Я знаю, что так он наказывает себя и нас заодно за то, что не успели в тот день.

Я знаю.

Я и сам себя виню. Сколько раз я просил прощение у нее во снах? Сколько раз она ускользала от меня, сколько раз я держал ее окровавленное тело в этих кошмарах? Не бывает и дня, чтобы я не вспоминал о ней.

Наверное, эта боль должна была нас сблизить так, как обычно сближает общее горе. Но в итоге ее смерть только отдалила нас друг от друга. И с тех пор каждый из нас по своему пытается справиться с этой потерей с переменным успехом.

Когда-то становиться проще, легче. И тебе кажется, что рана начала затягиваться, заживать.

А потом ты понимаешь, что ничего не заживает, что все так же болит и кровоточит. Но я лучше буду притворяться бесчувственным эгоистом, повесой и балагуром, у которого нет чувств, чем покажу кому-то правду.

Обнажить перед кем-то душу?

Была одна девушка, перед кем я готов был полностью раскрыться. Кому без страха готов был показать свое истинное лицо, зная, что это не отпугнет ее, что она не отшатнется в ужасе, что она примет любым. Странным, сломленным, с обезображенной, порванной в клочья душой — примет.

Вот только она умерла.

А я слишком поздно понял, что она значила для меня гораздо больше, чем я мог себе представить.

— Хватит, — повторяю я вновь, но уже не для Дара, а для себя.

Действительно, не время для размышлений о ней. Не сейчас.

— Как скажешь, — спокойно отступает Дарриан. Как я уже говорил, это был не первый наш разговор, и он обычно заканчивался одним и тем же. И не жалко же тратить на это время! Обычно я после такого прощался и старался поскорее покинуть кабинет ректора Академии Яриан, но сегодня… Сегодня был особенный случай, и было кое-что, что меня заинтересовало.

— Ты точно уверен в том, что раньше не встречался с Ярой? — вновь спросил Дарриан, старательно делая безразличный вид.

Но я слишком хорошо знал его, чтобы поверить в эту игру. Нет, друг вовсе не настолько безразличен, как хотел бы показаться. Но почему его вдруг так взволновало то, что произошло в кабинете? Все дело в этой девушке, в Яре? Неужели произошло чудо и хоть одному из нас троих удалось встретить ту, что после стольких лет смогла проникнуть в сердце? Интересно, очень интересно. Нужно будет узнать о ней побольше. Уж если она смогла запасть в сердце к самому отмороженному из нас троих, значит, в ней действительно есть что-то особенное.

— Не уверен, — наконец-то произношу я.

А я и правда не уверен, что никогда с ней не встречался.

— Дар, я точно помню, что не встречался с ней раньше. Что я раньше не видел ее. Но ты сам знаешь, на что способна магия — мало ли что. Вдруг она была под иллюзией. Сам понимаешь…

— Нет. Ты видел, как она отреагировала? Так не реагируют на людей, с которыми произошла один раз случайная встреча. Нет, здесь должно быть что-то большее. К тому же то прозвище, что ее так обидело… Она выглядела так, словно ты нанес ей едва ли не смертельное оскорбление, а не назвал цветочком.

— Верно, ее это почему-то сильно обидело. Надо же, это, наверное, вторая женщина, которую я обидел за всю свою жизнь. А если не считать мою бывшую, Элианну, то и вовсе первая. Ты бы ее расспросил, что ли. А то неловко получается — вроде обидел, а за что — не знаю. Может, я действительно виноват. Да и не хотелось бы начинать наше общение на столь негативной ноте — все-таки я не врал, когда говорил о том, что для нее и ее команды уже готовят места в ведомстве.

— Расспрошу, — произнес чем-то недовольный друг, — а по поводу ведомства — не слишком ли рано об этом говорить?

— Дар, — протянул я, прищурившись, — мне об этой Яре уже два года в уши жужжат. И все только и делают, что расхваливают ее, говоря о том, что она — идеальный работник для нашего ведомства. И ты мне сейчас говоришь, что об этом рано говорить? Что происходит?

— Ничего не происходит, — быстро ответил Дар. Слишком быстро.

