Стас промокает губы лавашом, стаскивает с шампура кусок румяного мяса и снова протягивает мне. И так несколько раз, пока не замечаю, что он выбирает самые не жирные и умеренно поджаренные куски. Даже если это показушная забота, именно сейчас она буквально возрождает меня к жизни, потому что час назад, когда я смотрела на то, как шприц наполняется моей кровью, я была уверена, что заслуживаю только презрения.

— И так, — пытаюсь как-то завести разговор, — куда делась старая машина и следы машинного масла под ногтями?

Великан тщательно вытирает пальцы салфеткой, прежде чем взять в руки телефон. Что-то там ищет, а потом протягивает мне. На экране фото красивого рисунка на боку той самой машины, хоть теперь, с новыми колесами, свежей покраской и фарами, ее почти не узнать. Наверное, так выглядела бы Царевна-лягушка без лягушачьей кожи.

— Ого, — только и могу сказать я.

— У меня свое дело, — поясняет Стас. — Пока что в самом начале, и если ты думаешь, что я какой-то мажор, то ты конкретно ошиблась — я кучу лет копил, чтобы сделать этот старт. Туда ушло все бабло, так что отвезти тебя в Дубай смогу максимум через полгода.

— Я была в Дубае, и мне там не понравилось, — не кривя душой, отвечаю я. — Не любю развлечения, которые можно купить за деньги.

— А как же погонять на спортивном элитном «Ламборджини»? — посмеивается Стас.

— Адреналин в крови вызывает у меня панический атаки, так что сорян.

— Почему у каждой с виду нормальной девушки обязательно должна быть какая-то загадочная болячка в башке? — Он протягивает мне шашлык с ломтиком запечённого болгарского перца.

— Заводской брак, — пожимаю плечами и с наслаждением вгрызаюсь в сочное мясо.

Телефон в сумке напоминает о себе очень не вовремя, и номер мне незнаком.

— Мария Александровна? — раздается в трубке официальный женский голос. — Готовы результаты вашего анализа. Можете подъезжать.

— И он… положительный? — треснувшим от паники голосом, спрашиваю я.

— Да, положительный.

Хорошо, что ей хотя бы хватает профессионализма не добавлять к этой новости поздравления.

Я выключаю телефон и, как в детстве, когда мне становилось очень страшно, забираюсь на скамейку с ногами, поджимая под себя колени. Как сквозь стену слышу противный стук собственных «пляшущих» зубов.

Скорее чувствую, чем понимаю умом, что Стас пересаживается ко мне, обхватывает за плечи и уверенно толкает мое лицо куда-то себе под подмышку.

— Давай, Отвертка, пореви, сколько надо.

— Спасибо, что ты у меня есть, фея-крестная, — безобразно громко шмыгаю носом и, наконец, позволяю накопившимся за день рыданиям прорвать пузырь моего самообладания.

— Точно не хочешь, чтобы я тебя подвез? — еще раз спрашивает Стас, буквально из рук в руки передавая меня таксисту.

— Да, — еще раз отказываюсь я.

Пятнадцать минут назад я забрала результаты своего теста, аккуратно сложила их вдвое, запрятала в боковой карман сумки и попросила Стаса вызвать мне машину. Он поворчал, но согласился, потому что я твердо стояла на своем.

Мне нужно это время наедине с собой.

Сорок минут, чтобы решить, что делать дальше.

Мизер, но я твердо дала себе обещание не врать Гарику.

Но, возможно, и не говорить всей правды.

— Я тебе адрес скинул, — на прощанье говорит Стас, уже в раскрытое боковое стекло автомобиля. — Приезжай в пятницу после шести — посмотрим киношку, похрустим попкорном.

— А мясо будет? — пытаюсь сохранить хотя бы видимость позитива.

— Если привезешь, — нагло заявляет он. — С меня кино, первоклассный массаж стоп и свободные уши.

Киваю, хотя это все равно, что пообещать кому-то встретится с ним на Марсе в следующую среду. Сейчас я едва ли знаю, что будет с моей жизнь через сорок минут дороги до дома.

