— Оружие. Что у нас по огнестрельному?

— Мы закупаем в Степи и Кустовом свободные Энфилды.

— Тяжёлая бандура. Ну, пусть будет. На них бы оптику поставить?

— Подумаем. Хотите много снайперов?

— Да, хочу. Хочу всем, у кого есть задатки, дать превосходный инструмент. Хорошие ружья мы всем не купим. Так хотя бы оптику и встроить сошку в цевьё, чтобы можно было стрелять из засады. Первый выстрел самый результативный. На этом можно построить стратегию.

— Не проблема.

— Дальше сложнее. Всем нужны пистолеты. Дешёвые, простые, но всем. Представьте ситуацию, что наши ребята устроили засаду на группу аборигенов-кавалеристов. Первым выстрелом выбили парочку. И дают дёру. Ногайцы погонятся, наши бегут по лесу, кругом конница. Тут пистолет, то бишь оружие ближнего боя, дающее шесть выстрелов, причём попадая больше по коням, которые, как мсье Аркадий сказал, не имеют брони.

— Это же не рыцарские кони.

— Это бесчестно, но так наш боец обездвижит врага и сбежит. К тому же, налицо урон. По людям в суматохе попасть трудно, но конь в ближнем бою будет крупной и беззащитной мишенью.

Я кивнул.

— Дальше. Нам нужны пики.

— Пики? Какие пики?

— Те, которые в картах. Целая колода пик!

— Шутите? — озадачился я.

— Про карты, да. Пика — это копьё, короткое. В нашем случае остроконечное, прямо как игла. Только на укол, без зазубрин.

— Понятия не имею, где купить пики.

— Заказать. В каганате есть кузнецы?

— В Кустовом есть.

— И абордажные сабли.

— После пик не удивлён, но позволю себе заметить, что мы весьма далеки от региона Карибских островов.

— Смеётесь?

Де Жерс стал рисовать. Получалось не очень красиво, но понятно.

— Защищённая ручка, полотно тонкое как бритва, но широкое, вдвое, по сравнению с обычной саблей. Почти без изгиба.

— Таких тоже нет в продаже.

— Тоже придётся отковать.

— Пу-пу-пу. А почему без изгиба?

— Противник использует изогнутые клинки.

— Заметил. А мы почему прямые?

— Логика в том, что для конника более результативен изогнутый клинок. Так что они правы. Но для пехотинца более эффективен прямой. Кстати, он допускает колющий и рубящий удар. Короткий, чтобы сражаться в свалке, в тесном пространстве, как на корабле.

— У Вас, мсье Анри, оказывается, есть полное виденье картины!

— Ну да. Оружие под тактику, тактика под врага. Итак, пика, чтобы противостоять коннику, удару можно обучиться за неделю-другую. И позволяет держать на расстоянии в случае ближнего боя. На средней дистанции пистолет, на дальней…

— Винтовка под снайпера?

— Точно. И стрелять наш шустрый парень будет из положения лёжа, так точнее. Выходит, у него есть оружие на все дистанции.

— А штыки?

— Штык-нож, который так же является ножом для выживания. А ещё им нужны кресала и навыки разжигания костра, умение строить себе хижины, антисептик, нитки для ран.

— Давайте ещё раз. Как говорится, прошу помедленнее, я записываю. С первой позиции. Броня…

ИНТЕРЛЮДИЯ

Скарабейников уже собирался домой, когда увидел, как ему навстречу бежит охранник его предприятия. Тот самый, который должен постоянно сидеть на проходной. От того, что тот покинул «пост», Скарабейников нахмурился, но только и успел, что рот открыть, когда охранник затараторил:

— Сергей Константинович, там это… На проходной люди, они к Вам.

— Какие ещё люди? Объявление об аренде подать ещё не успели, вроде…

— Нет-нет, Сергей Константинович, люди серьёзные. И они именно к Вам. Поговорить с ними надо.

Скарабейников вздохнул и покачал головой:

— Пошли, раз серьёзные.

Он был недоволен тем, что кто-то дёргает самого директора, тем более какими-то посетителями, но всё же шёл лично узнать, что там такого случилось, сорвавшее с места даже обязанного никуда не уходить охранника.

Возле заводской проходной важно стояли и небрежно курили четверо крепышей в кожанках, словно с картинки про святые девяностые.

