— Что нарисовать? — растерялась я.

Он осторожно провел пальцем по моим влажным ресницам и вновь уставился на меня. «Причину отказа?!» — опешила я. Я уставилась на чистый лист и задумалась. Нет, не над рисунком. Нарисовать Лэйарина я могу, но вот смогу ли я вернуться к своему эльфу? А если я не открою портал, и мне придется как-то жить здесь с этими существами? Я еще не все мозги растеряла, чтобы обратить против себя своего единственного защитника в этом мире. Челюсть хорошо помнит: какое здесь обращение с женщинами и кто мне ответит — это крайность была или в порядке вещей? Только вот и пользоваться своим спасителем не хотелось… хоть он и жутко соблазнительный, но я так не могу.

Я развернулась на живот, подтянулась и уложила листок на землю, поудобнее устраиваясь на подушке. Я решила: что отвлеку пока что дракона от интимных посягательств на свою тушку, поэтому… Листок был большой, и мне практически детально удалось нарисовать рисунок: как влетают в портал драконы и горгульи, как появляются они из-за него и эти твари принимаются разрывать на части земляков Мрийара. Нарисовала я и наездников, которые убивают горгулий, а в самом низу изобразила человека, стрелочку в туман, и из него стрелочку на дракона.

— Мрийар, — тыкнула я в схему, и он кивнул, улыбаясь.

— Корран, — я изобразила рядом существо вдвое больше дракона и стрелочку в такого же.

Мужчина снова понятливо кивнул, тогда к последнему я пририсовала сверху девушку, которая стреляет в горгулью.

— Снежана, — указала я: вот так объяснив общую картину пересечения портала.

Он взял листок и провел стрелочку от горгульи к коррану и зачеркнул его. «Логичный ты мой…»

— Нужен третий… — блин, одних рисунков маловато: чтобы объясняться. — Умеешь играть в крокодила? — подмигнула ему я, выпутываясь из пушистого пледа.

Я принялась одеваться. Очень хотелось в душ, но кто бы мне ответил: какие здесь полевые условия соблюдения гигиены? Покушать и попить хотелось нестерпимо — об этом точно надо заявить. Я пристегнула перевязь с кинжалом к поясу и принялась заплетаться — этот совратитель не только полностью раздел меня, а и волосы расплел.

«Любовался иномирными красотами?» — оглянулась на мужчину я и… кто-нибудь, помогите мне это развидеть! Он абсолютно голый копался в каком-то тюке с тряпьем… Я в жизни не видала ни такой мощной мускулатуры, ни… такого щедро одаренного природой жеребца. «Мужик, молись, чтобы я не смогла попасть к своему эльфу, иначе обездвиживать тебя в постели буду я сама… И что меня так на экзотику тянет, стоит появиться в каком-нибудь мире? Видать на Земле я очень скучно жила».

Пока он собирался, словно барышня, я взяла еще один чистый лист и все же нарисовала на нем еду с посудой, а потом изобразила и тазик с водой, ковшом и с собой в главной роли… Дракон уставился на мое новое творение и по его загадочной улыбке с хитрым прищуром, и я поняла: опасалась верно — мое купание еще мне выйдет боком. Оставив листок с моими прорисованными нуждами в шатре, Мрийар взял меня за руку и утянул за собой на улицу.

У меня случилось дежавю. Все то же багровое небо: тут вообще знают о значении слова «рассвет»? Все такая же удручающая картина вокруг, вот только никто не носился с полотенцами и ведрами, истекая кровью. Наше появление не осталось секретом, опять сотни глаз скрестились на моей скромной персоне, но уже не с таким враждебным настроем, а скорее: заинтересованно.

Мрийар подвел меня к столу. «Ба! Знакомые все лица» Алоглазый и медовоглазый, у которого угадайте: что было в руках? Я присела на лавочку, а мой защитник отошел куда-то, скрываясь в толпе.

— Снежана, — тыкнул на меня пальцем прототип Сатаны. — Лахард, — указал он на себя. — Сэймий, — перевел он палец на мужчину, протягивающего мне карандаши и листы.

— Не скажу: что приятно познакомиться, но это, наверное, у нас с вами взаимно… — поджала губы я, даже и не собираясь тянуться за инструментами для рисования.

Пока моего защитника не было рядом, моя рука лежала на рукояти кинжала, и я не переставала озираться. Минут через пять Мрийар вернулся с целым подносом всякой всячины. Пробовать пришлось всего понемногу, не хотелось бы: чтобы стошнило под пристальным наблюдением местных, которые не переставали прибывать и окружать наш стол, хоть и на приличном расстоянии.

