Настя улыбнулась.
— Почему нет?
— Потому что раскабанела, как свинья, — сказала раздраженно Изольда.
— Раскабанела, как свинья? — переспросила Настя с улыбкой. — Интересный образ получается.
— Я была стройная как тростинка, — мечтательно вздохнув, сказала Изольда. — Но вот приспичило мне рожать… Все говорили, не надо тебе этого, а я вот уперлась. Хорошо бы, замужем была, а то ведь залетела по дурости…
Настя смотрела на нее с интересом.
— Родила?
— Родила, — буркнула Изольда. — В этом году в школу пойдет.
— Мальчик?
— Девочка, — ответила Изольда.
Потянулась к сумочке, достала фотографию и протянула Насте. Там была милая девочка с косичками в джинсовом костюмчике и с огромной куклой в руках.
— Какое чудо! — воскликнула Настя. — Как ее зовут?
— Настей ее зовут, — сказала Изольда, улыбнувшись.
— Тезка, значит, — сказала Настя. — И ты еще о чем-то жалеешь?
— Вообще-то она болеет, — сказала Изольда. — Но так… Я не жалею, я о карьере жалею. Мне теперь на себя смотреть противно. А Роза, знаешь какая? Я ее увидела, у меня сердце сжалось… Ничуть не изменилась.
— Она тебя узнала?
— Конечно, — сказала Изольда.
— А она здесь как оказалась?
— Она ведь теперь в Ташкенте живет, — сказала Изольда. — Приехали с культурной программой. Она девочек ведет, танцевальную группу.
— Можно будет посмотреть? — спросила Настя, не испытывая впрочем острого желания к этому.
— Нет, они уже завтра улетают, — вздохнула Изабелла. — Я ей сказала, что приехала челночить, но она не поверила.
Настя промолчала, понимая суть ее переживаний. Достала из пакета еду, разложила на столе.
— Ты покушаешь? — спросила она.
— Нет, — сказала Изольда. — Я накушалась.
Но не успела Настя приступить к еде, как дверь распахнулась и вошли три девицы из их автобуса. Огромная Магдалина, стриженая Матильда и коренастая Лоретта. Они были слегка пьяны, и настроение у них было воинственное.
— Изольда, — рявкнула Магдалина. — Брысь отсюда, мы с этой кралей будем воспитательную работу проводить…
Лоретта хихикнула, и Настя с ужасом увидела в ее руке резиновую дубинку.
— Что вы от меня хотите? — пролепетала она.
Изольда поднялась на локте и следила за девицами с ленивым любопытством.
— Значит, так, — сказала Магдалина, толкнула ее, и Настя упала на кровать. — С сегодняшнего дня начинаем жить по-новому…
— Пусть Махмуд к ней прикатит, — подсказала Матильда, пьяно взмахнув рукой. — Он ей понравится…
— Будешь работать на меня, — сказала Магдалина, нависая над Настей и дыша ей в лицо винными парами. — План-минимум, три мужика в ночь. Не выполнишь, я из тебя сделаю люля-кебаб…
Настя смотрела на нее и не отвечала.
— Дай я ей врежу, — попросила Лоретта, жадно похихикивая.
— Понятна задача? — спросила Магдалина.
— Лучше сразу делайте из меня люля-кебаб, — сказала Настя тихо. — Но я не буду этого делать.
Магдалина кивнула головой и хлестнула ее по лицу.
Настя упала на кровать.
— А ну заканчивайте, — поднялась Изольда.
— Галка, отвали! — рявкнула Магдалина. — Я тебя терплю, — но и мое терпение может кончиться. Врежь ей, Лора, по мягкому месту…
Лоретта замахнулась, чтобы ударить, но руку ее перехватила вскочившая Изольда, вырвала дубинку и оттолкнула к стене.
— Галя, — сказала Магдалина, стоя перед ней. — Ты многим рискуешь, дорогая моя…
— Вали отсюда, Зинка, — сказала ей Изольда. — А то я вам мягкие части отобью, ты меня знаешь…
Матильда испуганно юркнула в дверь, а Лоретта проговорила с сомнением:
— Пошли, Магда… Мы ее потом прихватим.
Магдалина тяжко вздохнула, покачала головой и пошла к выходу. Там она остановилась, повернулась и сказала:
— Мы еще поговорим.
Изольда не ответила, и дверь закрылась. Изольда подошла, закрыла дверь на замок, вернулась и молча улеглась на кровать, положив дубинку рядом.
— Спасибо тебе, — сказала ей Настя.
