— Давай завтра, с утра, — предложил он. — Вместе к этому мерзавцу пойдем, если хочешь.

Дима почувствовал, что внутренне он с этим совершенно согласен.

— Ладно, — сказал он. — Завтра с утра, или с вами, отче, за монетами, или прямо в милицию. Спокойной ночи, господа.

Он вышел и закрыл за собой дверь.

На следующее утро Дима спал почти до восьми часов, проспав и раннюю литургию, и завтрак для послушников. Проснулся он от звона на позднюю литургию и долго не мог понять, чего это звонят? Посмотрел на часы и ахнул. Ему полагалось на ранней литургии руководить левым клиросом, куда собирались сельские прихожанки, бабушки и молодухи. Именно присутствие молодых девиц исключало возможность использования на левом клиросе монашествующих, и потому эту функцию возложили на Диму. Теперь уже ранняя служба завершилась, и бабушки наверняка были только рады, что Дима их не одергивает и не торопит.

Дима тепло относился к прихожанкам, которые все годы в отсутствие церкви в селе хранили монастырские святыни, время от времени убирались на территории монастыря и благодаря которым монастырь возродился к молитвенной жизни. Но он очень тяжело переносил их манеру пения, сформировавшуюся в те же тяжелые годы, когда лишенные храма бабушки собирались по домам и пели богослужебные пения по памяти. То поколение, что помнило прежний монастырь, давно уже ушло, и потому бабушки сохранили пение, весьма далекое от обиходного распева. Сама служба превратилась для них в кружок хорового пения, где каждая старалась проявить свое знание напева, и в сумме получалась порой неудобоваримая какофония. Дима пытался выправить положение вначале ласковыми укорами, потом строгими указаниями, наконец дошел до наказаний, но изменить старушек, да и молодух, которые легко перенимали у матушек все не самое лучшее, он так и не смог. Послушание на клиросе по субботам и воскресеньям стало для него испытанием смирения, и он не всегда проходил его с честью.

Вспомнив прошедшую ночь, он торопливо поднялся, убрался, помолился и поспешил к отцу Флавиану. Отца архимандрита следовало хватать за руку и идти с ним к владельцу коллекции. Но оказалось, что, хотя отец Флавиан улегся спать ничуть не раньше самого Димы, поднялся он раньше, келья его была закрыта, и на стук никто не отвечал. Дима сокрушенно вздохнул и отправился на службу, дабы в богослужебных молитвах вернуть потерянный благодатный настрой.

После литургии он нашел мрачного Григория и спросил его о местонахождении отца Флавиана. Тот буркнул, что не видел его, и на более настойчивый вопрос отвечал, что «старец» не желает более иметь с библиотекарем ничего общего.

— Ничего, — добавил он зловеще. — Скоро наступят новые времена…

— Тебе-то какая с этого радость? — удивился Дима. — Твой «старец» здесь только по доброте отца-наместника, а новый наместник его и терпеть не станет.

Григорий хмыкнул загадочно:

— Мы еще посмотрим, кто будет новым наместником.

Было впечатление, что для него этот вопрос решен, и решение это вызывает в нем решительное торжество. Он ушел, и Дима озадаченно посмотрел ему вслед.

На обеденной трапезе он повстречал послушника Михаила, который был келейником Флавиана, но тот тоже ничего не смог ему ответить.

— Я как с утра пришел, — признался он, — так отца Флавиана уже не было.

— А гость, что у него ночевал?

— Какой гость? — удивился Михаил.

Было похоже, что отец флавиан в эту ночь спать и не ложился.

Вратарник Прохор утверждал, что через верхние ворота отец Флавиан из монастыря не выходил. Нижние ворота тоже с утра не открывали. К трем часам беспокойство охватило уже многих, и даже отец-наместник специально вызвал Диму к себе, чтобы прояснить вопрос. Дима рассказал ему о событиях прошедшей ночи, и отец Дионисий лишь скорбно качал головой.

— Куда же это он вляпался? — проговорил он с досадой.

— У меня есть одно предположение, — сказал Дима.

— Что за предположение? — нахмурился Дионисий. — Имей в виду, отец, нам сейчас авантюры совсем некстати будут.

— Погоди немного, — попросил Дима. — Я схожу в одно место.

Повстречав по дороге во дворе Леонтия, Дима прихватил его с собой и направился прямо к школе, расположенной в жилой зоне монастыря. По субботам занятий в школе не было, но день считался рабочим и многие учителя в этот день проводали факультативные и дополнительные занятия, а в спортивном зале занимались спортивные секции. Дима прежде всего прошел к завхозу и выяснил, кто сторожил школу прошлой ночью. Завхоз смущенно отвечал, что сторож был найден им утром в нетрезвом состоянии, и он отправил его домой. Дима на всякий случай вызнал дом пропавшего сторожа, но вместо того, чтобы немедленно отправиться к нему, попросил разрешения спуститься в подвальное помещение. Подвал школы был захламлен всевозможной рухлядью, скопившейся там за многие годы, но Диму интересовала отнюдь не рухлядь.

— Ищи, брате, — сказал он Леонтию.

— Кого искать-то? — не понял тот.

— Отца Флавиана, — объяснил Дима. — Он должен быть здесь.

Прежде, чем догадка Димы подтвердилась, они провозились там не менее получаса, рыская среди завалов старой мебели, поломанных парт, досок, бумаги и книжных шкафов. Нашел его Леонтий, поинтересовавшийся содержимым одного из лежащих книжных шкафов, который показался ему не таким пыльным, как другие. Содержимым книжного шкафа и оказался отец Флавиан, связанный, с кляпом во рту, в полуобморочном состоянии. Когда они развязали его и почтенный архимандрит, глубоко вздохнув, немедленно чихнул, Дима перевел дыхание.

— Слава Богу, — обрадовался он. — Если честно, то я не ждал найти его живым.

— Как? — ахнул Леонтий. — Почему?

— А он нам сейчас сам все объяснит, — сказал Дима. — Ну, отче, вы способны говорить?

Отец Флавиан поднял на него скорбный взгляд и покачал головой.

— Тогда мы вас назад засунем, — пригрозил Дима, ткнув пальцем в сторону шкафа.

Отец Флавиан вздохнул.

— Чего ты хочешь?

— Что тут произошло? — потребовал Дима.

— Ты же видишь, — сказал он. — Я оказался жертвой преступников.

— А где Смидович?

— Не имею понятия.

— Но вы сюда вдвоем пришли, не так ли?

— Пришли вдвоем, — кивнул Флавиан.

— Так, может, это он вас стукнул? — спросил Дима.

Флавиан покачал головой.

— Нет, не он.

— А кто?

— Преступник. Звонок, ты же сам знаешь!

— А зачем вы сюда пришли?

Флавиан посмотрел на него жалобно.

— Оставь ты меня, Христа ради, — попросил он. — Я ночь не спал, потом меня по голове ударили… Я ведь чуть не задохнулся в ящике этом.

— Где монеты? — потребовал Дима решительно.

Флавиан устало усмехнулся.

— Не знаю я, где монеты, — сказал он. — Ты же не дурак, понимаешь, что у меня их нет.

— Но вы вчера обещали мне назвать этого человека, — напомнил Дима.

— Я и сейчас не отказываюсь, — сказал Флавиан.

— Так кто же это? — воскликнул Дима в нетерпении.

Флавиан глянул на него насмешливо и отвечал:

— Ночной сторож этой самой школы.

Дима на мгновение испытал изумление, но тут же почувствовал, что тут что-то не связывается.

— Какой ночной сторож? — сказал он недоверчиво. — При чем тут ночной сторож? Не играйте со мной в прятки, отче. Все равно, от милиции вам теперь не отвертеться.

Отец Флавиан дребезжаще рассмеялся.

— Вот и выходит, что хреновый из тебя вышел следователь, Димитрий. Был бы ты повнимательнее, то сразу понял бы, кого я имею в виду.

Присутствовавший при этом разговоре Леонтий только испуганно смотрел то на одного, то на другого и моргал, ничего не понимая.

— Говорите яснее, — потребовал Дима. — Кто этот сторож?

Отец Флавиан прикоснулся к затылку, по которому его ударили, и невольно охнул.

— Да, — сказал он. — Круто он меня… Ночным сторожем в этой школе время от времени подрабатывает наш Алексей.

Дима обомлел.

— Какай Алексей? Бригадир, что ли?