— Наконец-то сын домой девчонку привел. А то я уже начал сомневаться в твоей ориентации, — говорил отец Дениса. — Подумал, ты из этих.

Денис молчал. Отец не шутил, он был серьезен, говорил с напором, продавливая. Мама держалась отстраненно, была где-то в своих мыслях, хоть и сидела с нами за одним столом.

— Вот скажите мне, Надя, что в мужчине главное? — обратился ко мне отец Дениса.

— Доброта. Честность. Верность, — отвечала я, обдумывая каждое слово.

— Это все романтизм. С возрастом пройдет. Любая взрослая женщина скажет тебе, что главное в мужчине — это деньги. Вы, Надя, надеетесь актрисой стать, правильно?

— Да. Надеюсь, — формулировка вопроса мне была неприятна.

— И на что вы жить будете?

— Справлюсь.

— Справитесь, если на панель пойдете, — бесцеремонно заявил отец Дениса.

— Отец, — Денис подал голос.

— Если ты не хочешь, чтобы твою девушку драли мужики за деньги, начни думать головой, а не жопой! Забирай документы из института!

— Не надо так с ним, — мягко вмешалась мама.

— Тебя спрашивали? — резко бросил ей отец.

Мама Дениса согнулась еще больше, наклонила голову над тарелкой и надела на лицо дежурную улыбку, чтобы скрыть внутреннюю боль.

— Я пахал всю свою жизнь, чтобы выстроить бизнес. Выстроил! В одиночку! И мой сын вместо того, чтобы с благодарность принять и развивать дело отца решает стать артистом!

— Я не хочу продолжать твое дело, мне это не интересно, — спокойно ответил Денис.

Отец Дениса сжал кулаки, стиснул челюсть. Я почувствовала, что Денису сейчас прилетит в прямом смысле этого слова. Мои руки сами легли ему на шею, я инстинктивно приобняла парня и притянула к себе, чтобы защитить его от опасности. Отец бросил на меня полный ненависти взгляд и отстранился.

— Обсудим еще раз. Поговорим. Позже, — заключил он.

После ужина мы закрылись в комнате Дениса. Его мама заботливо передала мне чистое полотенце и попросила сына постелить чистое белье. Мне было очень неловко, ведь она думала, что мы пара.

— У тебя чудесная мама, — сказала я Денису.

— Согласен. У нее удивительное чувство прекрасного.

— Это как?

— Она чувствует музыку, разбирается в живописи, умеет находить красоту в уродстве. В отце как-то нашла. Она в молодости танцовщицей была, у нее куча наград и кубков. Студия танца своя была, постоянные конкурсы, соревнования. Отец постепенно закрыл ее от всего. Сначала запретил поездки, потом попросил сократить количество учеников, чтобы мама больше времени семье уделяла. А однажды собрал все ее кубки, грамоты, награды и выкинул. Сказал, что нужно быть женой и матерью, а не блядью, которая в стразах и пайетках жопой крутит. Мама согласилась. Когда я учился в хореографическом, все мои успехи она воспринимала как свои. Сейчас я вырос, танцевать меня не тянет. Я уже сам не знаю чего хочу. Маму жалко, она такая нежная. Откроет свой шкаф, а там платья для выступлений, она посмотрит на них, рукой проведет по ткани, вышивке, перьям, закроет шкаф. И так каждый день. Он сломал ее. И меня сломать хочет. Дело времени.

— Неправда! Ты очень сильный. Он тебя никогда не сломает.

— Вода камень точит.

— Да, только вода — это ты, а он — камень.

Денис замолчал. С серьезным лицом начал возиться с постельным бельем. Мне очень хотелось отвлечь его, вывести из состояния обреченности.

— Я вообще танцевать не умею, — сказала я.

— Элементарное дело.

— Кому как. Вот если б твоя мама меня поучила.

— Не надо. Не давай ей ложной надежды. Если отец узнает, что она снова за танцы взялась, я ее больше не увижу. Давай лучше так. Иди сюда.

Денис бросил возиться с бельем и подошел ко мне. Положил мою руку себе на плечо, свою руку аккуратно опустил мне на талию.

— Я — вперед, ты — назад. Я — назад, ты — вперед.

Мы не танцевали, просто топтались на месте туда-сюда, но даже на эти простые шаги мне нужно было время, чтобы запомнить их.

