— Так, ладно, рассказывай, кто тебя им наказывал. И ты помнишь, что я обещала не причинять тебе боли? Стек убираем?

— Госпожа… — голос у Эмиля охрип, чего она у него никогда не замечала. Владел он собой идеально, если не пугать, конечно, как сейчас.

— Бывшая Старшая Госпожа меня часто наказывала.

— Понятно. А скажи, от стека вообще возможно получить удовольствие?

— Да, госпожа. Наверное…

— Тогда нам нужно иши, да? И ты принес правильный размер или тот, для наказания?

— Правильный.

— Хорошо. Будет совсем плохо — ты мне скажешь, и мы все прекратим. Я обещаю. И обещаю, что точно тебя не накажу, — я подошла к нему вплотную и осторожно дотронулась пальцем вначале до одного, потом до другого соска со свежим пирсингом, любуясь, как он втянул воздух, прикусывая губу; потом прислонилась всем телом к нему и чуть потерлась. Кажется, страх уже точно ушел. Теперь можно размазать иши по этому страшному для мальчиков девайсу и подступить к Эмилю. Черт, страшнее, чем с пирсигом…

— Эль, послушай меня очень внимательно. Если я сделаю тебе больно — скажи мне об этом. Скажу тебе по секрету, я впервые с мальчиком подобным образом и совсем не хочу, чтобы мой новый опыт закончился для тебя больницей.

— Спасибо, госпожа, — совершенно искренне сказал Эмиль, — я скажу, не бойтесь. — Тут он понял, что сморозил, и с ужасом уставился на свою хозяйку. Я улыбнулась и дернула его за прядь волос: «Все нормально. Ты прощен.»

Я осторожно, очень осторожно вводила стек, положив руку на напряженную поясницу парня и пытаясь понять его ощущения. «Еще бы пульс ему мерять в процессе. И мне не помешает».

Нет, вроде в обморок не падает, от боли не корчится… А если осторожно туда и обратно стеком поводить, а потом еще и погладить рукой… Я поймала умоляющий взгляд и прежде, чем он что-то попросил, разрешила сама:

— Можешь кончить для меня — одновременно вытаскивая стек-фаллос.

Эмиля, кажется, прорвало, и я с удовольствием и даже некоторым благоговением наблюдала за тем, что ему происходящее очень понравилось…

Зато я сама была мокрая и, кажется, руки подрагивали. «Да, тяжела ты, доля Старшей Госпожи, никогда бы даже не подумала, насколько.»

— Эль, до комнаты своей хоть сможешь дойти?

— Да, госпожа. Спасибо, — и он совершенно непрограммно прижался лицом к моим коленям.

И стало совершенно понятно: это сейчас со мной он был настоящим, искренним, боящимся меня потерять, а с остальными надевал маску ледяной статуи. Неудивительно, что местные парни норовили растопить «ледышку», указать его место, а женщины обожали его ломать, до тех пор, пока ломать стало нечего.

Эмиль выщел из комнаты госпожи просто сияющий, бережно перебирая свои впечатления и сохраняя их в памяти, и, конечно, первым, кого он встретил, был Кристиан. Он ничего не сказал, но выражение лица у него… Эмиль взглянул и тоже молча прошмыгнул в свою комнату. Закрыл дверь на замок и задумался: можно отсидеться здесь, пока муж госпожи не придет в себя и не перестанет так злиться. Дверь-то он точно выламывать не будет, такое даже невозможно представить. А утром Эмиль выйдет, когда того отпустит.

«Мне 30 лет. Точнее, до тридцати осталось два с половиной года, я даже дни могу подсчитать… Я не буду бояться. Если он хочет трахнуть меня — значит, трахнет. Избить — имеет право. Он мой Верхний и муж госпожи. И они сделали мои последние месяцы такими счастливыми! Госпожа играет в меня, потому что хочет этого, и каким нужным снова я чувствую себя с ней! Верхний… он имеет полное право ревновать. Просто сейчас я открою дверь и пойду к нему. И будь что будет. Мне надоело бояться.»

Эмиль решительно открыл дверь и направился к комнате Кристиана. Дверь к нему он открыл почти с ноги, вызвав ошарашенный взгляд хозяина комнаты и комментарий: «Зашибись…»

Правда, за эти несколько шагов, которые Эмиль прошел по комнате, решимость таяла и хотелось или повернуться и просто выскочить за дверь, или просто встать на колени, как и положено простому наложнику перед Первым мужем госпожи. Эмиль выбрал второе: опустился на колени перед Кристианом, усилием воли сдерживаясь, чтобы не обнять его за ноги, и тихо сказал:

— Прости. Госпожа может играть в меня, как хочет, я буду стараться доставить ей все удовольствие, какое смогу. А ты в своем праве, и я приму от тебя любое наказание.

