В 1359 году умер Иван, также еще очень молод, 33-х лет, оставив 2 малолетних сыновей Димитрия и Ивана и малолетнего племянника Владимира Андреевича. След., Московское княжество по смерти Ивана находилось точно в том же положении, как и по смерти Калиты, а именно — разделялось на три участка: старший сын Димитрий получил удел дяди Симеона^{624}, младший, Иван, участок отца своего Ивана, а двоюродный, Владимир, удержал волость отца своего Андрея. Но Иван скоро умер, и Димитрий опять соединил два участка; Владимир Андреевич имел только один участок отцовский, борьба между братьями была невозможна, и Владимир должен был подчиниться распоряжениям Димитрия, как увидим впоследствии. В завещании в. к. Иван приказывает отчину свою Москву обоим сыновьям своим только, но Владимир Андреевич удерживает треть городских доходов как отеческое состояние, ибо Андрей получил эту треть по завещанию Калиты.

Ранняя смерть Ивана, казалось, была гибельна для Москвы, ибо малютка сын его мог ли хлопотать в Орде, мог ли отбивать притязания других князей на Руси? И точно, когда все князья явились в Орду и недоставало одного московского, хан отдал великокняжескую Владимирскую область князю суздальскому. По какому праву? Мимо всех прав: это явление было совершенно в новом духе, ибо и по старым понятиям Владимир мог принадлежать одному князю московскому; князь суздальский получил его не по отчине и не по дедине, повторяет летописец^{625}. Еще замечательнее здесь то, что выпросил у хана ярлык не старший из суздальских — Андрей, но младший — Димитрий. Андрей, говорит летописец, не захотел взять ярлыка^{626}; Татищев прибавляет причину — Андрей говорил^{627}: «Доискиваться ярлыка — потратить только деньги, а потом, когда вырастет законный наследник Димитрий Московский, то надобно будет воевать с ним; притом должно нарушить клятву, данную отцу его Ивану».

Димитрий не был так умен: онпоехалво Владимир и, чтобы упрочить его за собою, остался жить в этой древней столице великокняжеской. Но Москва не думала уступать. Бояре ее, которые в продолжение 3 княжений были боярами сильнейших князей, князей всея Руси, не хотели сойти на низшую степень и старались достать ярлык своему князю. Малютка Димитрий отправился в Орду, но там нельзя было ничего добиться при страшных смятениях, когда один хан сменял другого; Димитрий спешил возвратиться в отечество. Скоро Орда разделилась между двумя ханами: Абдулом, именем которого правил сильный темник Мамай, и Мюридом; московские бояре отправили послов к последнему, и он дал ярлык Димитрию. Есть известие, что за московского князя ходатайствовали в Орде родственники его, князья ростовские и тверские^{628}, вероятно думавшие, что гораздо безопаснее для них видеть на владимирском столе малютку, чем взрослого. Тогда бояре посадили на коней всех трех малолетних князей своих — Димитрия, Ивана и Владимира и выступили с ними на Димитрия Константиновича. Последний не мог противиться московским полкам, и внук Калиты получил в. княжение Владимирское.

Мы оставили знаменитое Галицкое княжество среди беспрестанных войн и крамол боярских, последовавших за смертию Романа Великого. Сыну его Даниилу удалось наконец утвердиться в нем; он оставил Червонную Русь, безопасную извне, умиренную внутри, сыновьям своим: Льву, Швар-ну и Мстиславу, княжеством же Владимиро-Волынским продолжал владеть брат Данилов — Василько.

Должно обратить внимание на это разделение. Мы видели, что Галицкое княжество было особным владением Ростиславичей, след., не входило в общую родовую собственность потомства Ярослава I. Отделенная этим самым от остальной Руси и окруженная чуждыми государствами, в которых господствовал совершенно иной порядок вещей, область Галицкая необходимо с самого начала должна была иметь свою особую историю и не могла не подпасть чуждому влиянию. Семья Ростиславичей, отрезанная от рода Ярославова, не развилась сама в род со всеми теми отношениями, какие мы видим на Руси.

Владимирко Володаревич, нудимый своим положением, стремится к усилению себя, отделывается от родичей насильственными средствами и остается единовластителем. Это единовластительство передает он сыну своему Ярославу Осьмосмыслу, тот своему сыну: таким образом, изначала Галич привык переходить от отца к сыну. По пресечении Ростиславовой линии им овладевает Роман Волынский: это его собственность, его примысл. По смерти Романа, после страшных войн и смятений, он достается сыну его Даниилу, другой сын, Василько, получает Волынь.

Но Даниилу стоило тяжкого труда утвердиться в Галиче; он был его завоевателем, мало того, он был возобновителем, творцом своего княжества, след., более, чем отец Роман, имел Даниил права смотреть на Галич как на свою собственность и не делиться ею ни с кем; при этом не должно упускать из виду, что Галич и Волынь входят в самые тесные отношения с западными государствами: Даниил ходил на запад, в Богемию, так далеко, как никто еще из его предшественников, Даниил хотел приобрести сыну своему герцогство Австрийское посредством брака на сестре последнего герцога, наконец, Даниил принял новый, чуждый Древней Руси титул короля (rех.). Ясно, что при таких отношениях древнерусские родовые понятия должны были исчезнуть в Галиче, и король Даниил не мог смотреть глазами старинных князей русских, но смотрел на право наследства, как смотрели на него короли соседние; народонаселение галицкое также не могло смотреть иначе: бояре давно приняли характер чуждый, что доказывает быстрое их ополячение, городское же народонаселение состояло преимущественно из немцев, жидов и армян, толпами стекавшихся в богатую область.

Таким образом, те же самые понятия о собственности, о преемстве от отца к сыну, о праве завещания, которые явились в Северо-Восточной Руси изнутри, развились из ее собственного организма, в Галич были занесены извне, но привились и утвердились необходимо, вследствие обстоятельств исторических. Так, по смерти Даниила сыновья его наследуют области галицкие, Василько остается на своем прежнем столе и после себя передает его сыну своему Владимиру. Роман Данилович, искатель австрийского престола, умер, но другой брат его, Шварн, также вследствие брака на дочери князя литовского, получил богатое наследство — Литву. К несчастью, Шварн скоро умер бездетным, и Литва отложилась от Руси, выбрав князей из своего народа.

По смерти Шварна последовало любопытное явление в Галиче: Галицкий удел покойного достался весь старшему брату Льву, младший Мстислав не получил ничего; но еще замечательнее поступил Владимир Василькович Волынский: почувствовав приближение смерти, он завещанием своим, прочитанным всенародно в церкви, отказал свое владение младшему двоюродному брату Мстиславу^{629} мимо старшего, след., распорядился своею собственностию совершенно по произволу, точно так, как на севере распорядился ею Иван Дмитриевич Переяславский.

Мстислав умер бездетным, и сын Льва Юрий соединил снова Галич и Волынь и потому назывался rex Russiae, princeps Lodomeriae; после Юрия известны сыновья его Андрей и Лев, duces totius terrae Russiae, Galiciae et Lodomeriae^{630}; после них Юрий-Казимир, dux totius Russiae minoris^{631}. Юрий-Казимир умер бездетным в 1337 году, и владения его достались родственнику его Болеславу, князю мазовецкому. Развратная жизнь Болеслава, его презрение к русской народности и стремление ввести латинство заставили галичан отделаться от него ядом; тогда Казимир Великий, пользуясь несогласием галичан касательно выбора князя, успел овладеть Галициею, а Волынь досталась вместе с остальной Южной Русью князьям литовским Гедиминова рода, к истории которого теперь и обратимся.