Я укладывала детей спать. Поправляя одеяла и убирая лишнее с их кроватей, не удержалась и спросила:

— Как вам Сережа?

Лизка сверкнула глазами и с жаром выдала, садясь в кровати:

— Мам, он такой классный! Он знает все части фильмов про трансформеров наизусть! А еще пообещал построить нам целый замок из конструктора для наших кукол!

— А исё у него есть мисень, и он сказал, что даст мне постлилять в нее! — вторила ей Еська.

Ваня быстро-быстро закивал, подтверждая восторг девочек.

Наш "семейный день" удался на славу! К воротам зоопарка мы приехали почти одновременно с Павлом Сергеевичем. Он выглядел шикарно в своей рубашке-поло с накинутым на плечи и завязанным рукавами на груди свитером из темно-синей шерсти и в синих джинсах.

Бабье лето разгулялось! На градуснике держалась отметка в двадцать пять градусов, но уже не было той удушающей жары, что давила, например, в июльские дни. Погода нас баловала мягким теплом и неторопливой нежностью, присущей погружению в сон, когда ты еще не уснул, но уже постепенно теряешь связь с этой реальностью, чувствуя легкое оцепенение и полное нежелание куда-то двигаться. Сладкая дрема.

Павел Сергеевич расплатился на входе за всех и купил детям сладкую вату. Радостные малыши кинулись вперед по мощенным дорожкам, а мы неспешно двинулись вперед, стараясь не упускать их из вида и перебрасываясь ничего не значащими фразами.

В какой-то момент к нам подошел нахмуренный Сережа.

— Пап, — дернул он отца за рукав. — А Ваня не хочет со мной разговаривать! Я уже ему и про бегемотов рассказал, и про бабуинов, и даже про льва… А он молчит… Ему неинтересно?

— Сереж, — видя растерянный взгляд Павла Сергеевича, решила вступить в разговор я. — Дело в том, что Ваня не умеет говорить.

— Это как? — удивился мальчик.

Павел Сергеевич тоже внимательно посмотрел на меня

— Ну вот так, — развела я со вздохом руками. — Есть же те, кто не умеет петь или танцевать… а Ваня не умеет говорить.

— Ну… Он же научится? — сдвинув бровки, посмотрел на меня Сережа.

— Я очень на это надеюсь, — вздохнула я.

Сережа деловито кивнул и вернулся к детям, а Павел Сергеевич, пряча от меня растерянный взгляд, спросил:

— У Вани какая-то врожденная патология?

Сначала я не хотела отвечать, но потом подумала, что ему надо об этом знать, ведь как-никак, а мы "играли в семью".

— Я не знаю, — призналась я.

Немое изумление на лице босса говорило вместо тысячи слов!

— Дело в том… — хоть уже и не раз признавалась, но все равно было тяжело. — Я не родная мама Вани…

Павел Сергеевич молча побуждал к продолжению.

— Иван — сын моего бывшего мужа… Его… пассия решила начать новую жизнь за границей, и ребенок оказался ей не нужен. Она хотела сдать его в детский дом, а я была против.

— И после развода ты оставила мальчика себе? — полуутвердительно-полувопросительно произнес Павел Сергеевич.

— Я не могла по-другому, — развела я руками. — Лешка оказался не готов стать отцом-одиночкой, у него новая жизнь, и сын ему тоже не нужен. Когда я сказала ему, что после развода Ваня останется со мной, мне кажется, он даже обрадовался… А к Ване я прикипела душой. Он такой же мой сын, как Еська и Лиза — мои дочери. Когда… Когда его родная мать уехала, она оставила все права на сына здесь, его отцу, отказавшись от претензий в дальнейшем. У моего мужа были связи, и мы по-тихому усыновили Ваню. О том, что он — родной сын Лешки знает лишь семья. Для остальных — он лишь приемный… Может, и к лучшему, что мы уехали. Я могу только надеяться, что Ваню в дальнейшем не коснется эта история.

— Марин, почему ты не сказала сразу?

Только в тот момент я поняла, что эта история может всплыть и как-то отразиться на Павле Сергеевиче.

