Даже Провидцы поверхностно используют силу Кристалла, рискуя получить недуг безумия до конца жизни, если Адепт проигнорирует многие запреты работы с его силой. У самого Улууна отсутствовала предрасположенность к данному виду проявления сил Хаоса. Пройдя ряд несложных испытаний тестировщики школы определили его на факультет Чувств. И теперь он слышит ничуть не хуже, чем его верный пёс Азар. Когда к ним обращаются ученики в поиске наставничества, Улуун руководствуется не столько своим долгом наставника, сколько состраданием к ним. В этом также заключается одна из причин его неофициального статуса в ордене.

Превосходный слух являлся его преимуществом практической в любой ситуации. Начиная игрой в кости и заканчивая поединком — с несколькими противниками в полной темноте. Замечая на слух каждый шорох и неровную задержку дыхания противника — приготовившегося нанести удар, он всегда опережал их действия на несколько шагов вперёд. К тому же, лишь ученики из его факультета достигали мастерства в искусстве управления сознанием животных, подчиняя себе их волю и внедряясь в их психику. Так что они становились способными управлять действиями животного, как если бы находились внутри них. Разумеется это зависело от размеров и уровня интеллекта подконтрольного существа. Их ментально-эмоциональная связь с Азаром, во многом существовала благодаря давним доверительным отношениям, как между хозяином и питомцем.

— Скажи мне Нхунг, как часто ты приходишь сюда? — ловчему не терпелось выяснить, как можно больше подробностей про странный храм.

— Ну в последний раз мы приходили с моим другом три месяца назад, — мальчик задумчиво вскинул глаза вверх. — Но тогда здесь не было так страшно. Если бы не вы и не ваша собака, я уже давно бежал бы со всех ног в сторону деревни.

Он погладил квадратную и мохнатую голову Азара, пёс зажмурил глаза от удовольствия. Обычно он никому не позволял дотрагиваться до себя, кроме своего хозяина Улууна. Но видимо он не считал ребёнка опасным и не ожидал от него подлости. Пёс поднял морду, поглядел в небо, вздохнул ноздрями воздух словно вынюхивая что-то, а затем повернулся к хозяину и громко и протяжно зевнул.

Значит культисты активировались недавно, забавно получается, как раз совпадает с началом исчезновения членов торговой гильдии. Всё может быть связано и нельзя исключать даже малейшие подозрения и не соответствия. Похоже они не могут засиживаться тут допоздна, закат в горах наступает раньше, чем на равнине. Нужно ещё успеть дойти до мельницы, чей силуэт виднелся вдали по ту сторону реки. Никаких деревень рядом с ней нет, так что возможно даже придется заночевать неподалеку от неё. А мальчика нужно отпустить, дорогу к мельнице он уже найдёт сам.

Спускаться оказалось гораздо легче, зыбкая почва под ногами буквально несла вниз сама, как если бы они скатывались по снегу. Внизу он вручил Нхунгу два золотых дракона и хотел отправить домой, но мальчик-проводник вдруг попросился остаться.

— Можно я останусь с вами до вечера? Я знаю дорогу, я покажу вам, — в его взгляде читалась мольба невинного ребенка. — Если я вернусь так рано, дядя заставит меня работать по хозяйству, а мне больше нравиться гулять с вами и вашей собакой.

— Ну ладно, с твоей помощью я доберусь быстрее, — согласился Улуун. — Но знай, что я могу остаться там на ночь и тебе придется возвращаться одному.

— Но это лучше, чем работать на кухне до последнего клиента таверны.

— Хорошо, идём тогда вместе.

Они тронулись в путь втроём, мальчик-проводник, Улуун и пёс Азар. Предстояло спуститься к реке вниз по ущелью, а затем подняться на противоположный склон к пастбищу на широком плато. На плато перед их взором предстала широкая равнина с зелеными лугами и фермерскими угодьями, известными на всю округу своими фруктовыми садами с яблоками и грушами. Сейчас весна и рододендроны распускались красными цветами, источая умопомрачительный аромат на тысячи шагов. Пахло также и свежим ячьим навозом, которым был посыпан луг возле огромных каменных построек. То и дело появлялись и исчезали огромные стайки птиц, стремительно пикирующих к земле. А пёс Азар задирал морду и нюхал воздух, словно выискивая среди запахов добычу, способную оказаться съедобной.

