Но белый её носочек ступил мимо валяющегося на земле тапочка, дав команду как-нибудь, но его чистоту сохранить! И в панике, Шаос прыгнула… Точнее, попыталась это сделать, но сил в её ноге не оказалось и она просто согнулась, из-за чего тело начало стремительно крениться вперёд, а в голову пришло осознание того, что ничего, кроме как зажмуриться и через считанные мгновения познакомиться своим носиком с мостовой, ей не оставалось…

— Тише, тише! Что же ты бежишь-то так сразу?

Запястье её было схвачено цепкими мужскими пальцами. И, с виною во взгляде, девушка подняла лицо — о-он же не собирается с ней ничего такого делать, не?..

***

Шаос провела пальцами по ниспадающим на грудь локонам — а затем хорошенько так осмотрела ладонь, под вечерним солнцем проверяя каждый палец и промежуток между ними на предмет каких-нибудь бликов или корок. А то мало ли…

Затем заключила в свою лапку прядь волос и так же осмотрела и её…

— Надо ластесаться будет… — Подвела она итог, отмечая то, что часть волосков, сколько она их там пальцами по пути ни расчёсывала, всё ещё оставались слипшимися. И корки висели… Ч-чтобы бы там она своими волосами ни делала — изгадила она их довольно сильно. И по-хорошему их бы вообще вымыть стоило.

Да, и если что — это не считалось. Так что, вытерев ещё раз и на всякий случай руку о свою ляжку, девушка открыла калитку ключом и зашла на территорию имения. А там уже, без каких-либо рассуждений, ибо по пути она всё уже решила — направилась к конюшням. Пусть Никифий лечит её раны душевные, как хочет, она даже к себе в комнату заходить не будет! Бельё же у неё было сухое? Сухое! А течёт она очень даже чистенько, и ежели по какой-то причине оно совсем недавно таким не было — то сейчас необходимость его переодевать отсутствовала! Кхем…

— Эээй, Никифий! — Застучала она по дверям запястьем правой руки — той, что была почище, потому что основное событие случилось, когда она у неё отдыхала. Ею она всего лишь несколько последних штрихов нанесла, когда "картина" была уже полностью закончена… Да, "картина"! Ну, и разве что слегка мазнулась, когда только-только открывала "тюбик", но в преэокуляте… в смысле, в той краске, что у самого носика, в-в основном было одно только масло!..

Да, она ему подрочила. И да — используя свои волосы. А что ей было делать?! Не делать этого?.. Можно было и не делать… Но он же не дал ей тогда упасть, и даже проводил после этого часть пути до дома, придерживая за ошейник… А она — хорошая, добрая ехидна. И не любит оставаться в долгу. Особенно если о чём-то просят взамен.

Ворота приоткрылись — и Шаос, с облегчением выдохнув из-за того, что можно было отвлечься от этих не самых достойных воспоминаний, юркнула орку подмышку, тут же выпадая на четвереньки в душное, пахнущее конями помещение.

— Хозяйка опять стала худенькой…

— Ааааа-га! — Протянула она. И, отряхнув колени от соломы, с улыбкой на лице и в малость придурковатой манере прошествовала к стене, где у этого конюха стоял верстак со всякими инструментами — молотками, пилами и прочим мало интересным ей барахлом. Никифий этим всем иногда пользовался… чтобы то какую-нибудь калитку в стойле отремонтировать, то покосившуюся балку на место поставить. В этом всём он, хоть и был в общем плане глупее, всё-таки обходил Шаос, и помимо функций конюха выполнял ещё и всякий мелкий плотницкий труд. — А тё делаес?

Обычно это помещение, что у самых ворот, оставалось свободным. Здесь можно было лошадей снарядить или… еду им подготовить, да инвентарь всякий хранить… Подковать их, возможно, если только Никифий этим сам лично занимался… Но сейчас здесь зачем-то стояла одна из лошадей, причём на шею её была накинута верёвка, что была в натяг перекинута через балку, а сам конюх всё ещё подозрительно тёрся у ворот, при этом выглядя крайне обеспокоенно. И всё бросал взгляд на небольшой столик, тоже зачем-то выволоченный на самый центр этого тамбура.

