Н-но нет… Так считать было слишком мелочно. Случилось — как случилось. Она и сама могла бы нигде не задерживаться. Или никуда не уходить. Не так уж она и голодна была в тот момент…

Однако же они должны были знать, что она не особо-то жалует кофе.

Ладно…

— Ваш отец разумный человек — он не станет ввязываться в какую-нибудь рискованную авантюру. Я знаю, что он скоро вернётся.

Слова поддержки целебной мазью легли на побитую жизнью душу ехидны — и она, лишь бы позорно не разреветься, хватанула горячего кофе. Т-так хотя бы можно было спрятать свои слёзы, сославшись на то, что… Л-ладно, её дамианская устойчивость к повышенным температурам немного ослабила боль, но кофе всё равно был неприятно горьким!

***

Однако ни к вечеру… ни на следующий день… ни через один и не через два — он не вернулся. И мрачная атмосфера под этой крышей ощущалась всё более осязаемо.

Он не мог так поступить — просто куда-то на зло ей уйти, заставив так беспокоиться. Как бы, он и сам в ней не чаял души, из-за чего даже самой Шаос иногда становилось неловко, ибо она понимала, что этого не совсем заслуживает. И даже если он узнал… или решил, что это она может быть повинна в нервном срыве Никифия — ну не мог он так с ней! И это знали все в этом доме… И продолжающие, подобно каким-то автоматонам, бессмысленно нести свою службу слуги — и мрачная тень, что неприкаянно скиталась по коридорам особняка, по полу волоча за собой стреловидный кончик своего длинного хвостика.

Н-но ведь четыре дня — это же ещё совсем небольшой срок? Не было нужды бить в набаты и разводить панику. Малкой мог вернуться в любой момент — сердито сбросить с себя уличную одежду или же велеть забрать ценную бутылочку вина, которую он нашёл на прилавке, пока возвращался домой. Шаос бы конечно, будучи хорошей дочерью, подбежала бы к нему и с ехидной улыбкой бы обняла. Отвесив одну из своих глупых, пошлых шуточек… Но время шло — а он не возвращался.

Пока не прошла неделя… И надежда на то, что он появится здесь как ни в чём не бывало — стремительно таяла. А Шаос всё так и не знала, что же ей делать. Может быть, ей стоило обратиться в отделение стражи и заявить о пропаже? Или же развесить по углам и столбам какие-нибудь плакаты? Или хотя бы сходить в его банк и спросить, не видели ли его там!.. Н-нет, он наверняка опять уехал в этот свой Вертяевск! Просто что-нибудь дома забыл, у неё в комнате, а его деловая поездка на самом деле ещё не окончилась!..

Но когда Шаос пыталась это произносить, то губы у неё невольно обнажали ей зубки, а глаза испуганно бегали по сторонам. Она хотела в это верить. Другого варианта у неё не было… Э-это же всего лишь неделя!.. Не такой и большой срок, чтобы начать думать о самом худшем!.. И несмотря на ропот прислуги, который день ото дня становился всё громче и безнадёжнее, она ждала, сокровенно боясь прервать своё ожидание — ведь это могло значить то, что уже и она потеряла надежду на его благополучное возвращение. Но с ним же на самом деле ничего не могло случиться! Она не была к такому готова. Она же так и не стала ему хорошей, любящей дочерью…

Однако же на восьмой день ожидания, склонённую за столом дамианку, что прятала голову под сложенными на ней лапками, нашёл Алисандер. И постучав о косяк — громко откашлялся. Он принёс ей весть.

— Извини… те, госпожа, я понимаю, что сейчас не совсем подходящий для этого момент, но вы знаете…

— Он вейнётся… — Повторила Шаос, даже не оторвав головы.

— О, непременно! — Бодро ответил мужчина — но тут же снова вернулся к тому вкрадчивому, осторожному тону. Будто бы то, что он только что сказал, было не более, чем знаком приличия. — Но возникла небольшая проблема. Понимаете, ваш отец… он переводил плату за наш труд непосредственно на наши счета, и, боюсь…

Шаос ощутила, как по спине её прошлась волна мурашек, а горло подёрнуло мелкой, неприятной резью. Ей стало страшно. О чём он… говорил? В смысле… не имел же ввиду то, что?..