Вооружившись неким подобием маленькой лопатки левой рукой, а карандашами — правой, я приготовилась рисовать. Зеленоглазка договорил, а странный дуэт нахмурился. Мрийар снова указал на стрелочку от горгульи к коррану. Я поднялась с лавки, потянула за руки своего спасителя и алоглазого. Они поднялись и уставились на меня.

— Снежана и корран, — указала я на Лахарда — кивок. — Мрийар, — мой соблазнитель тоже кивнул. — Портал, — прочертила я между ними линию по земле носочком сапога, а потом указала на рисунке: что именно имею ввиду. — Горгулья, — тыкнула я в тварь, потом на себя, отходя от мужчин.

Я оскалилась, зарычала и сделала вид: что бросаюсь на алоглазого, застыла.

— Мрийар, портал, — он переступил черту.

Я оттолкнула от себя Лахарда и запрыгнула на своего защитника, снова зарычав и делая вид: что царапаю шею. Меня усадили на лавку и мужчины вновь принялись разговаривать, а я — кушать. Сэймий крикнул пару раз в толпу и к столу приблизились с десяток мужских особей различных наружностей. Меня и след простыл на лавке в ту же секунду, потому что в одно мгновенье забралась на руки Мрийара — мало ли: какая сволочь мне мстить за портал захочет и подойдет с ножом к спине. Я, конечно, вылечу себя, но где гарантия: что они не попробуют другие способы? Например: скинуть меня в ущелье — никакой холлинс мне не поможет собраться по запчастям.

На несколько секунд мужчины затихли и недоуменно уставились на меня. Пусть думают: что хотят о моих странностях. Милая пугливая куколка снаружи, какая умничка: исцеляет детей — вот это я, да. Лейтенант вооруженных сил, побывавшая в трех мирах и потерявшая самое дорогое существо, которое у нее когда-либо было — нет, не знаю такую, и вам не советую узнать. И даже хорошо: что мы с ними друг друга не понимаем, еще неизвестно: какую бы я себе могилу вырыла своим языком.

Как я поняла по мимике, следующие вопросы последовали уже от присоединившихся к обсуждению. Минут через десять, когда я уже закончила кушать и облокотилась о грудь Мрийара, он обратился ко мне.

— Снежана, — подтянул он несчастный и порядком уже потрепанный мой рисунок к себе и стал тыкать в драконов за порталом, потом пальцами показал один, два… пять, семь…

Я взяла карандаш и принялась зачеркивать всех драконов, отрицательно замотала головой. Лахард указал себе на руку, проводя ногтем по коже над запястьем: как я, когда исцеляла девочку, затем потыкал в наездников и в драконов. «Почему не спасли, не помогли… Логично…» Я взяла новый лист, изобразила на нем планету, нескольких корранов с наездниками и тыкнула на каждого:

— Наездник, наездник, наездник…

Затем я на одном из них нарисовала корону, призвала холлинс и указала на свои волосы.

— Миель. Снежана — миель, — обвела я окружностью наездника с короной. — Миель… — сделала я штрих. — Миель, — еще один.

Пятнадцать штрихов обвела овалом и указала стрелочкой на корону, потом обвела пальчиком планету. Поняли они меня или нет: что не все наездники умеют исцелять раны? Мужчины вновь загомонили. Мне вдруг вспомнились слова Джеймса о захватчиках… Вот: кто они? Что они? Что с их миром, почему он так ужасен? Даже их собственные существа разрывают сначала их, а потом нападают на нас…

— Мрийар, — привлекла я внимание, оглянувшись на него через плечо, впрочем: и другие тоже притихли. — Горгулья, — указала я пальчиком на ящера на рисунке и провела стрелочки к дракону и коррану.

Ту, что вела к наезднику, я зачеркнула и уставилась на моего догадливого спасителя. Он взял карандаш из моих рук и на рисунке по эту под порталом появились подземные тоннели, по которым летали ящеры, и даже кучки шариков… «Гнездо!» — осенило меня. Потом Мрийар изобразил дракона, коррана и соединительными пунктирными линиями указал превосходство в габаритах. Пририсовал двух горгулий: к дракону летела, а от коррана убегала. Ну, не понять его мысль было невозможно: ящеры боятся наших небесных спутников, но даже на них нападают, защищая свое гнездо. Любое существо будет биться до последнего, отстаивая свое потомство.