А покамест она шла. Терпела и шла. Не ныла, чтобы они остановились и сделали привал, ибо была откровенно рада временной смене окружения. И даже, хоть и дышала уже тяжело, не умолкала ни на минуту, продолжая грузить крайне необходимой её товарищам информацией о своей жизни в особняке.

— Они снаяла адовались мне! Ну, то их господин воссоединился со своей семьёй! Лиза, госпова Лиза, как хоофо, то вы вейнулись! Вав отец так скувял! Тепей всё будет хоово! А потом как-то всё сдулось. Навенное, я не опавда-а… опавдала их овыдания! Оказалась слив… слишком гъязной!

— Не мудрено… — Без особого интереса ответила Брилль. Ей ходьба давалась получше, но Барри и Дурину она всё равно уступала. — А зачем вообще обращать внимание на мнение каких-то там слуг? На то они и прислуга, чтобы заниматься всей той чёрной работой, по возможности вообще не попадаясь на глаза.

— Фе… Ну тебя! Ты как мой отец. Вам бы тосно стоило завести мне бвата. А то он у меня эльфиек любит.

Брилль стиснула губы — эта дура издевается? Давит на больное? Или просто забыла? Она же знает о той травме, и что теперь Брилль не может иметь детей. Но Шаос в самом деле забыла — а точнее, не думала.

— О, кстати! Ессё у него есть пъислуга по имени Бофла! И она — двойфийка! Слышал, Дуйин? Двойфика! Лызая!

Карлик проигнорировал её слова, хотя девушка и считала, что он должен был этим сильно заинтересоваться. Ведь дворфийка же! А он — дворф! И они, как бы, ну… Короче, стоит повторять, что логика — не самая сильная черта Шаос?

— Что? Настоящая?! А у неё есть борода?!

А вот Барри это заинтересовало — и дамианка с благодарностью улыбнулась. А то у неё уже сложилось стойкое ощущение, что её вообще слушать не хотят.

— Не, бооды нет! Есть эти… ну, волосы! На ссеках, как их там?

— Бакенбарды. — Вставила Брилль и устало вздохнула, невольно, по старой привычке обращая взгляд к солнцу. И всё равно, несмотря на отсутствие большой усталости, дорога её доканывала. Всегда доканывала… Но если они обычно проводили километры пути в полной тишине, особо и не разговаривая — то теперь её мозг грузили каким-то бредом. То про дворфиек, то про хмурых служанок, ни во что не ставящих свою госпожу, то про умственно отсталого конюха, которого она дёргает для того, чтобы ему скучно не было. — И картавь хотя бы по-нормальному. Уши режет то, как ты глотаешь буквы.

— Да, тосно! Бакейбавды! А глотать я люблю, дааа!.. — С этими словами она посмотрела на всех спутников — кто-то закатил глаза, кто-то — глупо заулыбался. Дурин промолчал. А маг… его Шаос пока не раскусила — кто он вообще и какой человек. Но сам он её, кажется, стеснялся. По крайней мере, бросал только быстрые взгляды и сразу же отводил, когда она их на себе замечала. И вообще — тащился позади всех, с видом сущего подневольника. — Но кайется, она из быввых паадинов Айиса, дайе! Ну, вводе как, ёлных… Не белых!

"Чёрные" паладины и "белые", как ни парадоксально, отличались не цветом кожи и количеством привилегий, а тем, как они отнеслись к самопожертвованию их божества и выразили это в виде негласного правила зачёркивать геральдику на своих щитах и накидках. Росчерк белой краски поверх его Благого Ока означал, что последователь скорбит, но не оставил старые заветы, в то время как чёрная полоса выражала чувство испытанного предательства и глубокой обиды за то, что их покровитель оставил их, пожертвовав собой ради всей этой грязной шоблы, многие представители которой вообще в него никогда и не веровали.

— Бофра, говоришь? — Переспросила Брилль последнее, что ей запомнилось в этом вот увлекательном рассказе.

— Боф!…

— Наверное, она имела ввиду "Божра". — Сделал и своё предположение Дурин.

— А может быть и "Брожра".

— Наверняка "Брожрара".

— Даааа-да-да, смейтесь над тюзыми плоблемами! — Затянула девушка — но всё равно заулыбалась в ответ. — Плосто Бофла! Ла! Ла, а не… л… л…

Эльфийка и дворф меж собой переглянулись — и даже, что было для них чем-то беспрецедентным, тоже улыбнулись. Хоть одним краешком рта, но улыбнулись.