— Мне сказали, вы желали меня видеть? — максимально пренебрежительным тоном спросил дворянин-директор. По всем признакам выходило, что это чья-та шпана, и с такими это охранное недоразумение позвало его общаться? Похоже, пора бы высказаться по поводу профориентации Климова.

— Желаем, ага, — криво ухмыльнулся и вальяжно шагнул навстречу коротко стриженный сероглазый здоровяк.

Все они были неопределённого возраста, примерно в диапазоне от двадцати пяти до сорока пяти лет, но выглядели довольно-таки решительными, да ещё и не менее надменными, чем сам Скарабейников.

— Мефодий, который был тут до тебя, платил нам за безопасность по две тысячи в месяц. Мы тут покумекали, цены растут, мир того… дорожает. Короче, Скарабейников, Ваше благородие… С тебя три тысячи в месяц, и мы вовсю потеем, обеспечиваем твою безопасность.

Произнеся такую явно непривычную ему длинную речь, он засопел обоими ноздрями, словно хотел что-то ещё сказать, но ресурсов мозга хватило только на это. Остальные лишь молча наблюдали, предвкушающе ухмыляясь.

От неожиданного «наезда» уже отвыкший от прежнего мира барон слегка опешил и даже перевёл взгляд на охранника. Но тот лишь виновато опустил взгляд и нерешительно сделал шаг назад. Похоже, действительно пора сделать взбучку Климову, его люди совсем от рук отбились, что ли?

— Простите, судари, но, похоже, вышло недоразумение. Вы же знаете, кому принадлежит этот завод сейчас? Какие люди за мной стоят?

— А ты знаешь, шкура, какие люди стоят за нами? — один из посетителей чуть оттеснил сероглазого и навис надо мной, пытаясь задавить морально. Да ещё и руки перед собой выставил, взбугрив немалые бицепсы и угрожающе потирая левой ладонью кулак.

— Меня зовут Витька из Тушино, — голос сероглазого был полон искреннего превосходства. — Ты прежде, чем вякать мне, у хозяина завода поспрошай, сколько людей я в могилки сырые отправил. Да и не держи нас за лохов, всем известно, что старый хозяин дуба врезал, а новый молодой, глупый, да в городе не появляется. Поэтому, на первый раз твою глупость и дерзость мы прощаем. Первого числа придём за деньгами. Если денег не будет, мы вас вывезем в лес и отрубим ноги. Понятно?

— Понятно, поспрашиваю, -многообещающе сказал барон, вызвав одобрение и пренебрежительные смешки рэкетиров. — Всё вам будет…

Когда посетители, довольные и гордые произведённым эффектом, вразвалочку ушли, Скарабейников нарычал на охранника:

— Это что вообще такое сейчас было? Почему ты меня позвал, а не связался с Климовым или Печаткиным?

— Так я, это, мобилета нет, — виновато-придурковато «отмазался» горе-охранник.

— Что⁈

Директор гневно развернулся и вернулся на территорию завода. Там, чуть придя в себя, он решил позвонить Филинову. И объясниться, как минимум. Уж что-что, а таких подстав от него он точно не ожидал.

Связь долго «думала», но в какой-то момент вызов пошёл.

Шторм прошёл, освежив город своим влажным дыханием, и мы ехали в том же экипаже обратно в аэропорт, позвякивая бутылками в ящиках под ногами, когда у меня позвонил телефон. Звонил, неожиданно, Скарабейников.

— Сергей Константинович, безмерно рад тебя видеть, тьфу, слышать!

— Увы, не могу сказать того же, — с едким сарказмом ответила трубка.

— Что случилось? — его настрой не мог сменить моего отменного настроения. Ещё бы, рядом со мной сонно сопел старый француз, у которого было, пусть не идеальное, но какое-то очень проработанное виденье той войны, которую я так хочу закончить.

— На меня тут… Как сказать, наехали?

О как? Словечно из девяностых, сродни «рэкет», «крыша», «наезд», «разборки», «подстава». Совпадение?

— Поясни, пожалуйста, — привыкший к провокациям секретной службы, уже нейтрально спросил я.

— Ну, как. Пришли криминальные ребята и сказали, что за пользование твоим заводом я должен платить им три тысячи в месяц. И… Во-первых, я не закладывал в экономику, в свой бюджет, такие траты. Во-вторых, о подобных вещах ты меня, как арендодатель, обязан был уведомить заранее, до сделки, до того, как я взял этот завод. И я не потерплю!..