— Отстань, — буркнула Изольда.
— Ты с ней была в хороших отношениях? — спросила Настя.
Изольда сначала промолчала, потом ответила:
— Мы рожали вместе. Потом она мне помогала, а потом… В общем, это она меня на это дело сосватала. Танцевать я уже не могла, а жить на что-то надо, тем более с маленькой девочкой. Вот я и начала…
Настя вздохнула и покачала головой.
Специальный агент Алхимика приехал уже во второй половине дня. Это был известный Мише бомбардир Федя Брэк, с которым прибыл и его верный помощник и телохранитель Толик Пак. Пак был корейцем, в свое время вел школу каратэ, и в деле был великолепен. Легенды утверждали, будто у него такая реакция, что позволяет увернуться от пули. Сам Федя был человеком легкомысленным и часто любил шумно поразвлечься, так что Пак его подчас выручал из самых безвыходных ситуаций. Вот и теперь Федя был намерен соединить исполнение дела с проведением легкого отдыха на Анталийских курортах, о чем он сразу заявил Мише.
— Между прочим, вот где клиентура, — говорил он за рюмкой коньяка в номере у Миши. — Вы там просто озолотитесь со своими шлюхами.
— Там уже давно все схвачено, — сказал со вздохом Веня. — Это ведь тоже рынок, тут разумно поделены сферы влияния. Если мы полезем не в свой регион, то и автобус сгорит, и жертвы будут.
Федя улыбнулся:
— Тебе виднее, старый сводник. Лично я предпочитаю китаяночек, они же такое вытворяют!..
— Ты можешь объяснить, что это за долбаный пакет, и почему из-за него такой шум? — спросил Миша, подливая коньяк.
— А, ввязались в гнилуху, — сказал с досадой Федя. — Это политическое дело, Миша. Кого-то наверху надо срочно подсадить, то есть обосрать с ног до головы в глазах фирмачей. Короче, надо сорвать одно намечающееся соглашение с Валютным Фондом. Есть один старый гэбист, который откуда-то поставляет крутой компромат, вот он и передал этот пакет за определенную круглую сумму. А к Алхимику обратились люди из правительства с предложением перехватить это письмецо, что он и сделал.
— А баба при чем? — не понял Миша.
— Баба случайная, — сказал Федя, махнув рукой. — Я вообще удивляюсь, как ее не сцапали, потому что с той стороны работают тоже серьезные парни. В деле очень крутые бабки, так что вашей кобыле станет гораздо легче, когда вы эту бабу сбросите со своего воза.
— Ты ее заберешь? — удивился Миша.
Федя выпил коньяк и спросил:
— Кого?
— Бабу?
— Да на фиг она мне нужна, баба ваша? — удивился Федя. — Это я так, образно говорю… Баба мне до лампочки.
— Это хорошо, — сказал Миша со вздохом. — А то у меня на нее большой зуб вырос. Я ее теперь в крутой оборот пущу, гадом буду.
— А что, там есть на что посмотреть? — спросил с интересом Федя.
— Да ну!.. Старая ведьма, одно слово… Но наглая, как танк. Теперь я этот танк обломаю…
— Нельзя, — сказал вдруг Пак, который сидел за столом молча.
— Что нельзя? — спросил Миша осторожно.
Он опасался корейца, который однажды на его глазах разрубил ударом ребра ладони спинку стула.
— Бабу нельзя отпускать, — уточнил кореец. — Мочить надо.
— Ах, да, — вспомнил и Федя. — Я уже прибухал… Да, действительно, там наверху решили ее замочить. Она слишком много знает, и про Алика, и про Лазаря… Шефу не хочется светиться, он надеется уладить отношения с коллегами. Надо ее упрятать здесь, понятно?
— Понятно, — кивнул Миша. — Я не против, вообще-то… Но вначале я бы хотел с ней тесно пообщаться, если вы не возражаете…
— Да сколько угодно, — Федя улыбнулся. — Ты ведь старый греховодник, Миша… Тебя, что, возбуждает сопротивление женщины, да?
— Ее сопротивление меня возбуждает, — сказал Миша.
— Вывезешь ее куда-нибудь, — сказал Федя, — и порезвишься. Дать тебе Пака для дела?
— Не надо, — отказался Миша. — Мне Шурик поможет, он тоже на нее глаз положил.
— Но сначала дело, — сказал Федя, подняв палец. — Давайте ее сюда, вместе с пакетом. Я буду выражать ей благодарность фирмы, — он вдруг рассмеялся и опрокинул на себя рюмку коньяка.