— Лосадь лесыл повесить, да? — Отшутилась девушка, прекрасно видя, что лошадь была жива и здорова, разве что таким образом обездвижена.

Никифий же продолжил мяться на месте, немо перебирать губами и облизывать их. И что-то на неразличимом уровне мыча под нос.

А потом Лиза подошла к тому столику и привстала у него на носки, разглядывая лежащие на нём длинные брезентовые перчатки и фартук. И когда она уже потянулась к нему, чтобы в шутку вместе с перчатками на себя и напялить, заявив о том, что к операции она готова… то заметила, что он накрывал собой большую эмалированную миску, на краю которой лежал литой стеклянный шприц объёмом не менее чем в полный литр, почти до краёв наполненный какой-то белой… неоднородно белой, с серыми завихрениями жидкостью. Жидкостью цвета перламутра…

Шаос замерла с широко открытым ртом. Затем взглянула на удерживаемую лошадь — и снова перевела взгляд на шприц. На лошадь — и на шприц. Э-эээто же не… не, ну… в самом деле?..

Едва слышное скуление сорвалось с её блестящих ехидновских губ — и Шаос плотно стиснула дрожащие колени, удерживая равновесие лишь тем, что держалась за этот самый столик.

— Мне сказали, что мне надо сделать больше лошадок. Но сказали, чтобы хозяйка этого лучше не видела. А она увидела.

Малость пришибленная на голову дамианка слушала его только в пол уха, ибо все её мысли были заняты тяжёлыми моральными дилеммами. Ведь она только сегодня обещала, что хотя бы пару недель, но не будет творить всякую дичь! Обещала человеку, который после этого в открытую высмеял её, заявив, что она не сможет, что не выдержит!..

Ей нельзя было даже думать об этом. Нужно было выгнать эти дурные мысли! Чтобы они не роились в этой её дурной голове! Она же только вчера родила… И не сможет пройти через это дважды подряд, ей нужно было отдохнуть! Ещё и с ногами ей что-то сделали, что она даже стояла с трудом! И вообще — у неё наверняка был дефицит кальция! И вместо того, чтобы тратить силы на выдумывание всяких глупостей, ей нужно было прямо сейчас идти и пить молоко!.. В конце же концов, её матка, этот её беленький животик — они и форму свою до конца вернуть не успели! К-куда там ей, опять… Ещё и от коня?.. Да у неё даже фертильность не должна была к этому времени полностью восстановиться… Из-за чего у неё был шанс… реальный шанс, что даже сделав задуманное — её ещё раз "пронесёт" и она не забеременеет… В-ведь главная же проблема не в том, что она часто занимается грязными вещами, а в том, что последствия у неё после этого довольно тяжёлые?.. Ведь так? И сейчас, если ей повезёт, то этих последствий может и не быть… А технически она и спать-то при этом ни с кем, как бы, не будет…

Шаос нервно сглотнула — так, будто этим выбором решалась вся её дальнейшая судьба. И, приложив в губам лапку, громко прошипела через зубы.

Будто бы какой-то священный артефакт, ехидна взяла сие орудие в руки — и сразу же ощутила его вес… И всё это… всё это должно было оказаться в ней. По возможности — до последней капли. Вспучить ей животик, чтобы потом, с огромным на это риском, превратиться в ещё большую массу, ибо она действительно могла понести от коня… и произвести на свет здорового, жизнеспособного жеребёнка. При рождении весящего больше, чем она сама, раза так вдва… И, проклятье, этот риск только лишь сильнее одурманивал мозг в желании сделать это!

А ведь она хотела сделать перерыв… Честно хотела, но упустить такую возможность было невозможно — ибо она в таком случае не будет собой, если струсит! И при этом не сделает всё ещё "интереснее", потому что прокажённый мозг её был горазд на выдумки тогда, когда это было не нужно.

— Э-эй… Никифий, а Никифий… А подойди сюда…

Парень выглядел жалко, но с коровьим послушанием подошёл к ней и встал сбоку, чтобы хозяйка указала ему на шприц и скомандовала:

— В-возьми его! — Голос её дрогнул, а лицо не было очень уж властным — напротив, видно было, что она сама чувствовала себя очень неловко и жутко краснела, но… но не могла она иначе!