— Харитон, развяжи этому дураку руки, возьми коня унтера и поехали. Пусть идет куда хочет!.. — сердито произнес Касым и вскочил на коня. — Садись!

…В ту страшную ночь, когда Касым последний раз видел Фатиму, его бросили в тюрьму Порт-Петровска. Сколько дней и ночей провел он там без суда, без следствия! Правда, в тюрьме-то и встретился с замечательными людьми — революционерами.

И все же Касыма, наверное, так и сгноили бы в тюрьме, как угрожал Бийсолтан, если бы не война.

Вместе с другими арестантами его отправили на передовые позиции. Перед боями полковник объявил, что тех, кто проявит в боях отвагу и смелость, совсем освободят от тюрьмы. Тогда-то и получил Касым Георгиевский крест за отвагу и чин вахмистра. Но и в армии нашлись люди, которые разъясняли солдатам, как их обманывают.

И Касым задумался. Значит, и он шел каждый день на верную смерть, чтобы защищать Бийсолтана — опору царского режима. Так почему же он должен проливать кровь таких же, как он сам, бедняков?

Видя, что многие солдаты бросают оружие, Касым решил бежать из армии…

Побег удался.

Теперь Касым потерял счет дням и ночам — так мучительно долго тянулся их с Харитоном путь к родным местам.

В легкой одежде холод пронизывал до костей. Ломило плечо. Редко удавалось достать что-либо из еды и хоть немножко где-нибудь обогреться. Иногда они забирались в какой-нибудь сарай и зарывались там в солому или прятались в заброшенной мельнице. Они знали, как жестоко расправлялись с дезертирами жандармы, нередко расстреливали их тут же, на месте. Каждая новая минута могла стать для них последней.

— Что же мы будем делать дальше? — с тоской спрашивал Харитон.

А Касым и сам еще не знал, что делать. Он вспомнил родной аул, свою мать… «Наверное, горюет обо мне… убивается… Бедная моя мама, как бы я хотел быть рядом с тобой, охранять твой покой!» О Фатиме Касым заставлял себя не думать.

Как-то они подъехали к затерявшемуся в бескрайней степи хуторку. В нем — не больше двадцати домов с растрепанными соломенными крышами и перекошенными заборами. Окна во многих домах заклеены бумагой.

— Харитон, ты лучше меня говоришь по-русски, попробуй попросить поесть, объясни, что мы не бандиты… Видно, и здесь не осталось мужчин…

Харитон постучал в окно крайнего домика. Вышла пожилая женщина и испуганно спросила:

— Что надо, сынок?

— Мы очень голодны, мать, если можете, дайте что-нибудь поесть нам и нашим коням.

Женщина, спотыкаясь, подбежала к Харитону.

— Сынок, мой единственный сын, как и ты, на войне, может быть ты его видел? Федором его зовут, Федор Дормидонтыч, — женщина умоляющим взглядом смотрела на Харитона.

— Нет, мать, не видел. Фронт-то большой, наверное, где-то в другом месте воюет. Да вы не бойтесь, жив он, — ответил Харитон, отводя глаза.

— Спасибо, милок, тебе за хорошие слова. Для лошадей возьмите солому с крыши вон того сарайчика. Федор приедет, сделает новую крышу. — Женщина вошла в дом и вынесла им каравай черного хлеба.

Касым и Харитон поблагодарили женщину за хлеб и сказали, что снимать крышу с сарайчика жалко. Лучше попросят соломы для коней у кого-нибудь из соседей.

В соседнем доме их приветливо встретила молодая женщина. Она накормила коней, угостила путников морковным чаем. Потом старательно промыла рану Касыму. И все смотрела на пего, не отрывая глаз.

— Твоя жена такая же красивая, как и ты? Хорошо, если б всех молодых женщин забирали на войну вместе с мужьями, а то у нас на хуторе не осталось ни одного здорового мужчины, — говорила она.

Оставаться долго на хуторе было рискованно, и Харитон с Касымом снова отправились в путь. Подъезжая к окраине хутора, они решили свернуть на проезжую дорогу, как вдруг послышался звон колокольчика и из-за угла вывернулась коляска.

«Это какой-то большой начальник едет», — подумал Касым и повернулся к Харитону:

— Неужели конец нам?

Оба замерли на месте, надеясь, что на них не обратят внимания. Вот коляска проехала мимо, и всадники вздохнули с облегчением.

