У матери игуменьи в приемной сидела секретарша, немолодая женщина в подряснике и в платке, покрывавшем ее голову очень плотно. Сама игуменья была помоложе, носила очки и монашескую куколь на голове.

— Что у вас? — спросила она не слишком приветливо.

— Мы разыскиваем одну из ваших женщин, — сказал Великанов, осторожно подбирая слова. — Сегодня утром, около часу назад, она была в почтовом отделении села и разговаривала по телефону с городом Нижнереченском.

Игуменья кивнула.

— А вы кто будете?

— Майор Великанов, — представился Великанов. — Мы расследуем серьезное преступление.

— А наша послушница в нем замешана? — встревожилась игуменья.

— Скорее всего, нет, — сказал Великанов. — Но нам необходимо задать ей несколько вопросов, чтобы убедиться в этом. Она может стать для нас очень важной свидетельницей.

— Значит, имени ее вы не знаете? — спросила игуменья.

— Увы, — развел руками Великанов.

— Позвольте посмотреть ваши документы? — спросила игуменья.

Великанов пожал плечами и протянул ей свое удостоверение. Мать-игуменья взяла его, раскрыла, некоторое время внимательно изучала, потом подняла взгляд на Великанова.

— А как вы оказались в наших краях? — спросила она.

— Ведем расследование, — сказал тот, разведя руками. Она кивнула и вернула ему удостоверение.

— Я полагаю, — сказала она, — что знаю, о ком идет речь. Но я уверена, что ни к какому преступлению девушка не может быть причастна.

— Охотно вам верю, — кивнул с улыбкой Великанов. — Но не могли бы мы задать ей несколько вопросов.

— Боюсь, это будет невозможно, — сказала игуменья. — Сегодня утром она покинула нашу обитель и отправилась к себе домой, в этот самый Нижнереченск.

— Она уехала? — насторожился Великанов.

— Да, — кивнула игуменья. — Мы распрощались.

— Она вам не подошла?

— Тут другое. — игуменья помолчала. — Во всяком случае, я могу за нее поручиться.

— А как ее зовут? — спросил Великанов.

Игуменья чуть помолчала.

— Анастасия, — сказала она. — Анастасия Романишина.

— А отчество? — спросил Великанов.

— Я не знаю ее отчества, — сказала игуменья.

Великанов кивнул.

— А ее адрес, телефон или что-нибудь такое?

— Ничего больше, — сказала игуменья.

— Она к вам вернется? — спросил Великанов.

— Да, она обещала навещать нас, — сказала игуменья. — Но когда это случится, не знаю.

Великанов вздохнул.

— Она уезжает в Нижнереченск, да? Это через Москву, не иначе?

— Вероятно, — сказала игуменья. — Если это все, то я прошу у вас прощения…

— Да, да, я уже ухожу, — поднялся Великанов. — Спасибо большое, вы нам помогли.

Игуменья кивнула ему не прощание, и он вышел. Она подождала некоторое время, потом взяла телефонную трубку и набрала номер.

— Алло? Капитан Сидоркин?.. Это мать Захария говорит. Тут у меня сейчас были какие-то милиционеры, судя по удостоверениям, из Москвы. Но у меня возникли сильные подозрения, что их удостоверения поддельные. Вы бы не могли, господин капитан, проверить их. Они сейчас наверняка поедут в сторону железнодорожной станции, вы легко сможете их перехватить… Да, спасибо.

Она повесила трубку, вздохнула и широко перекрестилась.

Великанов вышел из монастырских ворот и махнул рукой своим парням, которые разлеглись на травке под деревьями.

— Быстро, ребята! — прикрикнул он.

Они забрались в машину и тронулись с места.

— Гони на станцию, — приказал Великанов. — Эта баба свалила и поехала в Москву, чтоб оттуда рвануть в Нижнереченск.

— А как мы ее найдем? — спросил Додик.

— У меня есть ее имя, — сказал Великанов. — Передадим через справочную, она подойдет.

— А вдруг это туфта, — сказал Артур. — И ничего ей Алик не передавал?

Великанов посмотрел на него внимательно.

— Тогда нас всех за яйца повесят, — сказал он.

После недолгой паузы Артур неуверенно хмыкнул, и Додик на это весело рассмеялся.

