владимир Петрович, нервно поправляя свой халат.

— Так, мой дорогой, укольчики, — в кабинет вошла медсестра в коротеньком халатике.

— Опять? — выдохнул мужчина.

— Ничего, потерпишь, — медсестра игриво виляла бедрами, привлекая к себе внимание мужчины.

— Поправляйтесь, Владимир Петрович, — попрощалась я с бывшим начальником и направилась к выходу.

— Всего хорошего, Надя, — сказал он мне вслед.

В дверях я столкнулась с мужчиной. Знакомый парфюм, черная рубашка, зачесанные назад темные волосы.

— Какие люди. Студенточка. Пришла проведать бывшее начальство? — хитро щурясь, обратился ко мне мужчина.

— Саня, заходи, — позвал друга Владимир Петрович.

— А ты уже уходишь? Может подождешь, я тебя подвезу. До института. У меня как раз в том районе дела, — не пропускал меня Александр.

— Я сама.

— Повзрослела. Давно тебя не видел.

— Как ваша невеста? — я решила поставить мужчину на место и прекратить его заигрывания.

— Не жалуется, — ни чуть не смутившись, ответил он.

— Рада за вас. Нашли свое счастье.

— Нашел, — нагло отвечал он, пристально глядя на меня.

— Ну-ну, не приставай к девочке. Не для тебя, — окликнул друга Владимир Петрович.

— Если не для меня, то для кого? — еще более нахально уставился он, расставив руки на дверные косяки, не давая мне прохода.

— Надя, иди, не обращай на него внимания, — устраиваясь на койке и оголяя руку для укола, сказал Владимир Петрович.

Я откинула с дверного проема руку Александра, протиснулась между мужчиной и дверью, и быстро зашагала по коридору. Неприятная встреча.

Танюша лежала в отдельной палате. В глаза сразу бросился роскошный букет из белых лилий и роз, стоящий на больничной тумбе. Палата девушки была наполнена цветочными ароматами. У Тани было отравление, она надышалась едким дымом и тяжело восстанавливалась. К двум ее худеньким ручкам были прицеплены капельницы. Она выглядела очень уставшей, ее кожа была бледной, под глазами были темные пятна. Чуть улыбнувшись мне уголками рта, Танюша указала взглядом на стул рядом с ее койкой. Я села к ней.

— Спрашивай, — тихо попросила она, разглядывая пышный букет.

— Зачем? — у меня был только один вопрос. Она могла погибнуть в пожаре, но все равно бросилась вытаскивать своего начальника.

— Люблю, — ответила она и маленькие капельки заблестели в ее глазах.

Я поднялась со стула, присела к ней на койку и нежно смахнула слезы, поправила волосы, сохранившие запах гари.

— Всегда любила. Он знает. Но видит во мне только свою помощницу. Танюшку. Это он меня так назвал. Меня даже мама так никогда не называла. Он для меня все, — говорила Таня, не отрывая взгляда от букета.

— Ты говорила, что это был поджог, но официальная версия — неисправность проводки.

— Правду никто не узнает. Правду говорить нельзя. Будь моя воля, я бы посадила этого мерзавца.

— Кого?

— Холода.

— Кого?! — я встрепенулась, услышав знакомую фамилию.

— Александр Холод. Так называемый друг Владимира Петровича. Это из-за него нас подожгли. Приехали братки в черных масках, все разнесли, а потом закидали ресторан бутылками с горючей смесью.

— Не понимаю, — взволновалась я.

— И не надо. Не лезь в эти грязные дела, потом не отмоешься. У Холода много связей, но и врагов достаточно. Натворил дел, прикрылся другом, для него раз плюнуть. А Володя, он… слишком добрый. Понимаешь, это все не для него.

— Ты не знаешь, у Александра есть брат? — сдерживая дрожь в голосе, поинтересовалась я.

— Брат? Не в курсе. Держись от него подальше, ладно? Просто игнорируй. И не дерзи, его это заводит. Ты хорошая девчонка, не порти себе жизнь.

Я вышла из палаты Танюши взволнованной. Меня терзали сомнения, но вывод напрашивался сам. Александр и наш Дмитрий Анатольевич — братья. Если это так, то каким образом можно объяснить свадьбу Элизы? Встречалась с одним братом, а замуж пошла за другого? Санта Барбара. Но они даже не похожи. Александр и Дмитрий, как две противоположности. Нет, сходство есть. У них похожие глаза. Холодные, пронзительные, смотрящие сквозь.

В раздумьях я дошла до нашей с Наташкой квартиры. Там меня ждала еще одна шокирующая новость. В узкой прихожей стоял собранный чемодан. Наташка собирала в дорожную сумку оставшиеся вещи.

— Ты куда? — тревожно спросила я.

— Домой, — ответила она, вытирая рукавом кофты нос.

Ее лицо было распухшим и красным от слез.

— Наташ, что случилось?

— Доигралась. Все, закончилось мое актерство. Надо было родителей слушать и в юридический поступать.

Наташка швырнула к порогу дорожную сумку, села на пол и разрыдалась.

— Наташ, — бросилась я к ней, — что случилось? Миленькая моя. Наташка. Кто тебя обидел? Расскажи. Только не плачь, мы со всем разберемся.

— Ни с чем мы не разберемся! Это все ты со своим театром! Мне это надо было? Зачем я потащилась за тобой? Жизнь, она другая, не такая, как на сцене, не такая, как в твоих фантазиях. Она жестокая и больно бьет, если ошибаешься! Я себе всю жизнь испортила твоим вонючим театром!

Наташка ругалась на меня, кричала, винила меня в своем поступлении. Говорила, что это я сманила ее поступать на театральное. Кричала что, я ей судьбу испортила. Потом эмоции сменились холодностью и отчужденностью. Наташка выглядела потерянной, ее вид меня пугал, но объясняться передо мной она не желала.

— Я еду домой, — спокойно заявила она. — Сегодня забрала документы из института. Квартира оплачена до конца месяца, живи. Потом сама карабкайся.

Она взяла в руки чемодан и сумку и пошла к выходу. Я хотела ей помочь, она наотрез отказалась. Из окна я видела, как водитель такси укладывает ее вещи в багажник машины. Наташка, не оборачиваясь, садиться, хлопает дверью. Машина уезжает.

— Денис, я осталась без всего. Без квартиры, без работы. Мне сегодня нужно съехать. А куда? Работы для студентов нигде нет. Моих накоплений не хватит, чтобы снять новую квартиру. Хорошо, что ты за семестр заплатил, иначе я бы не справилась, — жаловалась я парню.