Но что это? Коляска вдруг резко остановилась. Кучер соскочил на землю. Из нее вышел человек, постоял немного, посмотрел вокруг и направился прямо к ним. Лицо приезжего прикрывал большой меховой воротник. Подойдя к Касыму, человек отогнул воротник, и Касым остолбенел от изумления: перед ним стоял Сослан.

Касым хотел было спешиться, чтобы обнять его, но так и застыл в нерешительности.

А Сослан словно почувствовал его состояние и сказал:

— Не бойся. Касым, я все тот же сын бедняка Джамая, слезай, поздороваемся, а на одежду мою не обращай внимания. Расскажи мне, как удалось тебе выйти из тюрьмы и где Фатима? Познакомь со своим другом…

После недолгих объятий Касым и Сослан отошли в сторонку. Касым рассказал Сослану обо всем, что случилось с ним.

— А я работаю в Тифлисе, — тихо сказал Сослан. — Сейчас еду из Баку. Заезжал вот в родной аул проведать отца и мать… Вот уже больше месяца я езжу по Северному Кавказу. Очень скоро, дорогой Касым, власть в стране переменится, и ты со своей семьей сможешь счастливо жить. Я сейчас подготавливаю людей, которые идут в села и города, хутора и станицы разъяснять людям идеи Ленина, о котором, помнишь, я много говорил тебе? Ленин жизни своей не щадит ради счастья народа… А что, этот твой товарищ-то — человек надежный?

— Да, да! За правду, за справедливость готов драться. По национальности он осетин. Я его знаю очень хорошо. Если ты веришь мне, верь и ему, — ответил Касым. И они вместе вернулись к Харитону.

— Но как же вам, друзья, быть дальше?! Давайте подумаем вместе. В родных краях вам сейчас показаться нельзя. Вас поймают как дезертиров и, в лучшем случае, снова отправят на фронт. А Касыма поджидает еще и другая опасность: Бийсолтан из-за дочери немедленно расправится с ним.

— Но, Сослан, пойми, я должен найти свою семью. Пусть хоть смерть меня подстерегает — со своего пути не сверну!

— А где ты думаешь ее искать? — задумчиво спросил Сослан.

— Если Фатима жива, то она или в ауле, или в Кисловодске. Я найду, найду ее!.. — все больше волновался Касым.

— Ну вот что, друг, я сейчас дам тебе адрес и пароль к товарищам в Кисловодске. Они помогут тебе с документами и найдут Фатиму. Запоминай адрес и пароль. Харитон тоже может поехать с тобой, — сказал Сослан с какой-то отчаянной решительностью.

Непривычно тихо и темно в Кисловодске, только патруль можно встретить на безлюдных улицах. Касым направил коня к большому с красивой оградой дому и спешился.

«Может быть, здесь моя Фатима? — с тоской подумал Касым. — Я должен войти в эти комнаты».

Опустив руку в карман, где лежал револьвер, Касым пошел к воротам, нащупал маленькую дверь возле железной решетки и толкнул ее.

— Кто ты и что тебе здесь надо? — преградив дорогу, спросил его хмурый, заспанный сторож.

Касым тотчас вытащил револьвер, прошептал:

— Если скажешь хоть слово!.. И собаку свою уйми! — и бросился к лестнице.

Пока сторож приходил в себя, Касым был уже на втором этаже. В замешательстве он остановился, не зная, какую из дверей открыть. «Ну, будь что будет!» — решил он и с силой нажал на дверь, за которой была, как ему казалось, мертвая тишина. Дверь бесшумно открылась.

— О, аллах! — раздался испуганный женский голос. — Кто здесь?

— Не бойся, пожалуйста, не бойся, это ты, Муслимат? Не бойся же. Это я — Касым. Где Фатима? — прошептал он.

— Фатимы здесь нет, — все так же испуганно ответила Муслимат, — она в другой комнате, направо, но если ты сразу войдешь к ней, она может испугаться. Она больна. Я пойду скажу ей… — Муслимат вышла и через несколько минут вернулась за Касымом. — Иди!

Бледная, изможденная женщина, которая лежала на постели и протягивала к нему руки, была так не похожа на его прежнюю Фатиму.

Касым с трудом заставил себя улыбнуться ей.

— Родная моя, ты так похудела, — прошептал он.