— Ты можешь попробовать, — полным скепсиса тоном ответила честность.

— Я смогу!

— Удачи, — и, затаившись, честность замолчала.

Вика несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, собирая мужество в кулаки. Неосознанным движением разгладила шелковый шоколадного цвета комплект, состоящий из майки и шортиков с белой кружевной отделкой, а затем, осторожно ступая босыми ногами по гладкому полу, стала пробираться вдоль по коридору к спальне Раджа.

Закусив нижнюю губу, она сосредоточено и очень медленно, чтобы ненароком не скрипнула, стала открывать дверь. Слава всем Богам, обслуга содержала дом в идеальном состоянии, и петли не то, что не скрипели, их даже слышно не было. Сердце билось где-то в горле, когда, приоткрыв щелку, Вика просочилась в комнату и настороженно замерла на пороге, осматриваясь и привыкая к темноте. Привыкать пришлось недолго — комната не была совсем затемнена. Ее черные глянцевые поверхности отражали теплый свет, приникающий сквозь волнистые прорези в двух высоких цилиндрических напольных светильниках, стоящих у противоположной от огромной кровати стены и освещающих мягким рассеянным светом, лежащего там мужчину, наполовину укрытого сползшей простыней.

Забыв о цели визита, Вика продолжала стоять в дверях, а взгляд самостоятельно скользил по смуглой гладкой коже, по проступающим под ней мышцам. Вике не перед кем было стесняться, некого было смущаться кроме самой себя, и она могла себе позволить рассмотреть мужа и в полной мере получить эстетическое удовольствие от созерцания его скульптурной суровой красоты. Широкие плечи Раджа мерно поднимались от глубокого дыхания спокойно спящего человека, сильные руки обхватили светлую подушку. В полумраке Вика не смогла определить ее цвет, не белый, но и темный; светлая ткань красиво контрастировала со смуглой кожей и оттеняла четко очерченный рельеф тугих мышц. Голова покоилась на подушке, а темные волосы частично закрывали глаза. Взгляд Вики скользнул по изгибу спины — от широких плеч, вдоль по ложбинке позвоночника, вниз к бедрам и ягодицам, туго обтянутым тонкой тканью. Вика порывисто вздохнула, представив мужа без помехи в виде простыни, и сама себе прикрыла рот ладонью, испугавшись, что Ракеш услышит. Будто в ответ на ее мысли, спящий зашевелился и засунул руки поглубже под подушку. Затаив дыхание, Вика сделала шаг назад, вся напряженная и готовая бежать при любой мало-мальской опасности. Спина встретила стену, и под ладонями оказался какой-то диск, который Вика сама не заметила как повернула, а взгляд примерз к мужу, ожидая, что он дальше сделает. Но тот, продолжая дышать так же ровно, больше не шевелился, и Вика, отлепившись от стены, стала осматриваться более осознанно в поисках тайника.

Ракеш проснулся как только почувствовал движение в комнате, но продолжал притворяться глубоко спящим. Тем не менее, весь напружинившись и сомкнув ладонь на рукояти лежащего под подушкой пистолета, сквозь сомкнутые ресницы наблюдал за ночным гостем. Только узнав хрупкий силуэт жены с шапкой непокорных кудрей, Ракеш смог расслабиться, но продолжал наблюдать за ее осторожным передвижением. Очень заинтересовало, что понадобилось в его спальне девушке, которая громкогласно заявляла о том, что не переступит ее порога.