Они проскочили село, выехали на шоссе и уже через четверть часа подъезжали к железнодорожной станции Шумкино на Ленинградской железной дороге, от которой жители района добирались на электричке в Москву. Быстро подскочили к кассе, спросили:

— На Москву электричка давно ушла?

— Так уж минут десять, — ответила кассирша, широко зевнув.

Они вернулись к машине.

— Облом, — сказал Додик. — Все, Хосе, звони Маэстро. В Москве мы ее не отловим.

— Я не собираюсь звонить Маэстро, — сказал Великанов жестко. — Чего ты запаниковал, Додик? Бумаги у этой девицы, и мы знаем, куда она направляется.

— Откуда мы это знаем? — мрачно спросил Леня.

— Телефон! — сказал Великанов. — Телефон, по которому звонил Алик! В Москве я узнаю, где он установлен, за пять минут.

— А потом что?

— Потом все, — сказал Великанов. — Нам некуда отступать, парни! Мы там всех на уши поставим, но бумаги добудем! Понятно?

Они переглянулись.

— Вообще-то, понятно, — протянул Додик.

— Можно засаду у дверей организовать, — подсказал Артур.

— Можно, можно, — усмехнулся Великанов. — Главное, чтобы не психовать. Если до Маэстро дойдет, что мы потеряли и деньги, и бумаги, то жить нам после этого ровно столько, сколько надо, чтоб нажать курок.

— Это верно, — кивнул мрачно Додик.

— Тогда вперед! — провозгласил Великанов.

Они сели в машину и тронулись с места.

Из милицейской машины, что стояла здесь же на небольшой площади у станции, их отъезд заметили и немедленно доложили по служебной связи.

— Предположительно, это джип «Чероки», номер Б 612 АР 77 — Москва.

— Принято, — отозвался диспетчер. — Всем постам! Задержать для проверки документов джип «Чероки» номер Б 612 АР 77. Предположительное направление — выезд на Ленинградское шоссе.

На посту ГАИ, расположенном в том месте, где дорога от райцентра как раз выходила на Ленинградское шоссе, это оповещение услышали минут за пять до того, как увидели приближающийся джип.

— Едут, Петрович, — сказал молодой лейтенант своему старшему товарищу. — Ну, что, будем тормозить?

— Попробуем, — с кряхтением отозвался тот, подхватывая свой короткоствольный автомат.

Они спустились вниз, где неподалеку стоял БТР, у колес которого присели парни из ОМОНа в пятнистой форме.

— Едут! — крикнул им Петрович.

Те поднялись, подошли.

— Крутые, что ли? — спросил с опаской один.

— Да, вроде, — отозвался лейтенант. — Кто еще на таких машинах ездит?

— Может, мы их сразу из крупнокалиберного остановим, — предложил ОМОНовец.

— Да погоди ты, — сказал ему Петрович. — Они еще и преступления не совершили. Документы надо проверить, и все дела.

— Оружие на изготовку! — приказал лейтенант.

Он вышел с жезлом останавливать джип, а ОМОНовцы с Петровичем нервно сжали автоматы.

Леня первым заметил, что их собираются останавливать, и выругался:

— От, суки!.. Хосе, нас тормозят!

— И что? — спокойно сказал Великанов.

— Чего ты всполошился, Ленечка? — рассмеялся Додик, который сидел рядом. — Мы чисты перед законом, как новорожденные младенцы.

— Да? — покосился на него Леня. — А вдруг жмурика уже раскопали?

— Типун тебе на язык, — буркнул Великанов. — Нет, я думаю, это слухи о милиционерах дошли до местных мусоров, вот они и заинтересовались. Теперь мы туристы, понятно?

— Как ясный день, — подтвердил Додик.

— Так что, тормози, Ленечка, — сказал Великанов. — И никаких претензий.

Леня вырулил на обочину рядом с лейтенантом и выбрался из машины.

— В чем дело, командир? — спросил он вполне добродушно. — Я же водитель-ас, меня уже три года никто не тормозит.

— Проверка документов, — сказал лейтенант сухо.

Леня подал ему все свои документы и спросил:

— Ловим кого, что ли?

— Ловим, — отозвался лейтенант, обходя машину кругом.

Петрович с одним из ОМОНовцев приблизились, не опуская автоматы. Додик тоже выбрался из машины и закурил.