Дав мне буквально пару минут превосходства, Паша перехватил инициативу, подтянувшись немного выше, опираясь на покатую стенку джакузи и крепко сжав мои бедра, помогая мне двигаться.

От каждого толчка вода выплескивалась из ванны, шумно ударяясь о кафельный пол, создавая свою неповторимую музыку секса. Толкнув меня немного вперед и заставив положить руки на противоположный край джакузи и встать на колени, Паша привстал, располагаясь удобнее позади меня, перекинув одну ногу через мое бедро. Проникновения стали глубже и немного резче — но лишь в первые мгновения. Когда я прогнулась сильнее в пояснице, неприятные ощущения исчезли, а на их место пришло безумное наслаждение от каждого толчка.

Вода, плескавшаяся под моим телом, возбуждающе касалась сосков, отчего ощущения стали острее. Широкие ладони держали меня за талию, помогая раскачиваться сильнее, а он то выскальзывал из меня почти полностью, то заполнял собою до упора, растягивая и будто затачивая под свои размеры.

Руки дрожали, становясь слабой опорой, и я прижалась грудью к борту джакузи, чувствуя яркий обжигающий контраст между горячим телом и холодным металлом, отчего перед глазами пошли круги, а все внутри стало сжиматься вокруг него и пульсировать от предоргазменных ощущений.

— Да, моя хорошая, — пророкотал Паша и, слегка наклонившись к моему уху, жарко прошептал. — Никого нет дома, можешь не сдерживаться!

От его слов по телу пробежала волна, а из груди вырвался стон.

Мне вторил мужской голос.

Еще один протяжный толчок с широкого размаха, выбивая новый стон. Пальцы вцепились в край джакузи.

— Не-мол-чи… — прошипел Паша, сжимая сильнее мою талию.

— Аааа, — рот безвольно открылся, выпуская громкий всхлип на волю.

— Да! — громко поощрил Паша, вколачиваясь в мое тело.

Подтянув меня немного к себе, он задал такой темп, от которого перебивало дыхание.

Могу поклясться, что мне еще никогда не было так… опустошающе горячо! Мысли испарились из моей головы, а тело подчинилось этой гонке до оргазма. Внутри все скручивалось и сжималось, заставляя стонать без остановки во весь голос. Горячее мужское тело вбивалось в мое, до хрипа, до бесконтрольных стонов…

Мужские пальцы нащупали чувствительный бугорок над тем местом, где он проникал глубоко в меня, раздвигая складки, и стали кружить и мягко надавливать, подталкивая меня к краю…

— Давай же! Я хочу это почувствовать, Мандаринка! Кончай!

Его слова послужили спусковым крючком к моим ощущениям, и, упав на судорожно вцепившиеся в край джакузи ладони, я громко закричала, сотрясаясь всем телом и отключаясь разумом от реальности, улетая куда-то, чувствуя сильнейший оргазм….

Когда я вновь начала ощущать себя в этом мире, меня нежно завернули в полотенце и перенесли на кровать. Пытаясь отдышаться, я потянула его за руки, заставив улечься рядом.

— Ты как? — его глаза заглянули в мои, пытаясь уловить эмоции.

— Я тоже… хочу почувствовать… — облизнув пересохшие губы, хрипло ответила я, потянувшись к нему.

— Марин… — он глубоко вздохнул. — Мы были неосторожны в прошлый раз…

— Паш, — я, гулко сглотнув, заставила себя не отводить глаза. — Я не могу больше иметь детей. Ни при каких обстоятельствах!

Изумленный взгляд рассматривал меня пару мгновений.

— Я потом тебе все расскажу, — пообещала я. — А сейчас… Иди ко мне!

Напряжение, написанное на лице, еще не отпускало его, когда я перекатилась через него и села сверху.

— Я тоже хочу почувствовать, как ты кончаешь, — шепнула я ему, отпустив на все четыре стороны свое смущение и, крепко обхватив его, направила в себя. — Имею законное право! — хмыкнула я, осторожно насаживаясь.

Впустив его во всю дину, я откинулась слегка назад, стоя на коленях и начиная медленно подниматься и опускаться обратно.

Глаза напротив медленно наливались пожирающей темнотой, а его тело стало приподниматься, отвечая на мое скольжение.

— Держись крепче, Мандаринка! — неожиданно велел он мне, одновременно подхватывая за талию и передвигаясь к изголовью.