Вика, под внимательным взглядом наблюдающего за ней мужа, обследовала все стены, заинтересовавшись тем диском который почувствовала под ладонями, но он оказался всего лишь регулятором температуры. Неслышно, но тщательно обследовала ванную и огромную гардеробную, в которой витал стойкий горьковатый запах, прочно ассоциирующийся с Ракешем, но ничего не нашла. Остались прикроватные тумбочки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В нерешительности Вика замешкалась, боясь подходить ближе, но другого шанса могло и не представиться. Стараясь успокоится и унять рваный ритм сердца, от которого, казалось, вибрировала грудная клетка, а по шелку пижамы разбегались мелкие волны, она осторожно подошла к одной из тумбочек. Только открыла выдвижной ящик, как Ракеш повернулся на спину и одну руку положил себе на грудь, а вторую закинул за голову. Вика замерла, закусив губу и сдерживая испуганный вскрик, но Ракеш продолжал спать, и она продолжила поиски. Ничего не найдя в первой тумбочке, Вика перешла ко второй, и ее лицо оказалось недопустимо близко от лица мужа, а от его дыхания разлетались кудряшки, и Вика снова стала рассматривать, на этот раз лицо. Мягко очерченные губы сейчас были расслаблены, точеный профиль четко вырисовывался на фоне светлой подушки, а от ресниц на резко обрисованных скулах лежали густые тени. Темные крылья бровей скрывались под рассыпавшейся челкой, и Вике очень захотелось их увидеть, обвести пальцем совершенную форму, ироничный излом. Задерживая дыхание и слегка подрагивая, она протянула руку, намереваясь убрать со лба смоляные пряди, но неожиданно на ее запястье сомкнулась горячая ладонь, до этого спокойно лежащая на смуглой груди. Движение Раджа было таким же неуловимым и стремительным, как бросок кобры, и Вика, не успев испугаться, сделала сальто в воздухе и, перелетев через мужа, оказалось лежащей на его кровати и придавленной его телом, а над ней сверкали черные глаза борющегося с желанием мужчины.

— Что ты здесь делаешь? — хрипло спросил он, хотя уже знал ответ. — Помнишь, однажды я тебе сказал, что если зайдешь в мою каюту, то придется в ней задержаться немного дольше, чем бы хотелось, — напомнил, возвращая Вику на много месяцев назад, во времена ее беззаботной юности.

— Я тебе тогда же и сказала, что ты не можешь знать, на сколько я хочу задержаться, — выдавила Вика сквозь непослушные губы.

— Значит, завтра я могу приказать перенести все твои вещи сюда? — сладко проворковал Ракеш, искушающе ведя губами, вдоль длинной белеющей в темноте шеи, с бешено бьющейся жилкой, но не решаясь коснуться. Его теплое дыхание ласкало нежную кожу Вики, и ее дрожь была ответом, дурманя сознание Раджа. Одна его рука скользнула вдоль точеной фигурки, по соблазнительным изгибам и, подхватив стройное бедро, приподняла его, заведя себе за спину, а вторая, зарывшись в копну шелковистых локонов, легла на затылок. — Как долго я тебя ждал. Но я знал, что рано или поздно ты придешь.

Смысл последних слов Ракеша разрушил магию его голоса, запаха, тепла. Вика сморгнула очарование и забилась под давящим весом мужа.

— Мне показалось, что здесь что-то происходит, и я пришла узнать не нужна ли помощь. Но ты, как всегда, превратно понимаешь мои поступки, уверенный в собственной неотразимости. Отпусти меня и не смей ко мне прикасаться! Что, с Тарой не хватило времени наобниматься? От меня требуешь соблюдения приличий, но это требование не распространяется на тебя? Тебе можно делать что угодно и выставлять меня дурой?

— О чем ты говоришь? — не понял Ракеш и даже слегка приподнялся, вглядываясь в лицо жены. — При чем здесь Тара?

— Не причем! — слезы злости стекали из уголков глаз и убегали в густые локоны. — Всего лишь при том, что ты бежишь к ней сломя голову!

— Глупая, — мягко сказал Ракеш, перебирая мягкие вишневые волны. — У тебя нет повода для ревности. Тара, действительно, мой секретарь, но и только. Я женился на тебе, а брак я уважаю. Поэтому с Тарой у меня ничего нет и быть не может. У меня есть ты, моя жена. Больше в моей жизни никому нет места.

— У тебя слишком высокое самомнение. Я не ревную тебя, а всего лишь, не хочу, чтобы из меня делали дуру! Я не верю тебе! Ненавижу тебя! — в отчаянии от собственной пред ним слабости, бросила Вика Ракешу в лицо и, извернувшись изо всех сил, сбросила опешившего от ее слов мужа и выскочила из комнаты.

— Дьявол! Ведьма! Чертовка! Ты своим упрямством когда-нибудь сведешь меня с ума! — выругался Ракеш и бросился в спорт зал, вымещать на груше всю злость на несносную упрямицу.

Вика же, захлопнув за собой дверь спальни, забаррикадировала ее всем чем можно, а сама нырнула под ледяной душ.

— Проверила? Смогла держаться от него на расстоянии? — ехидно поинтересовалась совесть.