Луч пламени ударил в белую свечу.

…у меня получится.

Я оторопело смотрела на белую лужицу воска на полу. Рядом с ней тлели почерневшие обрывки фитиля.

От свечи не осталось практически ничего.

— А… — начала я.

— Пол мыть будешь ты, — констатировал Тайбери.

— Эй! Повелитель!

— Или не будешь, — добавил он. — Если следующая свеча зажжётся как следует.

Вторая свеча сгорела на месте. И третья тоже. По крайней мере, восковые брызги, разлетевшиеся по зеркалу, явно не планировались.

Кажется, вместо мирной и ласковой шейры из меня выйдет непредсказуемая боевая машина разрушения.

— Повелитель, — прошептала я. — Как мне справиться?

В следующую секунду Тайбери обхватил меня сзади. И прижал к крепкому, сильному и горячему мужскому телу.

— Я уже думал, ты не попросишь, — прошептал он мне на ухо. — Знаешь, что самое главное в магии шейры?

— Что? — хрипло спросила я.

— Она расцветает, когда шейра и её хозяин делают вот это.

Одним движением он развернул меня к себе.

И поцеловал в губы.

Голова пошла кругом. В следующую секунду мы исступленно целовались. Пальцы разомкнулись, мысли исчезли из головы, дерзкий алый шёлк, обволакивающий тело, истончился, позволяя мне чувствовать тело Тайбери рядом со своим.

Тайбери нашёл неоспоримый аргумент. Если единственным способом пробудить и развить мою магию были его поцелуи…

Значит, я буду его целовать. Пусть это цинично, аморально, неправильно…

…Плевать. Потому что целуется он великолепно.

Мы отражались в зеркалах среди свечей в танце поцелуев, голова кружилась, и в этот момент я чувствовала, что готова зажечь и потушить все огни в доме одновременно. Кристалл Тайбери пульсировал на груди, и хотя эта магия не была моей, я физически осязала, что могу её коснуться.

— Не сожги дом, — прошептал Тайбери мне на ухо.

— А я могу, повелитель? — прошептала я ему в губы. — В любой момент?

Тайбери тихо засмеялся, обхватив меня за талию.

— Не дождёшься. Но я разрешу тебе им пользоваться. Иногда.

Вот только мой собственный кристалл может не дождаться меня. Его раскрошат в мелкую стеклянную пыль. На миг я представила, как тяжёлый ботинок Барраса опускается на хрупкие грани, и сердце пронзила горечь. Я знала, что кристалл так просто не разбить, что нужна магия необыкновенной силы, круг, алтарь, но сейчас мне казалось, что я могу потерять своё будущее от одного бездумного движения.

Я усилием воли заставила себя расслабиться в руках Тайбери. Я подумаю об этом позже. Не сегодня. Не этой ночью.

Но мои губы шевельнулись до того, как я успела себя остановить.

— Ты действительно хочешь разбивать чужие кристаллы, повелитель? — прошептала я. — Даже зная, как прекрасна магия?

Настала очередь Тайбери застыть.

— Тебе это важно?

— Да. Почему, повелитель? — Я сжала его плечи сильнее. — Почему все маги… даже те, кто один раз совершил ошибку, небольшую ошибку… теряют своё будущее?

Тайбери не ответил мне.

Он молчал. Чуть ли не впервые. Его руки, обнимающие меня, сделались холодными.

— Я хочу знать, — прошептала я. — Почему для тебя это важно?

Вместо ответа Тайбери опустился на пол, увлекая меня за собой. Свечи горели, и в отсветах его лицо теряло каменное выражение, меняясь с каждой секундой. Делаясь более живым. Более реальным. Более… уязвимым.

— Все часто упоминают моего отца, — негромко произнёс он. — Великий маг Лоренс Тайбери, ректор Академии, который погиб на церемонии вступления в должность. Но никто никогда не говорит о моей матери.

Действительно, я почти ничего о ней не слышала. Лишь то, что она умерла чуть ли не сразу после родов и отец Тайбери больше не женился.

— Ей стало плохо после родов, — так же негромко и отстранённо произнёс Тайбери. — Она замкнулась, плакала, пряталась, не хотела подходить ко мне. Если бы отец не проводил со мной всё время, не знаю, кем бы я вырос.