— Дар, сколько лет мы с тобой знакомы? Я же тебя знаю, как облупленного. Почему тебя вдруг взволновала эта девушка? И даже не говори, что ничего подобного нет — я уже видел, как ты пристально наблюдал за ней, стоило ей только появиться в этом кабинете. Ты не за одной студенткой так не наблюдал.

— Тебе показалось, — холодно произнес Дарриан.

— Нет, друг, мне не показалось, — поднявшись с дивана, произнес я, — она чем-то зацепила тебя. И зацепила сильно. И знаешь, что я тебе скажу… прошло пятьдесят лет. Это достаточный срок, Дар. И если у тебя появился шанс на счастливую жизнь — не упусти его. Иначе… Дар, уж если она тебя зацепила, то значит она действительно особенная. Упустишь ее ты — не упустят другие. И кто знает — быть может, это буду и я.

На самом деле я и не собирался отбивать девушку у друга. Ту, что я любил, уже не вернуть, а наследник, слава богам, уже имеется. А Элианна, моя бывшая женушка, кажется и вовсе отбила все желание построить отношения.

Вот только я очень хорошо знал Дарриана — он еще долго будет мучиться в нерешительности. И далеко не факт, что решится, а когда решится, то может оказаться, что уже слишком поздно. Мы уже однажды это проходили, и я не хотел бы, чтобы Дарриан упустил еще одну возможность стать счастливым. И если для этого ему нужен толчок — что ж, я всегда готов помочь своему другу.

А еще стоило навести кое-какие справки об этой девушке. Пусть я и сделал вид, что меня не особо обеспокоила реакция Яры, на самом деле… На самом деле было в ней что-то такое, что цепляло, не отпускало, не давало покоя. То ли ее взгляд, то ли голос, то ли жест — что-то в ней было словно смутно знакомым. И я бы, наверное, не обратил на это внимание, если бы не ее реакция. А так… если соединить эти детали, то получалось кое-что весьма интересное.

И выяснение подробностей из интересной, но необязательной работы, перерастало в жизненно-необходимое дело, которым следовало заняться в самый ближайший срок.

Встреча с Лео принесла не только минусы в виде воспоминаний, что разбередили душу и небольшого нервного потрясения, но и неожиданные плюсы. После этой встряски я наконец-то перестала находиться в каком-то апатичном состоянии, что сменялось нервной возбудимостью, и пришла в себя. Поняла, что все, хватит, пора действительно брать себя в руки и начать трезво думать головой. А то я что-то расслабилась с этими воспоминаниями о прошлом, разнюнилась и совершенно перестала напоминать саму себя.

Все. Хватит.

Решила оставить прошлое в прошлом — значит, так и сделаю. И нечего тут… Я приняла решение — все, оно окончательное и изменению не подлежит.

Вот найду того, кто стоял за моим убийством — тогда и буду размышлять о том, стоит ли кому-то что-то рассказывать. Вряд ли я решусь раскрыть правду раньше — слишком много неконтролируемых последствий будет от этого решения. Так что никакой правды — если только от этого не будет зависеть моя или чья-либо чужая жизнь. Иначе — нет. Ну правда, хватит рефлексировать.

Это решение, в свою очередь, отразилось на всем остальном — в том числе и на общении с Даррианом.

Я совершенно перестала беспокоиться о том, что он о чем-то начнет догадываться и просто получала удовольствие от нашего общения.

Изменения во мне заметили, и парни и не могли не спросить об этом. А узнав о том, что произошло, едва ли не отправились мстить Лео. И главное, непонятно за что — я довольно быстро поняла и приняла тот факт, что обижать меня Лео не намеревался. Кто ж мог подумать, что у меня такая тонкая душевная организация, и я обижусь на такую мелочь?

Спрашивал о моей реакции на Лео и Дарриан. Ему я выдала весьма обтекаемый ответ — рассказала о том, что Лео напомнил мне о моем прошлом, о котором я уже успела позабыть. И его невинное обращение ко мне тоже напомнило о прошлом — о человеке, который когда-то так меня называл и с которым теперь я, увы… Что «увы» — не объясняла, но сделала такое скорбное выражение лица, что у Дарриана не осталось сомнений — Лео напомнил мне об умершем человеке. А я переубеждать никого не стала — уж лучше пусть будет так.