Первой жене Йеля и двум их дочерям досталась в наследство недвижимость стоимостью пять тысяч долларов. Вторая жена, нуждаясь в деньгах, продала бриллиантовую пряжку за 500 баксов. Зато «братва» устроила Фрэнки пышные похороны на кладбище Святого Креста.
Покойника обрядили в смокинг, вложили ему в руки серые замшевые перчатки и золотые чётки. Венки и цветочные композиции везли на тридцати восьми машинах, ещё 250 «кадиллаков» потребовались для перевозки всех скорбящих. Тысячи бруклинцев высыпали на улицы, чтобы поглазеть на траурный кортеж. Серебряный гроб за 15 тысяч долларов стоял на открытом катафалке. Торжественность похоронной церемонии была нарушена только на самом кладбище, когда две женщины заспорили, кто из них вдова. Когда гроб опустили в могилу, 112 человек одновременно бросили на него розы... Кстати, законным бизнесом Фрэнки Йеля, помимо ночного клуба, было похоронное бюро (чувство юмора ему никогда не изменяло). В свидетельстве о смерти так и указано: профессия — гробовщик...
Автомобиль его убийц был зарегистрирован в Ноксвилле, штат Теннесси; от пистолетов след привёл в Майами, к Паркеру Хендерсону-младшему, а от автомата — в Чикаго, к торговцу «спортивными товарами» Петеру фон Франциусу. 31 июля газета «Майами ньюс» сообщила, что шеф полиции Гай Рив лично отвезёт Хендерсона в Нью-Йорк, чтобы тот пояснил, какое отношение имеет к этому оружию. Хендерсон не стал скрывать, что приобрёл 12 пистолетов, оказав услугу Капоне. Но в момент убийства он проживал в Северной Каролине — железное алиби.
Пресса в открытую называла Франциуса «оружейником гангстеров». Его магазин находился в Норд-Сайде, поэтому местные банды были его постоянными клиентами, однако оружие он продавал всем. Однажды власти потребовали у него объяснений по поводу продажи шести автоматов известным преступникам. Давая показания в присутствии понятых, он поклялся, что не знал, кому на самом деле предназначалось оружие: он-то думал, что снабжает им мексиканское правительство для борьбы с революционерами. Дело в том, что оружие у Франциуса можно было заказать по каталогу (автоматы Томпсона помещались на странице «Полицейское снаряжение» наряду с бронежилетами, портупеями и свистками), а товар он высылал по почте. Автомат стоил 175—200 долларов, магазин с сотней патронов к нему — 4,75 доллара. За дополнительные два доллара Франциус удалял с оружия серийный номер (этим занимался австрийский оружейник Валентин Юх). Кроме того, Петер Франциус запатентовал несколько собственных изобретений.
Казалось бы, все концы благополучно спрятаны в воду. Ан нет! Зацепку полиции дал Луис Кампанья. Он знал город Йеля как свои пять пальцев, потому-то его и отправили туда с группой из трёх киллеров. Из родительского дома Маленький Нью-Йорк позвонил в Чикаго своей девушке. Соскучился... Телефон прослушивался полицией. От Кампаньи ниточка протянулась к Капоне, которого несколько раз вызывали на допрос в связи с убийством Йеля, но он всё отрицал. Да чикагская полиция и не слишком усердствовала: из-за чего, собственно? Одним бандитом меньше, да ещё и не на нашей территории...
Но Фрэнки был слишком заметной фигурой, чтобы его убийство средь бела дня показалось рядовым происшествием. 25 августа в журнале «Нью-Йоркер» вышла аналитическая статья Альвы Джонстона «Новомодные банды», в которой автор рассматривал общие тенденции развития общества, оценивал положение дел и пытался заглянуть в будущее. Приведём её в слегка сокращённом виде:
«Времена изменились, общественность вдруг стала реагировать на убийства. Использование автоматов — дополнительная неприятность, поскольку автоматы превратили Чикаго в мировой центр убийств и резни. Гражданские организации приняли резолюции против внедрения в Нью-Йорке оружия, выпускающего 600 пуль в минуту. Возмущение общественности побудило полицию серьёзно взяться за вопрос о гангстерах, на который она раньше не обращала внимания.
Полицейское расследование сразу установило, что новые банды сильно отличаются от старых. Сегодня банда занимается почти исключительно надзором. Её главная миссия — защитная, это охрана торговли спиртным и наркотиками. Она организована для предотвращения злоупотреблений, вмешательства со стороны правительства и нечестной конкуренции.