— Ладно… А сто я всё лассказываю? Сами сказыте сто-нибудь. Как вы тут? На кого охотились? Каких монстлов видели? Сколько денег заа… залаботали?

— Каменных червей встречали… — Пробурчал карлик — и Брилль снова состроила ему рожу, но в этот раз — криво так, картинно шлёпая губами и языком.

А потом тему решил подхватить Барри. Ибо варвары любят вспоминать геройские подвиги не меньше, чем их совершать.

— Однажды мы охотились на чащобного скрежетуна. Это была славная битва во имя Вана! И он чуть не разорвал мне жо!…

— Привал! — Объявила Брилль. И они, наконец-то, остановились.

***

В "былые" времена, то есть до вознесения болотного поганища, примерно в сутках пути от города (с ночлегом) находилось богатое имение. Резиденция одного из высокопоставленных городских чиновников, где он мог проводить отпуска на свежем воздухе, вдали от городской суеты и всяких забот. В дальнейшем же он, как и его семья (согласно слухам) был заражён спорами, из-за чего милосердно умерщвлён и предан огню — ибо лекарства от этой заразы придумано не было. Мать Шаос, кстати, постигла именно такая вот судьба. Но это отвлекаясь от мысли. В общем, владелец особняка погиб, а некоторое время спустя и прилегающая к имению деревня также была полностью заражена, из-за чего о существовании этого места в принципе было забыто на полтора десятка лет. Память истёрла его, а ведущие туда тропы — поглотил лес. Однако же недавно в гильдию поступила платная информация о наличии оного потенциально злачного объекта от одного из бывших жителей этой деревни, которому посчастливилось застать эти события в более безопасном месте. И хотя никаких гарантий того, что там их не будут ждать лишь ловушки да хорошо вооружённая банда головорезов (а может быть — и просто ничего), "Волки" взялись за это дельце. Ибо в случае успеха их ждали лёгкие деньги. И возможно — весьма немалые.

Потому они и шли уже почти двенадцать часов к ряду, топча одну из не самых широких и ухоженных дорог среди бесконечных лесных массивов и останавливаясь только на короткие привалы. Шла бы Шаос одна — заблудилась бы. А так — она всецело полагалась в этом вопросе на остальных своих соратников, которые наверняка знали, что делают. А если и не знали — то это будет не её вина, и она с радостью рассмеётся над их глупостью. Скорее всего — после того, как они вернутся. И это они ещё, кстати, в сам лес не углублялись, по которому так же чесать было немало времени.

Однако же говорить расхотелось и ей самой, ибо к этому времени она не просто устала, а ужасно устала. Брела, едва поднимая ноги, порой — спотыкалась, из-за чего чулки на коленях зияли грязными пятнами, но всё же, вроде как, брела. Однако не она сейчас тянула всех назад. Потому что не блещущая выносливостью ехидночка, пусть и с большим отрывом от третьего, в атлетизме была всё-таки на предпоследнем месте — гораздо же хуже себя чувствовал маг, на которого, в отличие от неё, давило лишних килограмм так сто. Он был конкретно плох. А возможно — даже болен. Так, что он порою откровенно задыхался и не проходило и часа с момента последнего привала — как он начинал хвататься за грудь и искать хоть какую-то опору, чтобы сесть или привалиться к ней спиной. Шаос в этот момент сама буквально бы чувствовала его боль, ибо знала, каково это — когда болит сердце. Тогда Брилль, очень недовольная, что-то там над ним колдовала, и он на время приободрялся. Но лишь на время, пока сама жрица тратила довольно полезные ей магические силы.

— С ним всё нолмально?.. — Спросила Шаос, сама держась за грудь от фантомных ли, или настоящих болей при виде того, как человек снова сел на камень и начал утирать лицо ладонью, при этом очень тяжело дыша. Его грудь и плечи так и вздымались вверх и вниз — резко и часто.

— Он только неделю назад, как из запоя вышел. Так что здоровье у него сейчас убито, напрочь. — Пробурчал Дурин, плавно останавливающийся, чтобы закурить сигарету. С ним ей общаться не очень нравилось, потому что он был довольно жутким типом, от которого у неё частенько мурашки по спине шли. Но не у Барри же об этом спрашивать? — Будешь?