Я послушно вцепилась в резное дерево двумя руками, нависая слегка над ним, а Паша, крепко взяв меня за талию, моментально разогнался, приподнимая меня на своих бедрах на каждом толчке.

Уже через минуту я почувствовала знакомое напряжение внизу живота, предвещающее… Но ведь так не может быть! Я же только что, там в ванной!..

Мысли перестали фокусироваться на происходящем, а когда его губы сомкнулись вокруг моего соска, и вовсе вылетели разом все из головы!

Поигрывая языком сначала с одним соском, потом с другим, Паша вколачивался в меня, не отрывая взгляда, что возбуждало еще больше. Глядя глаза в глаза, мы разгонялись, даря громкие стоны друг другу.

Я почувствовала, как он внутри стал еще больше, растягивая меня и заполняя до предела, губы безвольно разомкнулись, и мне лишь только и оставалось, что подчиняться его рукам, тесно прижимающих меня к нему, и захлебываться своими стонами.

Прижав меня к себе двумя руками, буквально сорвав со спинки кровати, Паша жарко поцеловал меня, ловя непослушные губы своими и проникая горячим языком в мой рот, запустив тем самым цепную реакцию тела…

Задрожав всем телом, я заплелась пальцами в его волосы, притягивая к себя и простонав в его губы.

Руки Паши переместились на мои ягодицы, притягивая до невозможности и толкаясь внутрь до самого упора…

Захлебнувшись криком, я непроизвольно выгнулась, отрываясь от его губ, а он в этот момент крупно задрожал, вцепившись пальцами в мои бедра, будто нырнув вверх и закатывая глаза с хриплым криком. Чувствуя, как он жарко пульсирует внутри, я не сдержалась — и сорвалась следом, ловя разноцветные круги перед глазами…

Пришел декабрь. Приближался Лизкин день рождения, о котором она говорила по сотне раз на дню. Я работала из дома, благодаря чему больше проводила времени с детьми.

У Паши сейчас был очень напряженный график, он уезжал в такую рань, когда я еще дремала, отвыкнув подскакивать в шесть утра, а возвращался порой после того, как дети укладывались спать.

Несмотря на трудные дни и частые бессонные ночи, глаза его сияли, как никогда. По крайней мере, я его таким не видела.

Возвращаясь домой, он неизменно дарил мне цветы: иногда это были шикарные букеты, а порой — только один красивый цветок. Поцелуи перед уходом и по возвращению стали традицией, хотя я попросила не проявлять перед детьми особо чувств. Ведь все равно, что будет впереди, пока неясно. Не хотелось бы еще больше привязывать детей к мысли, что у нас настоящая семья.

Помимо того неловкого разговора больше о будущем мы не поднимали тему. Люди взрослые, прекрасно понимаем оба, что судить о том времени, когда эта первая эйфория сойдет, очень сложно заранее, поэтому никаких обещаний друг другу не давали.

Нам было хорошо вместе. Здесь и сейчас! А завтра… А завтра может и не быть! А как настанет — тогда и подумаем.

Все это, конечно, очень сильно отличалось от меня прошлой. Я будто вернулась лет на десять назад, позволив себе немного побыть бесшабашной и безумно счастливой!

Через неделю мы ждали в гости мою семью. Егор с Санькой тоже были приглашены, намечался шумный день рождения. Я уже заказала большой красивый торт и аниматоров, перед днем рождения должна была приехать бригада из клининговой компании и провести генеральную уборку. Меню с поваром мы тоже обсудили и утвердили, и я вдруг неожиданно поняла, что мне-то особо делать ничего ко дню рождения больше не нужно. Все те задачи, которые я всегда ставила перед собой к каждому семейному торжеству, были делегированы, и я могла со спокойной душой посвятить немного времени себе и своим делам.

В прошлые выходные я уже во второй раз сопровождала Эльвиру в детский дом, набив машину до верха игрушками, одеждой, книжками, принадлежностями для рисования и, конечно же, сладостями. Не скажу, что мы стали закадычными подругами, но мне, откровенно говоря, нравилась эта женщина: утонченная, ухоженная, элегантная, вроде как и слегка надменная, — но это только на первый взгляд, подпустив человека к себе ближе, она становилась совсем другой. Я так не умела, но мне хотелось бы этому научиться.