— Я бы никогда… госпожа, я бы никогда не причинил вам вред!

— Ну, это я уже поняла. Ты просто собирался причинить вред себе. Ведь решил, что я тебя продаю обратно?

— На вас бы никто не подумал. Я ничего не сделаю в вашем доме. Я просто спрятал бы его.

Господи, да что же у него в голове. Хорошо, что благородство помешало покончить с собой прямо тогда, когда он услышал разговор.

— Отдай мне эту дрянь и пойдем поговорим. Давай все-таки дойдем до столовой.

В столовой Кристиан забился в угол, скорчился, и Анита поразилась произошедшей с ним перемене: исчез красивый и уверенный в себе мужчина, ухаживающий за женщиной по всем правилам этикета, заботливо предлагающий разные блюда и легко подхватывающий тон беседы. Сейчас он выглядел как в тот, самый первый день, когда она привела его домой. Хотя, наверное, еще хуже — тогда он казался просто застывшим, отрешенным, а сейчас безуспешно пытался спрятать под невозмутимой маской дикий страх и отчаяние. Получалось из рук вон плохо.

Вроде бы так недавно Крис появился в ее доме, а его боль уже воспринималась, как своя. Анита села рядом, обняла закаменевшие плечи:

— Больше ничего колюще-режущего у тебя нет? — Крис молча покачал головой, не поворачиваясь.

— Давай, я сразу тебе скажу: я тебя никому не отдам. Ты слышал разговор, слышал, что мне предлагали и деньги, и замену тебе. Я отказалась. И очень удачным было то, что я тебя уже выкупила, а не оставила вашу «аренду». Так что заставить продать тебя меня никто не сможет.

Крис так и не поднимал голову, не отодвинулся, только бешено стучало сердце, отдаваясь во всем теле. Анита провела ладонью по мягкой смоляной волне волос, осторожно погладила по щеке:

— Ну, скажи что-нибудь, а то я решу, что все зря и ты вовсе не рад.

Кристиан чуть отодвинулся и тихо спросил:

— Госпожа, зачем вам шлюха в доме? Вы ведь знаете, кем я был.

— А я за эти дни узнала тебя лучше, чем мне могли бы рассказать о тебе какие-то уроды. Я понимаю, о чем ты хочешь мне сказать, и уверена, что ни капли не пожалею о своем решении. А почему ты не попросил меня о том, чтобы остаться?

— Госпожа, как я мог! Просить вас взять в дом постороннего мужчину, который…

— Ох, мальчик мой, твое благородство тебя погубит, — Анита не удержалась, снова его обняла и стала с силой растирать спину и напряженные плечи, разгоняя кровь и пытаясь оживить. — Ты ведь расскажешь мне, как попал туда? И что с тобой вчера случилось, я так и не успела спросить?

Крис наконец посмотрел на нее. На молодом красивом лице — очень старые, все повидавшие глаза. Словно языческий бог, выглядящий юным, но проживший несколько тысячелетий.

— Госпожа, разрешите рассказать с самого начала? Я фейрианец. То есть, я очень плохо помню свое детство, но лет в восемь — девять я оказался на Земле и меня купили.

— Постой — фейрианец? Это та самая планета?

— Да, госпожа. Если мне говорят, что я ни на что больше не годен, кроме как служить средством для удовлетворения определенных потребностей, то, видимо, так оно и есть. Да, это та самая планета «сексуальных игрушек».

— Вот оно что. Я когда-то читала о Фейриане, не знаю, конечно, сколько там было правды. Да и внешность у тебя примечательная. Я, вообще-то, тебя тогда, в первый раз, из-за внешности выбрала.

— Спасибо. Хотя раз мне есть за что поблагодарить свою смазливую рожу. Простите, госпожа… Я не хотел грубить. И я должен сказать — вы берете в свой дом одну большую проблему. Еще не поздно все вернуть, — на последних словах его голос почти сорвался, и Анита поняла, что никуда его внутреннее напряжение не делось, просто этот человек хорошо умеет контролировать себя, насколько это возможно в данной ситуации. Надо его отвлечь и занять привычным делом.

— Солнышко, сделай кофе. Утренний уже, наверное, льдом покрылся. Себе можешь сделать с коньяком, мне, возможно, тоже не помешает. Да шучу я, шучу! — махнула она рукой на изумленный взгляд Кристиана. — И можешь продолжать рассказывать дальше.

Кажется, отвлекающий маневр подействовал и Крис снова становился похож на себя самого.