— Теперь покружимся, — предложил Денис. Мы осторожно начали описывать маленький круг по комнате. Иногда я наступала ему на ноги, но он тактично не реагировал. Такой серьезный, непростой парень очень нежно вел меня за собой. В какой-то момент мы прижались друг к другу сильнее и от этой новой близости мне стало неловко.

— Я братику сегодня звонила. Его опять к директору вызывали, представляешь, он поджег юбку учителю? — я попыталась скрыть свое смущение пустой болтовней.

— Мне бы на такое смелости не хватило.

— Вот. Человеку десять лет, ни комплексов, ни границ, ничего не ощущает. Может что посоветуешь, как на него повлиять можно?

— Любить надо. Даже за поджог юбки. Надо любить.

У меня сердце сжалось от его слов. Мне страшно было представить, как парень жил все эти годы с деспотичным отцом, как на его глазах менялась любимая мама. Какую глубокую рану он скрывает под своей маской серьезности. Бедный Денис.

— Ты встречалась с кем-нибудь? — спросил он меня.

— Нет.

— Вообще?

— Вообще.

Денис засмеялся, а я принялась оправдываться.

— Когда мне встречаться? Я училась и работала. У меня дома братик, сам знаешь. На маму нельзя было рассчитывать, она у меня резко меняется в настроении. Поэтому я сама планировала нашу жизнь. Когда еду приготовить, когда брата в садик отвести, потом в школу его собирала. Я всегда была чем-то занята.

— Тебе кто-то нравился?

— Денис, я этого не помню. Правда. Наверное, если бы было какое-то сильное чувство, я бы его не пропустила, но, увы, ничего. Думаю, все впереди. А а у тебя как? Встречался с кем-нибудь?

— Встречался.

— Надо же! И где она сейчас?

Денис засмеялся.

— Почему она? Может, это он. Может, мой отец прав насчет меня.

— Денис, мне все равно. Ты такой хороший парень. Люби кого хочешь.

— Учту, — улыбнулся Денис.

— Значит, ты никогда ни с кем не целовалась?

— Что ты пристал ко мне! — я не выдержала его расспросов.

— Смущаешься?

— Ничего я не смущаюсь! Было бы кого смущаться! — возмутилась я. — Не целовалась. По своей воле не целовалась.

— Это как? — не понял Денис.

У меня в голове сразу всплыли воспоминания прошлой ночи. Джип, тошнотворный запах алкоголя и мужского парфюма, чужие мокрые губы, властные руки.

— Лишнего спросил? — обеспокоился Денис, остановив наш танец.

— Извини, просто вспомнила, — ответила я, вытирая слезы.

Денис взял в свои ладони мое лицо, взглянул серьезно своими голубыми глазами.

— Рассказывай.

Мы сели на пол возле дивана и я все ему рассказала, за исключением карточных игр. Денис слушал внимательно, когда мне снова захотелось плакать, он мягко погладил меня по голове и заверил, что будет встречать и провожать меня до работы, каждый день. Отпираться было бесполезно, Денис был человеком слова, сказал — сделал, и ничто и никто его не переубедит.

— Посмотрим кино? — предложил Денис.

Мы стянули на пол одеяло, к дивану положили подушки и легли на них спиной. Денис включил на ноутбуке боевик. Мы посчитали, что именно этот жанр должен поднять нам настроение. После боевика последовала комедия, после мы включили мелодраму. Мы смотрели фильмы и комментировали действия героев, разбирали их поступки. Я смогла расслабиться и забыться. Денис отличный парень и прекрасный друг. Мы с ним немного похожи. Я не помню, как мы уснули, проснулась я на полу, лежа на его плече, укрытая до самого носа полосатым пледом.

Зачетная неделя подходила к концу. Я успешно сдала все дисциплины, даже зачет по хореографии выстрадала. Георгий Адамович дал понять, что у меня нет данных и что он переступает через свои принципы, ставя мне хорошую оценку. Я уже привыкла к подобным его заявлениям, закалилась на них, поэтому страдать не стала. Пашка с Денисом также, как и я, без проблем сдали все отчетности. Приближался новый год. Институт был украшен мишурой, расписными шариками из папье маше и серебристым дождиком. В холле установили высокую искусственную елку и рядом поставили почтовый ящик для анонимных писем с поздравлениями. Девчонки бросали в ящик не только письма с поздравлениями, но и анонимные признания в симпатии.