Я коснулась его руки. Я всегда думала, что детство Тайбери, идеального студента Академии, тоже было идеальным до гибели его отца. А оказывается…

— Мне жаль, — прошептала я, забыв о «повелителе». — Я знаю, как это тяжело.

Тайбери повёл рукой, и в зале разом задуло все свечи. Я прерывисто выдохнула в темноте.

— Моя мать начала пить, — произнёс голос Тайбери. — Отец однажды обнаружил початую бутылку. Он отправился к ней, чтобы поговорить, выяснить отношения… или помочь, предложить ей посетить целителя? Я не знаю. Но кристалл он собирался отобрать в любом случае.

— А она? — тихо спросила я.

— Пришла в ярость и накричала на него. Она едва держалась на ногах, пьяная в дым, — голос Тайбери упал до шёпота. — А потом, взвившись уже до каких-то совсем немыслимых оскорблений, она призвала огненный смерч. И… не справилась.

Воздух вырвался у меня из груди хрипом. Мать Тайбери погибла, призывая магию, будучи пьяной? Ох…

— Теперь я понимаю, повелитель, — прошептала я. — Понимаю, почему ты так взъелся на Деанару Кассадьеро. Тебя это злит. Напоминает о матери.

— Я не стал бы преувеличивать, — ледяным тоном произнёс Тайбери. — Но если кто-то из наследников великих домов встанет у меня на пути с бутылкой в руке, я его уничтожу, как уничтожил будущее Деанары Кассадьеро. Я не буду упускать такой случай.

Он помолчал.

— Никто не узнал, как погибла моя мать. В гостиных говорили, что это несчастный случай. Отец оградил её память. Всё, что он мог сделать.

— Они любили друг друга? — тихо спросила я.

— Да. А потом родился я.

«И всё пошло кувырком», — прочитала я несказанные слова.

Тёплая рука коснулась моей щеки в темноте.

— История моих родителей осталась в прошлом, — произнёс голос Тайбери негромко. — Я сильнее, и я живу своей жизнью. И жалеть меня точно не стоит.

«Но твой дом всё ещё пуст», — хотела возразить я.

Но не стала.

Теперь я знала ответ на свой вопрос. Знала, почему Тайбери так нетерпим к любым проявлениям пьянства. И мэтр Рионери, и другие… наверняка у них тоже были подобные истории. Друг или дальний родственник, которого постигла трагическая судьба. Маги, которые топили в вине страх или одиночество, а в итоге утопили чью-то жизнь.

— И ладно бы только свою, — пробормотала я.

— Уже начинаешь играть в моралистку? — голос Тайбери приобрёл ехидные нотки. — Надо было завести шейру на пару дней раньше. Тогда ты точно устроила бы племяннице Барраса торжественное исключение. Ещё бы прогнала с плетью по всей Академии.

Я поперхнулась, представляя себе эту картину.

— Сам ты… моралист, повелитель! Я, между прочим, отличаю настоящее пьянство от одной кружки сидра!

Тайбери наклонился ко мне в темноте. Я отчётливо ощущала его потяжелевшее дыхание на своём лице. И запах, знакомый, трудноуловимый и такой желанный запах мужского тела…

А ведь в эту самую секунду он ощущает меня, вспотевшую и разгорячённую после тренировки. И целовавшую его несколько минут назад.

— Даже не думай, повелитель, — слабым голосом сказала я. — Совместные откровения не заставят меня упасть к тебе в объятья, раздеваясь на ходу. У меня сильная воля и… непреклонная… решимость…

Я сама не заметила, как отклонилась назад, упираясь руками. Ещё немного, и я упаду на локти, а потом на спину.

Послышался тихий смех.

А потом Тайбери наклонился и провёл кончиком языка по моему лицу.

— Не умеешь играть, девочка, — прошептал он, — не садись за стол.

Он одним лёгким движением подхватил меня и поднялся.

— Эй! — выпалила я, барахтаясь в его руках.

— Отправляешься спать со мной, — сообщил он. — В моей постели.

— Почему?!

— А вот хочется. — Двери тренировочного зала открылись перед нами. — И кстати, где твои манеры?

— Остались в тёмном-претёмном тренировочном зале, мой придирчивый повелитель, — мрачно сказала я. — Может, вернёмся и достанем?

Я почувствовала в своём голосе надежду. Увы, Тайбери её тут же беспощадно раздавил: