— Ему верить-то можно? — спросил он на всякий случай.
— Никита Дмитриевич человек серьезный, — отвечала телефонистка.
— Он у нас партийным секретарем когда-то был, — добавила почтальонша. — А потому, заговаривается слегка. А в остальном, как заговорите с ним, так и ответит.
Великанов отправился искать дом Никиты Дмитриевича, бывшего партийного секретаря, а ныне пенсионера, который считал «Советскую Россию» единственной правдивой газетой в стране. Он предполагал, что беседовать с таким стариком будет легко.
Никита Дмитриевич сидел на скамеечке у калитки собственного дома и поглядывал вокруг с прищуром.
— Что же вы ушли? — укорил его подошедший Великанов. — Я ведь очень заинтересовался вашими словами.
— Так это вы ушли, — хмыкнул старик. — А я человек пожилой, мне лекарства вовремя принимать надо.
Великанов понимающе кивнул.
— Давление? — спросил он.
— Всякое, — отвечал старик не очень охотно.
— Да, — вздохнул Великанов. — Мать у меня тоже болеет. Нынче на лекарства у нее почти половина пенсии уходит. Довела страну демократия…
У старика сразу разгорелись глаза.
— И точно, что довела, — сказал он.
— Этот Шаронов тоже, — сказал Великанов. — Из «новых русских», чтоб их всех холера взяла. Обдирают народ, почем зря…
— Поймали его?
— Ушел, — вздохнул Великанов. — Если можете чем помочь, мы будем вам очень благодарны.
Старик помялся.
— Девка там была одна, — сказал он. — Не наша, не здешняя. Вроде как из монастыря.
Великанов кивнул, но спросил:
— А при чем тут девка эта?
— А при том, что Шаронов ваш ей какой-то толстый конверт передал, — сказал Никита Дмитриевич. — Пошушукались они об чем-то, он конверт ей и сунул, причем старался незаметно что бы… Вот так.
Великанов машинально потянул себя за мочку уха.
— Значит, девку эту вы не знаете? — спросил он.
— Не знаю, — подтвердил старик. — Говорила, из монастыря.
— Вам говорила?
— По телефону говорила, — сообщил старик.
— Ага, — сказал Великанов. — Ну, спасибо, дедушка… Без таких, как вы, нам бы куда труднее пришлось. Сами знаете, распустили народ…
— Да уж знаю, — вздохнул старик. — Газеты тоже читаем.
— Ну, доброго вам здоровья, — еще попрощался Великанов и поспешил назад, к почтовому отделению.
На берегу реки работал земснаряд, чистивший дно, и уже намыл целые горы песка. С одной стороны этот песок грузили экскаватором в самосвалы и увозили на строительные нужды, с другой стороны на песчаном берегу получился прекрасный пляж.
Джип подъехал сюда среди дня, когда и народу на пляже было немного, и экскаватор простаивал, потому что обед начался. Загороженные кучей песка от пляжных ребятишек, они решали вопрос о погребении Шаронова.
— Прекрасное место, — сказал Леня, водитель. — И копать несложно, и пока до этого края дойдут, месяц пройдет, не меньше. Пока суд да дело, земснаряд еще песку намоет, классная могила будет у жмурика.
— Опасно, — сказал Додик. — Выскочит сейчас какой-нибудь пацаненок, увидит нашу возню, начнет интересоваться…
— А мы Артурчика поставим на шухере, — сказал Леня.
Идея похоронить Шаронова в речном песке подкупала простотой, и потому колебания Додика продлились недолго. Артура послали смотреть, чтоб предупредить, если приблизится кто посторонний, и Леня с Додиком быстро вырыли в песке достаточную яму. Шаронова бросили туда и торопливо закопали.
— Земля ему пухом, — буркнул Леня, утирая пот.
— Чтоб он сдох, — проворчал Додик.
Потом они неспешно искупались, причем Артур даже принялся заигрывать с какими-то заезжими девушками, снимавшими домик в поселке, но развития их знакомство не получило, потому что Додик скомандовал подниматься, и они ушли.
Дело было сделано.
Телефонистка, проявившая немалое рвение в помощи органам правопорядка, быстро отыскала квитанцию, по которой оформлялся разговор Насти Романишиной с Нижнереченском.
— Вот, — сказала она, протягивая бумажку Великанову. — А она, что же, тоже из их?..
— А такая, вся из себя, недотрога, — пробурчала почтальонша.
— Мы не имеем никакой информации об ее участии в преступлении, — важно ответил Великанов. — Но она может стать важным свидетелем.
Он переписал в свой блокнот номер, по которому звонила Настя, и фамилию абонента.
— А про нее вы ничего не знаете?
— Я же говорю, из монастыря она, — сказала телефонистка. — Она и по телефону это говорила, и я потом спросила ее.
— Значит, я могу найти ее в монастыре? — поинтересовался Великанов с надеждой.
— По-моему, она уезжать собиралась, — засомневалась телефонистка.
— Ну да, уезжала она, — подтвердила почтальонша. — Только, может, не сегодня?..
— А вы не заметили, чтобы Шаронов ей чего-то передал? — спросил Великанов.
— Не заметила, — сказала телефонистка.
— Шушукались они чего-то, — подтвердила почтальонша. — Но чтоб чего-то передавать, это я не видела.
— Спасибо, — сказал Великанов с теплотой. — Я непременно укажу в рапорте о вашей помощи.
Телефонистка с почтальоншей сразу расцвели.
— Ой, да чего там, — засмущалась телефонистка.
— Вы тогда фамилии наши запишите, — подсказала почтальонша.
Великанов записал их фамилии, после чего вышел на улицу и достал из нагрудного кармана кожаной куртки переговорное устройство.
— Алло, Додик, вы где?
— Мы уже возвращаемся, — доложил Додик. — Все в порядке.
— Я на почте, — сказал Великанов. — Заезжайте, поедем искать одну бабу.
— Бабу? — оживился Додик. — А где искать?
— В монастыре, — хмыкнул Великанов.
Он услышал, как компания отозвалась на это дружным хохотом.
— Безбожники, — усмехнулся Великанов и добавил, — давайте побыстрее!
Уже минут через десять они подхватили босса и направились к местному монастырю, расположенному чуть в стороне. Прежде монастырь представлял собою настоящую крепость, огражденную высокой каменной стеной и окруженную искусственными прудами, в которых монахини выращивали жирных карпов, но за годы советской власти и стена разрушилась, и пруды превратились в мусорные ямы, так что нынче прежней красоты уже не было. Но ворота с надвратной церквушкой уже были восстановлены, так что когда компания Великанова подъехала, то им пришлось стучать в калитку.
Открыла старушка в подряснике с платком на голове.
— Чего вам, детки? — спросила она.
— Нам девушка нужна, — сказал Великанов. — Из ваших.
— Как зовут?
— Да в том-то и дело, что не знаем мы ее имени, — пожаловался Великанов. — Знаем только, что сегодня она была в селе, на почте, и разговаривала по телефону с Нижнереченском.
— А вы ей кто будете? — насторожилась вратарница.
— Мы из милиции, — сказал Великанов.
Старушка испуганно их оглядела, потом сказала:
— Постойте тут, я матушке-игуменье позвоню.
Пока она звонила, парни обсуждали свою первую встречу с монастырской жизнью.
— Я думал, тут молодые монахини, — сказал с сожалением Артур. — А тут дом престарелых какой-то.
— Наверное, и молодые есть, — сказал Великанов. — Сейчас многие на этом деле оттягиваются.
— У меня была одна такая, — хмыкнул Додик. — С крестиком на шее. Ух, что она со мной вытворяла, — он сладко улыбнулся. — Я потом говорю, а как же заповеди твои? А она отвечает: Бог простит, дескать.
— Да, — усмехнулся Артур. — В такой монастырь я бы и сам пошел.
Тут калитка вновь отворилась, и Великанов шагнул навстречу монахине.
— Что?
— Кто у вас старший? — спросила та.
— Я старший, — отвечал Великанов.
— Тогда ступай к матушке игуменье, — разрешила вратарница. — Она тебе все и ответит.
Великанов разузнал, где находится кабинет игуменьи, и направился прямо туда. Навстречу ему попадались монахини и послушницы, были среди них и молодые, и не очень. У одной молоденькой девчушки он даже остановился спросить, как идти дальше, хотя и сам уже разобрался, и та отвечала ему, так и не подняв на него глаз.