Знаменитый яблочный сидр «Мадhху Амръта» производился именно здесь — в этих садах с золотыми яблоками наполняющихся силой солнца. Правда, когда Улуун последний раз пил его в гостях у Васур-Ла, то их обоих знатно пронесло. И дверь уличного туалета хлопала так же часто, как оконные ставни в ненастную погоду. Должно быть технологи халтурят и не соблюдают процессов производства сидра, и ему больше не подходит столь лестный эпитет, как напиток богов. А скорее как лучшее средство для тех, кто страдает от твёрдого стула после обильного застолья.

Они всё время шли вдоль горной речки, берущей свое начало с тающего ледника вдалеке и падающей оглушительным рёвом в ущелье. На ней и должна стоять искомая мельница, так недолюбливаемой местными жителями. Ещё не наступили сумерки, а Улуун и его спутники уже видели на горизонте её обветшалые очертания. В это время на юге изредка показывалась яркая жёлтая луна Йу, изредка скрываемая тёмными облаками гонимые ветром. К мельнице вела заросшая дорога, и путь по ней не обещал каких-либо трудностей. Она выглядела заброшенной и обветшалой, но Улуун знал, что по ней иногда кто-то проезжает и она уже много веков является единственной пригодной дорогой до некоторых здешних мест.

— Я пойду проверю, что там, — он обратился к мальчику. — А вы с Азаром оставайтесь здесь. Если со мной всё будет в порядке я вернусь. Но если Азар сорвется со своего места и понесётся ко мне, то ты должен бежать отсюда.

Нхунг послушно кивнул, кажется он был немного напуган.

— Ты же знаешь дорогу к городским воротам? — продолжил магический ловчий и вытащив из кармана свёрнутую бумажку, передал своему проводнику. — Вот, эту записку тебе нужно будет передать стражникам у ворот. Они поймут что нужно делать дальше.

— Хорошо, я сделаю как вы просите, — голос Нхунга уже не звучал так же уверенно как раньше. — Только вы возвращайтесь, мы будем ждать.

Он сжал в своем маленьком кулаке записку и положил другую руку на загривок Азара.

— Ничего не бойся, просто сделай это, если будет нужда, — ловчий подмигнул ему. — Я в тебе не сомневаюсь, ты лучший проводник в здешних горах.

Уже смеркалось, когда Улуун Сагкх отошёл на достаточное расстояние от своих спутников. Он оглянулся назад, их одинаковые по высоте фигуры почти не различались: неподвижно сидячий пёс и стоящий рядом мальчик. Стараясь ступать бесшумно, он потихоньку пробирался к водяной мельнице, благо шум воды заглушал его движения. Она сводила на нет все его годы тренировок в Зале Чувств, когда приходилось ходить по полу усыпанному яичной скорлупой. И надо сказать, он сдал этот экзамен на отлично, ступая настолько мягко и нежно, не дав проснутся ни одной слепой собаке, призванных выявить нарушителя тишины. Но шум воды так же мешал и ему, окружающие звуки предательски сливались с журчаньем воды и скрипом колеса мельницы.

Улуун подкрался на достаточное расстояние и сидя в высокой траве, сколько ни прислушивался, так и не смог обнаружить явного присутствия кого-либо. Никаких огней в окнах заброшенного здания или звуков исходящих изнутри мельницы, кроме бесконечного скрипа колеса, ведомого потоками горной реки. Слабый ветерок со стороны гор, доносил лишь слабый запах дыма, по его интенсивности Улуун понял, костёр затушен не так давно. Неужели кто-то находящийся внутри, почуял его приближение и теперь затаился в темноте заброшенного здания.

Его магическое чутье никоим образом не намекало ему о присутствии здесь сил Хаоса. Ничего даже близко похожего на то, что он ощущал сегодня на руинах храма. Обычное заброшенное здание из каменного известняка, максимально магическим сейчас в нём была лишь подкова, на удачу прикрепленная над дверным косяком.

Он осторожно отворил дверь, на ширину достаточную для того, что бы тенью проскользнуть внутрь. Но ловчий не спешил входить, он закрыл глаза и замер прижавшись спиной к стене. Сделав глубокий вдох, а затем долгий выдох Улуун прислушался сквозь шум мельничного колеса, если внутри кто-либо есть, то он непременно услышит его дыхание или бешено колотящееся сердце. Но нет, внутри ни одной живой души, даже мышей или крыс, наверняка обитавших здесь раньше в изобилии.