Легко достался Нижний московскому князю; Витовт так же легко хотел овладеть Смоленском; в 1395 году во время сильной ссоры между смоленскими князьями Витовт предложил им себя в посредники; неосторожные князья явились к нему все на третейский суд вместе с боярами, и все были захвачены, кроме одного Юрия, бежавшего в Рязань к тестю своему Олегу; в Смоленске начали править наместники Витовта. Тогда против последнего вооружился не князь московский, но знаменитый Олег Рязанский: он вступил в литовские области. Василий Дмитриевич спешил прекратить эту войну: с одной стороны, московский князь уговаривал Олега окончить враждебные действия, с другой — два раза имел свидание с тестем, один раз в Смоленске, другой — в Коломне, когда тот возвращался из Рязанского похода{688}.
Витовт видел, что трудно вступить в открытую вражду с князем, которого отец разбил Мамая и который сам не побоялся выйти навстречу к Тамерлану и потому решился действовать подобно предшественникам, т. е. старался овладеть Восточною Русью с помощью татар. Туктамыш в это время был изгнан из Орды Темир-Кутлуем, именем которого правил Эдигей. Изгнанный хан обратился к Витовту с просьбою о помощи: литовский князь принял Туктамыша под свое покровительство с условием, что если он восстановит его в Орде, то хан поможет ему овладеть Восточною Русью{689}; и в то же самое время между обоими русскими князьями, между тестем и зятем, шла дружелюбная переписка, и княгиня московская гостила у отца в Смоленске, осыпаемая дарами.
В 1399 году Витовт с литовскими и русскими полками, подкрепленный татарами Туктамыша, польскими, немецкими и волошскими отрядами, встретился с полками Темир-Кутлуя и Эдигея на берегах Ворсклы. Здесь в страшной битве, какие давно уже забыла Западная Европа и какие могли иметь только место на границах Европы с Азиею, Витовт потерпел сильное поражение: больше 20 князей, потомков св. Владимира и Гедиминовичей, легло в битве{690}.
Тогда Юрий, изгнанный князь смоленский, и Олег Рязанский, тесть его, узнав, что часть смоленских жителей не доброхотствует Витовту, двинулись к Смоленску и взяли город; Юрий остался в нем княжить; попытка Витовта изгнать Юрия не удалась. Ободренный этим Олег решился действовать наступательно и отправил сына в древние Черниговские области, принадлежавшие Литве, но княжич рязанский был разбит и взят в плен Витовтом{691}; в том же 1402 году умер Олег Рязанский, и в следующем Витовт осадил Смоленск{692}, но опять безуспешно.
Тогда князь Юрий, зная, что ему не будет покоя от литовского князя, поехал в Москву и предложил Василию свое подданство. Василий отвергнул опасное предложение: взять Смоленск значило объявить войну Витовту, который имел право доискиваться этого города, как уже прежде ему принадлежавшего{693}; притом московский князь надеялся на необыкновенную крепость Смоленска, отразившего уже два раза приступ Витовта. В самом деле, при тогдашнем несовершенстве ратного дела Смоленск мог быть взят только изменою; мы видели, что московский князь овладел Нижним с помощию бряр; Витовт овладел Смоленском с их же помощию. Мы имели уже случай заметить, что интерес бояр заставлял их переходить от слабых князей к сильнейшим; в Смоленске к этой причине присоединилась еще другая: князь Юрий, человек жестокий и безнравственный, навлек ненависть бояр, и в то время, как он жил в Москве, склоняя Василия принять его под свою защиту, бояре сдали Смоленск Витовту. Московский князь, сведав об этом, изъявил сильное негодование: не зная поведения Юрьева в Смоленске, он сначала обвинил было его самого в измене, будучи уверен, что без измены взять Смоленска нельзя{694}. Хитрый Витовт привязал к себе Смоленск поведением, совершенно противоположным Юрьеву, осыпая граждан льготами{695}. Так пало знаменитое княжество Ростиславичей, отчина Мстиславова.