Кристиан совладал со своим изумлением и вполголоса сказал:

— Эль. Уйди отсюда. Иначе я за себя не ручаюсь и дальнейшее нам обоим не понравится.

Эмиль

У меня еще есть несколько минут, чтобы выбежать за дверь. Он был зол, очень зол. Можно переждать. Но потом я никогда не смогу сделать эти несколько шагов вглубь комнаты.

Кристиан

Самоубийца. Реальный самоубийца. Я был иррационально зол, причем знал прекрасно, что мне бы точно не понравилось, как госпожа с ним играла, и не хотел бы оказаться на его месте. Хорошо, что у меня были эти несколько минут, чтобы прийти в себя.

— Эмиль, сгинь. Иначе я могу сделать что-нибудь, о чем мы оба потом пожалеем.

Эмиль

Я сделал эти несколько шагов и опустился на колени. Самое страшное — не закрывать глаза и видеть, откуда кулак прилетит… или ногой.

Кристиан

Эмиль на коленях, сопротивляться явно не будет, потому что так понимает свой долг. А может быть, из благодарности. Здорово отрезвляет, когда вспоминаешь алую кровь на лице и то, что он мог тогда просто постоять в сторонке и его никто бы не осудил.

Внезапно Эмиль прижался лицом к его коленям:

— Делай все, что хочешь. Я понимаю, что ты ее муж. Я принадлежу госпоже, ты ее любишь. Я принадлежу вам обоим. Я ни на что не претендую, но если госпожа снова позовет, то я приду и сделаю все, что она хочет. И…сегодня ничего не было, она просто играла в меня, — он попытался улыбнуться.

— Ненормальный, — злость ушла. С этого сумасшедшего ведь станется молча терпеть издевательства, ни слова не сказав госпоже. — Кристиан молчал некоторое время, потом продолжил: — Госпожа возьмет тебя вторым мужем, она говорила.

Эмиль некоторое время молча смотрел, потом сказал ровным голосом:

— А знаешь, ты мне отомстил. Хорошо пошутил.

Крис изумленно посмотрел на него, не сразу поняв смысл сказанного. Что, его слова можно было понять как издевательство? Что же у него в голове-то делается…

Он рывком поднял Эмиля на ноги:

— Вот дурак… Я тут на наказание нарываюсь, потому что госпожа хотела позже тебе об этом сказать, а я не утерпел. А ты решил, что это у меня шутки такие.

Эмиль попытался уложить в голове услышанное и, кажется, начинал верить в сказку:

— Меня вторым мужем. Но почему? Мне ведь двадцать восемь скоро…

— А мне, блин, через два года двадцать восемь, и меня это нисколько не … беспокоит. Давай, ты сам спросишь у госпожи, за какие-такие заслуги все это, мне ты все равно не поверишь. Но не думай, что ты просто попался под руку. Госпожа очень разборчивая.

— Спросить? Но ведь госпожа не разрешала тебе рассказывать, тебя накажут. Я ничего ей не скажу, не скажу, что знаю…

— Мысль потрясающая — делать вид, что ты ничего не знаешь, а я ничего не рассказал. Ни ты, ни я не настолько хорошие актеры, к тому же я просто не хочу врать. Не переживай, госпожа вряд ли рассердится. Кстати, ты к лекарю-то сходил, наверняка тебя госпожа отправила?

— Нет, госпожа сказала идти, а я забыл, — растерянно ответил Эмиль.

— Вообще-то неудивительно, не до того было. Пошли тогда, доведу.

Крис первым заметил, что одна из Молодых Хозяек подозрительно часто оказывается рядом с Эмилем. Конечно, по роду своих занятий Эмиль много времени проводил, помогая Старшей Хозяйке и общаясь со спецами и, иногда, Молодыми Хозяйками. Но внезапно проснувшееся у госпожи Майриэллы желание быть полезной Старшей Хозяйке, а это оказалось просто невозможно без консультаций Эмиля… Эмиль старался проскользнуть мимо нее незамеченным, а когда это не удавалось, замирал вежливой ледяной статуей, рассматривая пол под ногами и тихо отвечая на вопросы. Крис, увидев эту картину в первый раз, весело хмыкнул: «Ну вот, а говорил, что тебя уже списали в тираж. Ошибаешься!».