— Прости… — прошептала я, ошарашенная пониманием. — Надо было рассказать сразу… До всего этого… До женитьбы. Я опрометчиво даже не задумалась о последствиях!

— Да не во мне дело, — отмахнулся босс. — Просто… А если эта история как-то отразится на Ване?

Я с удивлением посмотрела на него. Он думает… о моем сыне? Не о себе, не о том, сколько грязи выльется на него, если этот факт вскроется?.. Он искренне боится, что ребенку будет плохо?

Я внимательно смотрела на него, но не видела подвоха, наигранного беспокойства или показной заботы. Он и правда переживал за Ваню!

— Теперь надо ни в коем случае не допустить, чтобы эта информация стала достоянием общественности! Мы с юристом подготовили документы для твоего мужа… Бывшего… Подожди, я позвоню ему, объясню ситуацию, чтобы он внес определенный пункт!

Павел Сергеевич отошел в сторону, набирая номер на телефоне.

После нескольких минут довольно эмоционального разговора, он вернулся и сказал:

— Я постарался все объяснить. В понедельник он подготовит проект документов, которые будет должен подписать твой бывший супруг, — сделал он акцент на слове "бывший". — Будем надеяться, мы успеем предотвратить любую негативщину. Ты уверена, что никто из тех, кто в курсе, не проболтается?

— Обо всем знает досконально только моя сестра, даже родители не совсем до конца в курсе. А больше и никто…

Павел Сергеевич кивнул, принимая мои слова на веру.

— Я не перестаю тобой восхищаться! — признался он мне тихо, взяв за руку и продолжая наш путь. — Все-таки… Сколько в женщинах любви и самопожертвования! Мир был бы пуст без вас! — он покачал головой, будто поражаясь собственным словам. — Ты даже не представляешь, что совершила подвиг! Просто взяла эту ношу и несешь, не понимая, что сделала этот мир чуточку лучше! Ты сделала его счастливее на целого человека!

Я молчала, не зная, что сказать…

Дети мирно спали. Я отложила книгу со сказкой, которую читала им перед сном, поправила одеялки на разнеженных сном телах и вышла из комнаты, выключив свет.

Подвиг… Разве это поистине подвиг — поделиться теплотой и любовью, не чем-то материальным, а душой? Разве подвиг — сделать кого-то счастливым, если можешь?

Разве сама любовь — это подвиг?

Нет, это мгновение, всего лишь крохотное мгновение от того момента, когда ты еще не знаешь человека, и до того, когда готов сделать для него все, — просто так, чтобы хотя бы догадываться, что это и правда сделает его чуточку счастливее…

Ненавижу сборы, переезды и даже поездки куда-то на несколько дней! Это бесцельное метание в попытках утрамбовать кучу вещей в такую же кучу сумок, чемоданов и коробок и безумных страх что-то забыть.

Хоть Павел Сергеевич и сказал, что потом я смогу еще раз вернуться в квартиру на днях и забрать все то, что оставим, но я понимала, что это будет очень сложно, так как свободного времени теперь стало меньше ровно на две поездки: из пригорода, где у нас отныне был дом, и обратно. Изначально мы хотели найти жилье неподалеку от работы, но это оказалось невозможно, поэтому выбор пал на двухэтажный дом в небольшом элитном коттеджном поселке в паре километров от города и почти в сорокаминутной езде из-за пробок и дурацких развязок до работы.

Дизайнер окончил работу в среду ночью, в четверг клининговая компания привела дом в порядок, а в пятницу вечером мы уже раскладывали свои вещи по полкам новых, еще пахнущих лаком, шкафов.

Ближе к полуночи я, не чувствуя от усталости ни ног ни рук, добрела до своей комнаты, где по-прежнему все лежало в коробках, отыскала какую-то домашнюю футболку в ближайшей коробке и упала без сил на кровать, которую даже не смогла как следует заправить.

В субботу утром, на мое счастье, приехала няня и, собрав моих детей, — у Сережи были занятия в бассейне, и его Аркадий увез немногим раньше, — уехала с ними в детский центр, позволив мне побыть в одиночестве и спокойно разобрать оставшиеся коробки и осмотреть наш новый дом.