Через три месяца после всех этих событий Марина Рокша неожиданно для всех вышла замуж за того самого Владика, что мелькнул в самом начале нашей истории, и я был приглашен на свадьбу. Свадьба была чрезвычайно пышная, гуляли они в большом зале Дворца Спорта и там наливали всем желающим, отчего в городе в тот день было очень весело. Сам я на это гульбище не пошел, потому что выдалось оно Великим Постом, но те, кто там был, утверждали, что Марина излучала счастье. И хотя я всячески желал ей этого, но в реальность ее радости не поверил, потому что для меня она навсегда осталась обманутой королевой.

Обет нестяжания

От самой Москвы его не покидало чувство, что он что-то забыл сказать, не успел объяснить что-то главное, существенное и очень важное. Когда Лиза провожала его на перроне, он был настолько тронут ее приветливостью, что даже прослезился. Кажется, она это заметила, но не подала виду. Все же они оказались в дурацком положении, она — замужняя женщина с ребенком, и он — почти монах, расчувствовались до того, что едва не принялись объясняться в любви. И хотя он очень надеялся на то, что Лиза на прощание поцелует его, как в тот раз, вечером, когда они так неожиданно для обоих обнялись, но сам отстранился, когда вероятность поцелуя стала особенно высока. На прощание она обещала приехать для того, чтобы поговорить со старцем, ведь Дима так красочно рассказал ей про старческий подвиг отца Феодосия. Дима обещал встретить ее, а сам думал о том, что это будет просто всплеском искушения. Надо было поговорить с ней, у них не было будущего в плане развития близких отношений, и он должен был объяснить ей это. Но сначала это все надо было бы объяснить себе самому.

Этот приезд в Москву оказался чрезвычайно насыщенным. В новооткрытом Симеоновском монастыре, где наместником оказался его давний приятель Геша Болотов, ныне иеромонах Корнилий, он был вовлечен в дискуссию с новыми обновленцами, спор с которыми становился в церкви все актуальнее. Корнилий устроил ему встречу со старцем Герасимом, великим подвижником, молитвенником и прозорливцем, приехавшим по случаю в столицу из Псково-Печерского монастыря, и эта беседа оказалась очень своевременной и необыкновенно вразумительной. Дмитрий все никак не мог решить для себя вопрос о постриге, сомнения обуревали его, и уже в третий раз наместник предлагал ему и сан, и мантию, но он все еще решительно отказывался. Старец посоветовал не торопиться, но и отказываться решительно не рекомендовал. Он вообще был преисполнен сдержанности и спокойствия, и сам к тому призывал. В Дмитрии он обнаружил неизжитую страстность, и потому советовал оставаться послушником. От того же Корнилия Дмитрий получил в дар целую богословскую библиотеку и теперь вез ее с собой, в монастырь, порадовать охочих до богомыслия отцов. И наконец Лиза…

Дмитрий смотрел в окно поезда, на мелькающие деревья, оголившиеся уже от первых холодов, а сам вспоминал снова и снова их встречи, беседы, даже прикосновения. Приходилось признаться, что семейные проблемы Лизы, ее охлаждение к мужу, к семье его прямо-таки порадовали. Он, конечно, очень толково говорил о мире в семье, требовал от нее смирения перед мужем и уважения к его родителям, но сам в душе думал только о том, что не прояви он в свое время неуместной гордости, теперь ей пришлось бы решать проблемы отношений с ним, а не с нынешним мужем. Он даже сам удивился, почувствовав, как страстно ему хотелось бы этого.

— Молодой человек, вы мне не поможете? — попросила соседка по купе, молодая девушка в огромных очках, одетая в деловом стиле и походившая то ли на секретаршу, то ли на журналистку.

Дима поднял ее чемодан и положил на багажную полку наверху.

— Спасибо большое, — сказала девушка с теплотой. — Вы тоже на Север?

— Нет, я только до Северогорска, — ответил Дима.

— Прекрасно, — сказала она с улыбкой. — Я туда же. Если можно, я вас еще немного поэксплуатирую, если вы не против.

— Как угодно, — сказал Дима.