И ещё один факт мгновенно всплыл на поверхность. Главенство Нью-Йорка, сотню лет остававшееся бесспорным, ушло в небытие. Теперь Чикаго — имперская столица преступного мира, а Нью-Йорк — дальняя провинция, управляемая проконсулом. Даже Филадельфия обошла Нью-Йорк по значению в мире людей с оружием. Нью-йоркские гангстеры не выродились, но гангстеры появились и в других городах. Эта перемена обусловлена обстоятельствами. Для охраны поставок пива в других городах нужна куда более обширная организация, чем для надзора за торговлей спиртным в Нью-Йорке.
Сегодняшний гангстер — это человек, поддерживающий порядок и дисциплину для тех, кто везёт десятитонные грузовики через “закон Волстеда”. Это настолько прибыльно, что многие прежние виды деятельности гангстеров почти исчезли. Громить прачечные и лавчонки за неуплату шантажистам, улаживать трудовые споры дубинками, брать заказы на простые или умышленные нападения и убийства, охранять игорные дома и букмекерские конторы, стрелять в вестсайдских угонщиков грузовиков и квартирных воров, посягнувших на владения истсайдеров — эта и тому подобная деятельность перестала привлекать амбициозных молодых людей.
Промышленное производство алкоголя модернизировало банду Нью-Йорка, но пиво создало супербанду Среднего Запада. <...> Пиво, настоящее пиво, — естественная монополия, как водопровод или телефон. <...> В нынешних условиях пиво не может течь без защиты со стороны гангстеров на всём пути, от источника до глоток масс. Чтобы не замечать пива, нужен сговор всего населения. Нужно искреннее сотрудничество между нравственными элементами общества и безнравственными элементами общества. Мощная организация для контроля над пивом была постепенно создана в Чикаго. В период её становления оказалось необходимым убивать федеральных агентов и местных чиновников и устранить несколько сотен человек, которые пытались внедрить конкуренцию в природную монополию.
После того как Дин О’Бэнион, Хайми Вейсс и другие чикагские индивидуалы погибли в безнадёжной борьбе с законом экономики, один человек встал во весь рост как величайший главарь банды в истории — Альфонс Капоне, известный также как “Аль Болвшое сердце” из-за своей безудержности при покупке цветочных композиций, но чаще именуемый “Аль Лицо со шрамом” из-за броского шрама на левой щеке. В остальном у него мягкие, жирные, сентиментальные черты, толстые красные гармонично изогнутые губы, большие глаза, готовые наполниться слезами, чёрные брови, которые грозно сходятся, когда ему в голову приходят кое-какие мысли.
Аль разъезжает в пуленепробиваемом автомобиле. Он окружает себя восемью мужчинами, отобранными за ширину груди, которые образуют вокруг него внутренний и внешний круг, когда он появляется на публике. Они высокие, а он коротышка (на самом деле его рост составлял 1 метр 79 сантиметров. — Е. Г.) — мера предосторожности против попытки попасть в него в просветы между их шеями. Ради защиты Аля восемь мужчин ходят в бронежилетах. Для того чтобы пробить эту двойную стену мяса, нужна лёгкая пушка, не меньше.
Полностью организовавшись, колоссальная пивная организация смогла заняться рядом побочных направлений, включая торговлю другими видами спиртных напитков, заводским алкоголем и, в небольшом объёме, ввозом поляков, русских, китайцев и прочих в обход иммиграционных служб. Особенно в области заводского алкоголя чикагский штаб находился в тесной связи с нью-йоркскими главарями банд; говорят, что Фрэнки Йеля убили как вероломного проконсула. Он якобы “кинул” контору в Чикаго, получив большую сумму денег за заводской алкоголь, но не предоставив товар.
Нью-Йорк не может заполучить всё. Создание супербанды здесь физически невозможно. Даже уличное движение этому препятствует. Здесь тесно для пива. А психологический фактор не даёт заключить договорённости с властями, чтобы затопить Нью-Йорк пивом. Блюстители порядка чувствуют, что должны действовать напоказ в Нью-Йорке, на радость трезвенникам из других мест. Поскольку Нью-Йорк — средоточие стольких синдикатов, новостных агентств и специальных корреспондентов, случись здесь хоть что-нибудь — во все стороны тотчас разлетаются тысячи телеграмм. Когда США выигрывают очередной бой в великой войне с Тексас Гинен[36], “молнии” летят во все концы. <...> Нью-Йорк должен придерживаться виски, бренди, джина и прочих концентрированных жидкостей. <...> Волны преступлений, состоящие из вооружённых грабежей и краж со взломом, будоражат общественность, потому что бизнесмен говорит себе: “Я могу оказаться следующим”. Преступления гангстеров, заключающиеся в основном в продаже рома и наркотиков и убийствах друг друга, обычно не воспринимаются с такой тревогой. Но стрельба на Бродвее, в том числе из автоматов, создаёт опасность для невинных прохожих и вызывает подобное чувство: “Следующим могу быть я”. Так что нью-йоркская полиция перешла к активным действиям и грозится осложнить жизнь даже самому великому Капоне».