Взятие Смоленска ободрило Витовта совершенно: он начал снова наступательные действия на Московскую Русь, именно на области Псковские; тогда Василий Дмитриевич двинулся сам с полками на Витовта{696}, и как последний хотел овладеть Москвою с помощью татар, так и Василий заключил союз с ханом Шадибеком, который прислал к нему на помощь отряд монголов{697}. Князья московский и литовский сошлись близ Крапивны, в нынешней Тульской губернии, для решительной битвы, но оба боялись ее, начали переговоры, заключили перемирие и разошлись{698}.
Скоро московский князь нашел верных союзников в собственных областях Витовта, в Литовской Руси. В 1406 году приехал к нему из Литвы на службу князь Александр Нелюб, и в. князь отдал ему Переяславль в кормление{699}. В следующем 1407 году неприятельские действия возобновились: оба князя взяли друг у друга по городу; но против Витовта вооружился двоюродный брат его Свидригайло Ольгердович, князь северский, любимый русским народом; этот князь стоял в числе недовольных Витовтом и как глава православной партии был в тесном союзе с Москвою: Свидригайло не пустил Витовта далее в Московские области{700}, и опять был заключен мир под Вязьмой.
В 1408 году Свидригайло отъехал в Москву, с ним вместе отъехал черниговский епископ, 6 князей и целая толпа бояр Южной Руси; Василий не знал, чем изъявить свое радушие этому драгоценному союзнику; он дал ему на кормление Владимир со всеми волостьми, Переяславль{701}, Юрьев, Волок Дамский, Ржеву, половину Коломны. Такая щедрость сильно оскорбила московский народ. Народ не понимал смысла великой борьбы, которую вел Василий с Витовтом; ему гораздо опаснее казались татары, и, видя союз своего князя с Ордою против Витовта, народ с ужасом думал, что татары нарочно ссорят зятя с тестем, дабы воспользоваться их междоусобием. Я приведу это замечательное место в летописи, где выражено негодование народа на щедрость в. князя к Свидригайлу{702}; приписав литовскую войну изущению Эдигея, летописец продолжает: «И начата воевати Литву, имуще рать татарскую ссобою, а Литва воеваше москвич, и кровь многа проливашесь а татарове полоном и имением обогатеша, и московстии бояре и воеводы и вельможи веселяхусь, старцы же старые сего не похвалиша глаголюще, несть добра дума бояр наших, иж приводят на помощь себе татар. Не бяше бо в то время на Москве бояр старых, но юнии совещевающе о всем, и размирием и ратем и кровопролитию радующесь, тем и многа в них нестроения бываху. Едигеи же непрестанно ссоры творяше межи обоих видяше бо яко ближ-ники суть, сеи тесть а сеи зять, и не зело хотят к брани, и не желательны кровопролитию но миру и любви; а в то время прислах князь Свистригаило Олгердович на Москву к великому князю Василью Дмитревичу хотя с ним с единого на Витовта. Свистригаило ж лях бе верою но устроен к брани, муж храбр и крепок на ополчение; и рад бысть ему князь великий со всеми бояры своими, и вдаша ему грады мнози, мало не половину великого княжения московского, и славнии град Владимер. И сия вся ляху пришелцу дано быша, темже и беды многи постигоша нас».
В надежде на Свидригайла Василий в том же году двинулся на Витовта: полки московские и литовские сошлись и, по обычаю, не решились на битву; после продолжительных переговоров заключен был окончательный мир{703}, по которому река Угра назначена границею между Литовскою и Московскою Русью, причем три города отошли от Витогта к Василию. Свидригайло мог быть недоволен умеренностию Василия, ибо надеялся с его помощию свергнуть Витовта; с другой стороны, он вошел в тесную дружбу с братом в. князя Юрием{704}, который уже тогда был в размолвке с Василием, не желая уступить старшинства племяннику: этим объясняется поступок Свидригайла, который во время Эдигеева нашествия не оказал в. князю никакой помощи и скоро отъехал назад в Литовскую Русь, обнаружив свою вражду к Москве тем, что на дороге ограбил Серпухов{705}.