Она подняла голову, чтобы обернуться и взглянуть на стоящего в дверях человека испуганным взглядом — дааа, она хоть и не слишком умна, но в этот раз особенно чётко поняла то, к чему это он вёл. И всё более глубокое осознание этого заставляло её глаза открываться всё шире.

— Я прекрасно понимаю, что сейчас совсем не подходящий для этого момент. Но вы тоже должны войти в наше положение. У многих из нас висит плата по займам, а оплата за наши труды задерживается уже на четыре дня. Кто-то даже подумывает, что пора уже искать новую работу, всё равно ваш отец может и не… — На этой неоконченной фразе, Алисандер будто бы матюкнулся себе под нос и продолжил говорить гораздо более приземлённым тоном. — Видит Айис, мне самому до последнего не хотелось взваливать это на вашу голову, но я вынужден! Нужно предпринять какие-то меры — не все согласны ждать, уповая на его "скорое" возвращение! А что, если ваш отец… будет отсутствовать более длительное время, чем можно надеяться? Нужно каким-то образом вернуть поток денег. Я не знаю, есть ли у него наличные сбережения и где они могут быть спрятаны. Возможно — вы знаете. Или снимете требуемую сумму с его счетов, ежели обладаете таким правом.

Проклятье, деньги! Признаться честно, то у неё не так часто стоял вопрос относительно них — и не из-за того, что она много получала, работая официанткой. Даже её…. кхем, подработка путём предоставления своего полуросличьего тела во временное пользование не приносила больших доходов и могла покрыть расходы разве что "на леденцы". Она просто не ценила их и жила исключительно сегодняшним днём. Не откладывая ничего на будущее, покупая не самую дорогую одежду и имея бесплатную крышу над головой за то, что отдавала Рикардо своих мертворождённых детей. Да, чтобы он их ел, к чему сейчас все эти недомолвки?!

И потому, когда она вернулась сюда, то никогда даже не интересовалась о том, где отец хранит свои сбережения. Какой-то сейф? Тайник? Может быть — всё лежало на счетах в его банке? Её охватило беспокойство.

— Я могу предложить продать что-то из имущества…

— Нет! — Громко пискнула девушка — и соскочила со стула… в этот раз особенно неудачно, из-за чего не смогла устоять на ногах и неуклюже растянулась на полу.

И больно кромсая душу дворецкого сим недостойным его госпожи поступком — даже не стала утруждать себя вставанием на ноги, из-за чего прямо так проползла до своей тумбочки, где лежал её практически нетронутый выигрыш с арены. Продавать же имущество отца она была не готова! Это был бы недостойный хорошей дочери жест…

— У меня есть! Тут тысся! Потьти!

Мужчина шумно выдохнул — и опустил голову, осознавая, насколько же перед ним… чистая? Нетронутая?.. Н-наивная? Да, наивная — вполне подходящее для неё слово. Наивная душа!

— Это солидная сумма для одного человека, но я боюсь, что на всех её не хватит.

Тысячи… было мало? Шаос впала в некоторый ступор. И шестерёнки в её голове закрутились. Побежали импульсы по нейронам и она, что-то предварительно промычав, неуверенно произнесла:

— А… на въемя? Хватит?

— Я могу забрать это и поровну разделить между всеми как аванс. Но это же будут все ваши сбережения? А проблемы это не решит. На… вашем месте я бы сходил в банк и попробовал снять нужную сумму. В конце же концов, может быть там про него что-то слышали? Что толку сидеть и бессмысленно вздыхать, ожидая его возвращения?

Девушка скосила взгляд на окно. А потом потупилась. Идти в банк? Сейчас? Может быть, как бы и стоило, да, но… но у неё короткие ноги… и она плохо себя чувствует, совсем нет настроения кого-то видеть, а покинув стены этого особняка — она не иллюзорно рискует вернуться значительно позже, чем рассчитывала — и с горящей на животе меткой. Её могут там трахнуть — либо же она сама под кого-то залезет. А у неё сейчас не было права беременеть — она должна держать себя в форме, чтобы не стать медленной и неповоротливой! И это не будет достойным поступком для волнующейся о судьбе своего отца дочери, а слуги опять будут считать её грязной и похотливой тварью… И-и отец мог же вернуться в самый любой момент…