Кроме нее в купе оказалась толстая тетка, ехавшая из Симферополя на Север, от одних внуков к другим, и сухой и седой мужчина в спортивном костюме. Он вел с теткой беседу о положении в Крыму, и та ругала политиков.

— Простите, — обратилась к Диме девушка. — Вы живете в Северогорске, да?

Он покачал головой.

— Нет, рядом, в селе.

— А вы не знаете, как мне добраться в Ксенофонтово? — спросила она.

Дима сразу решил, что она и есть журналистка. Именно в Ксенофонтово он и ехал, ибо именно там располагался его монастырь. Нынешние журналисты то и дело наезжали к ним, чтобы писать проблемные статьи о духовности.

— Я вам объясню, — пообещал Дима. — Это на автобусе.

Конечно, в другом случае он мог бы предложить ей доехать на монастырском микроавтобусе, который подъедет именно за ним и его книгами, но, не испытывая симпатии к свободной прессе, он не испытывал и желания помогать им в их неуемном рвении.

Разговор в купе шел о ценах, политических лидерах и о будущем. По общему мнению, будущего у страны не было. Особенно забавно было об этом слушать, наблюдая, как они уминали копченую курицу, какой-то заморский паштет и запивали все напитками из больших пластмассовых бутылок. Складывалось впечатление, что, несмотря на полную бесперспективность страны, они лично не теряли надежды преуспеть. Дима в полемике не участвовал, но девушка, которую, как выяснилось, звали Валерией, попыталась защитить будущее. Она уповала на новое поколение, и в глазах Димы ее надежды были столь же безосновательны, как и опасения ее оппонентов.

— Вы в ресторан не пойдете? — обратилась она неожиданно к Диме.

Он вспомнил, что у него еще осталась изрядная сумма от тех денег, которыми его благословил иеромонах Корнилий, и согласился.

— Надо подкрепиться, — пробормотал он, хотя на самом деле просто хотел хоть куда-то выйти, сменить обстановку.

Толстая тетка проводила их неприветливым взглядом, открыв в их устремлении черту ненавистных ей «новых русских». Валерия по этому поводу хихикала по дороге к ресторану. Она шла впереди и потому, изливая свое остроумие на тетку, она то и дело поворачивалась назад, время от времени при этом натыкаясь на стоявших в проходе людей. Благо, путь им предстоял недолгий, и потому значительных повреждений она никому нанести не успела.

— Если бы она знала, на какую зарплату я живу, — вздохнула Валерия, внимательно разглядывая меню.

— А где вы работаете? — спросил Дима из вежливости.

Она усмехнулась.

— Я бизнесмен, — сказала она. — Но еще очень начинающий. Пока я только вкладываю деньги, а не получаю.

— Поэтому вы уверены в будущем, — догадался Дима.

— И поэтому тоже, — подтвердила Валерия.

Вдруг она побледнела, изменилась в лице и произнесла тихо:

— Ой… Дима, пожалуйста, укройте меня…

Дима не сразу понял, чего она от него хочет, но по ее испуганному взгляду понял, что она увидела за его спиной кого-то, кого не хотела бы видеть. Он расправил плечи, загораживая девушку, но чувствовал себя при этом очень глупо. Оглянувшись, он увидел двоих мужчин, одного постарше, другого помоложе, которые расположились за столиком неподалеку.

— Это ваши знакомые? — спросил Дима.

— Да, знакомые, — сдавленно прошептала она. — Если они меня видели…

— Судя по всему, они вас не видели, — заметил Дима.

— Все равно, это ужасно, — пролепетала она. — Только не вставайте, пожалуйста.

Дима успокаивающе ей улыбнулся и обнадежил:

— Ничего, я вас прикрою. Это, наверное, ваши конкуренты, да?

— Да, конкуренты, — пробормотала Валерия. — Бандиты это, самые настоящие. Они на моих глазах одного парня инвалидом сделали…

— Не думаю, что они пришли сюда, чтобы сделать кого-нибудь инвалидом, — сказал Дима. — Успокойтесь, Валерия, они уже заканчивают обед и скоро уйдут.