Я не знаю, в чем именно была «волшебная сила Стаса», но как только я остаюсь наедине со своими мысли на заднем сиденье такси, я словно начинаю разваливаться на кусочки. Как будто все это время держалась не на придуманной внутренней силе, а на его заразительной энергетике. Не знаю, как ему это удалось, но прежде чем машина сворачивает на перекрестке, я несколько раз близка к тому, чтобы выпрыгнуть на всем ходу и броситься обратно.

Не делаю этого только потому, что головой, в которой еще сохранилась способность к трезвому критическому мышлению, понимаю — никто, кроме меня, не решит эту проблему. А к Стасу я хочу вернуться только из трусливого желания еще немного оттянуть принятие решения.

«Хотите переоформить карту на постоянную?» — спросила женщина из лаборатории, и я даже не нашла сил ответить. Просто бросилась наутек, как будто простой вопрос мог причинить мне физические увечья.

Я не буду врать Гарику — какими бы ни были наши отношения, мы всегда старались быть честны друг с другом. По крайней мере, до недавнего времени.

Я скажу ему, что жду ребенка.

Чей он — Гарик догадается сам.

Мне хочется, чтобы муж просто кивнул, когда я озвучу новость, и не начал задавать вопросы. Это малодушно с моей стороны, но так уж получается, что провести ночь с другим мужчиной для меня оказалось проходным событием, таблеткой от стресса, которую я приняла, чтобы пережить тревожную ночь. Пилюлей, после которой осталось противное горькое послевкусие. Но последствия этой пилюли…

Я ловлю себя на том, что украдкой отчаянно прикусываю собственный кулак.

Я должна сказать Призраку?

«Осчастливить» его известием о том, что на крышу его беззаботной жизни свалился аист?

Мысленно трясу головой. Нет, конечно, нет. Его реакция очевидна — будет настаивать, чтобы сделала аборт.

Или все же… не говорить Гарику о ребенке?

Он ведь сам хотел развода, и если бы я не настояла — процесс уже шел бы семимильными шагами.

Наверное, ни одному мужчине в мире не захочется узнать, что его законная жена беременна от другого.

Пока я пытаюсь найти решение, у меня звонит телефон, и номер абонента мне незнаком. Раньше я старалась не отвечать на незнакомые номера, которые домогаются меня по личному номеру. Но пару недель назад моя помощница случайно дала мой номер одному из наших постоянных партнеров, и с тех пор у меня периодически случается нашествие «анонимом».

Говорить ни с кем не хочется.

На это может уйти куча времени.

Но… может быть что-то важное по работе, а я никогда не позволяла себе отодвигать ее на второй план даже ради личной жизни. Хотя, вся моя личная жизнь вполне умещалась в пару часов домашнего ухода за лицом и сна в пустой постели.

— Да? — спрашиваю, прикладывая трубку к уху.

— Маша? — уточняет сухой и официальный женский голос.

— Мария Александровна для всех, кроме друзей и членов семьи. — Я давно перестала переживать из-за того, что моя попытка отстоять личные границы кому-то может показаться недружелюбной, резкой или даже грубой.

— Простите, Мария Александровна, я просто не знала вашего отчества.

— Я очень занята, — поторапливаю свое пока что безымянную собеседницу.

— Я не отниму много вашего времени. Меня зовут Ирина Игоревна Шевелёва. И я бы хотела обсудить с вами одну очень важную ситуацию, которая сложилась с Игорем Сергеевичем, ваши мужем.

Может быть, у меня уже паранойя.

Может быть, у меня просто срабатывает интуиция, которая в самом деле редко меня подводит.

Может еще целая куча «почему», но я уверена, что на обратном конце связи — та самая женщина, с которой я видела Гарика в том загородном ресторане. Ее образ почему-то так въелся в мою память, словно то была не мимолетная минутная встреча, а совместная жизнь длиною в бесконечность. И тому образу как раз очень подходит этот сухой как будто даже немного синтетический голос.

Одно странно.

Она назвала его Игорем.

А так его зовет только мать.

— Ирина… — Ее отчество как назло вылетает из головы. — Я не имею привычки обсуждать близких людей с неизвестными именами. Поэтому…