— Аукцион я помню очень смутно, это потом кто-то проболтался, когда я уже постарше был и думали, что я не слышу. Меня купил пожилой человек, хотя, может, это он мне, мальчишке, стариком казался. Я уже потом понял, как мне повезло — он воспитывал меня как сына или как внука. Мне даже в голову не приходило, что я какой-то не такой, неправильный, я и слова-то такого — «раб» — не слышал. Все это я уже потом узнал, а он меня дома учил всему, потом оплачивал все мои занятия. Я хотел пойти на работу, но Виктор сказал, что пока есть возможность чему-то научиться и выбрать потом ту профессию, которая понравится — этим надо пользоваться. Я и пользовался. Я сейчас вспоминаю: мне даже в голову не приходило поблагодарить его за все, что он для меня делает. Воспринимал все как должное.

Я говорил, что он был пожилым человеком? Я думаю, что свои болезни он от меня скрывал, не хотел пугать и беспокоить. Но однажды ему стало плохо с сердцем и его забрали в больницу. И оттуда он уже не вернулся. И оказалось, что родственников нет, но есть очень много долгов. Имущество было продано на аукционе, раб тоже имущество. Дороже всего за меня заплатил бордель — фейрианцы пользуются определенной известностью, видимо, они надеялись окупить свои затраты.

А куда еще годен молодой здоровый парень, который ни разу не потрудился поинтересоваться у своего опекуна, откуда берутся деньги, может ли он чем-то помочь? Ведь он на меня тратил очень большие суммы, даже если не вспоминать о покупке — обучение, разные курсы, мне захотелось заняться музыкой — он купил гитару и оплатил уроки! И я все воспринимал, как будто так и надо! А он был болен, может, на лекарствах экономил! — Крис уже давно стоял у окна, отвернувшись, слепо глядя в окно и тяжело дыша.

— Послушай, не вини себя. Наверное, твой опекун считал тебя сыном и не жалел ни о деньгах, ни о времени или силах, потраченных на тебя. Я уверена, что он тобой гордился. А то, что произошло потом… такое никогда нельзя предсказать или предугадать.

Анита подумала и задала неожиданный вопрос:

— А у тебя были друзья?

— Да нет, скорее, приятели. Никто из них точно не стал потом меня искать.

— А девушка?

— Нет, я как-то об этом не задумывался. Не то чтобы Виктор запрещал, просто мне никто не нравился по-настоящему.

Да, вот так повернулась жизнь. Мальчишку, воспитанного в рамках старинных аристократических традиций, который знал, что он нормальный, правильный, обо всяких извращениях даже и не задумывался… Каково это — из балованного любимого ребенка, умного, веселого, талантливого, превратиться в вещь, кусок мяса, которым может распоряжаться любой клиент?

Видимо, Виктор, кем бы он ни был, действительно очень его любил и ограждал от всей жизненной грязи. Почему же тогда не сделал ему документы, не отпустил на свободу, не усыновил? Наверное, все время казалось, что еще есть время, что с ним мальчишка в безопасности, так какая разница, каков его статус.

После того, как Кристиан узнал, что остается, его уже было не остановить. Приготовить завтрак, обед и ужин — это само собой, причем у него обнаружился явный талант к приготовлению пищи. Все в доме было убрано, исправлено, улучшено, Анита устала отбиваться от вопросов, какую еще пользу он ей может принести.

Он порывался возместить своей хозяйке все деньги, потраченные на него, старался экономить на себе и, наверное, продал бы почку, если бы нашел такую возможность. Уже не раз Аните хотелось рявкнуть: «Ты принадлежишь мне весь, со всеми своими почками и прочими органами, поэтому даже не пытайся…» Что именно не пытаться, ей каждый раз было трудно сформулировать, поэтому она молчала.

Крис рвался пойти на работу, и его снова приходилось останавливать, потому что, не говоря даже об отсутствии нормальных документов, Аните было банально страшно. Страшно отпускать его куда-то, потому что молодой экзотически красивый парень с непонятным социальным статусом — слишком желанная добыча для многих хищников. А деньги… Те, что она потратила, выкупив Криса, — да, это была достаточно ощутимая сумма, но Анита могла себе позволить столько потратить. Вообще-то, страшно представить себе ситуацию, если бы денег не было — вот тогда ей было бы не совершить подобной покупки. Впрочем, тогда бы ее и не потянуло в такие места и на такие экзотические развлечения.