Но все-таки отвечаю.

У нас договор, а теперь еще подкрепленный бизнесом, которым я руковожу в одно лицо, пока мой муж катается по миру, реализует новый бизнес-проект в сфере IT и проживает лучшие годы мужской молодости автономно от меня.

— Извини, что я снова не на связи, — слышу его как обычно немного уставший и почти сухой голос. — Кажется, взвалил на себя слишком много всего.

— Как обычно, — даже не пытаюсь прикрыть сарказм. — Читала о твоих успехах в «Форбс». Поздравляю — ты заставляешь меня чувствовать себя особенной женщиной.

— Маш, не начинай, — отстраняется он.

У нас такая тактика общения — не переходить личные границы.

Как только я пытаюсь хотя бы заикнуться о том, что даже договорной брак не равно «гостевой», Гарик тут же отодвигается, выстраивая между нами прозрачную, но нерушимую стену.

— Прости, — говорю то, что нужно, а не то, что хочу.

В конце концов, я живая женщина, и мне тоже иногда хочется поскандалить, побить посуду и понять, наконец, куда мы движемся, стоя на краю обрыва — упадем или развернемся в обратную сторону.

— Во сколько встреча с Бакаевым?

— В шесть тридцать.

— В «Монро»?

— Да.

Откуда он знает о моих планах, даже не задумываюсь. Гарик может не присутствовать в моей жизни физически, но он всегда держит руку на пульсе.

— Я буду там. Не переживай.

Он не может этого видеть, но я все равно пожимаю плечами.

— Я не боюсь твоего несостоявшегося тестя, Гарик. Так что если ты хочешь выгулять доспехи Белого рыцаря, то это явно не тот случай.

— Удар ниже пояса, Маш.

— Зато не в спину.

Он берет паузу.

Наверняка прикидывает, о чем идет речь и какие его «грешки» успели вскрыться.

И только в память о тех светлых моментах, которые у нас тоже были, я не даю ему разыграть: «Я не понимаю, о чем ты». Пусть и дальше остается моим мужчиной печального образа. Лишь бы не обманщиком.

— Я видела документы на куплю квартиры.

Муж молчит, и мне ничего не остается, кроме как солировать дальше.

— Гарик, я помню, что мы ничего друг другу не должны, и не посягаю на твое священное право быть свободным, но у нас был договор, помнишь?

— Буду благодарен, если уточнишь, какие именно пункты я нарушил.

Я изо всех сил сжимаю кулак свободной руки.

Уже год как ношу длинный маникюр, но старая привычка приходит не вовремя, так что на ладонях остаются багровые отпечатки ногтей.

У него всегда получалось одним предложением расколотить мою уверенность в себе.

Иногда даже просто взглядом или интонацией.

Ну а правильная фраза и железобетонное спокойствие вот как сейчас — это хуже, чем ядерная бомбардировка. Я уже сомневаюсь — правильно ли все поняла и стоило ли вообще начинать этот разговор.

Но отступать уже некуда.

— Я ничего не имею против того, что иногда ты проводишь время с женщинами. Мы же свободные люди и просто бизнес-партнеры. Но покупать своей очередной пассии квартиру на имя «ОлМакс» — это, по-моему, слишком.

— У меня нет никакой пассии.

Я нервно смеюсь. Давно прекратила попытки изжить в себе эту привычку, и смирилась с тем, что в стрессовых ситуациях из меня обязательно вылезает придурковатая бабенка с повадками истерички. Слава богу, это случается точечно и реже, чем красные числа в календаре.

— А квартиру ты купил потому что я стала подавлять твое личное пространство? — сочусь желчью как какое-то ядовитое растение.

— Квартира нужна мне на случай, если много дел и нет сил тратить время на дорогу домой. Так проще, ты же сама понимаешь.

Мы живем за городом, так что отговорка про дальний путь не лишена логики — все-таки, почти час туда и обратно имеет значение, если утром приходится рано вставать или деловой ужин плавно перетекает в ночь.

Разница в том, что я не позволяю себе пользоваться этими благами, хотя мне тоже есть где жить и я тоже хочу потратить это время на сон, а не клевать носом в позе «зю» на заднем сиденье «Ровера».

Потому что у нас видимость благополучия.

Потому что так мы договорились.

«И потому что ты все еще веришь, что однажды он вернется в твою постель и вы станете той еще классной взаимно влюбленной парочкой».

Ненавижу свой внутренний голос, потому что только ему позволено всегда и во всем говорить правду, только правду и ничего кроме правды.

— Маша, я бы никогда не стал унижать наши отношения подобный образом.

— Ты мог просто сказать мне, чтобы не было вот таких недоразумений.

— Извини, я так замотался, что просто забыл. Увидимся вечером и обо всем поговорим, хорошо?

— Угу.

— До встречи.

Я смотрю на темный экран телефона и ловлю себя на мысли, что за последнее время этот разговор — чуть ли не самый длинный и откровенный.

Это пугает и обнадеживает одновременно.

По крайней мере, теперь у меня есть повод принарядиться для встречи с Бакаевым.

Смешно, но только так я и могу показать мужу, какой роскошной женщиной стала. И в тайне лелеять мечту, что он, увидев мои метаморфозы, передумает и сам изменит статус нашего брака.

Я уже не успеваю переодеться перед рестораном, потому что тогда бы пришлось отменить собрание совета директоров, а за два года я себе этого не позволяла и даже «свидание» с мужем — не то, чтобы стоящий повод изменить этой традиции.

Но у меня в кабинете всегда есть пара туфель от «Маноло Бланик», о которых говорят, что они даже лучше, чем ночь с мужчиной своей мечты. А элегантные туфли на шпильках — это всегда плюс сто к харизме и уверенности.

И, конечно, мой любимый тандем — «Диаболик» на губах и пара пшиков «Хорошей плохой девочки».

Можно еще распустить волосы, которые я впервые в жизни отрастила до солидной длинны и по праву горжусь их естественным, не крашенным, цветом золота.

— Дорогуша, ты должна раскорячиться, но вернуть мужа в супружескую постель, — говорю своему отражению в зеркале, воображая себе дерзкой охотницей-амазонкой.

Хоть усталость и стресс последних недель, и благоприятные для овуляции дни, не очень этому способствуют.

Прикладываю руку к щекам — температура.

Она держится уже пару дней.

И я, конечно, делаю так, как делать нельзя — выпиваю ударную дозу антибиотиков.

Никакой вирус не встанет между мной и свиданием.

Ну хорошо, недосвиданием.

Я выхожу на улицу, но еще минуту стою на крыльце, настраиваясь на предстоящую встречу.

Выдержать Бакаева — то еще испытание для нервов. В нашу прошлую встречу мы очень культурно вцепились друг другу в глотки и мне очень не хватало хоть какой-нибудь поддержки. Но у Гарика был недельный семинар в Вене и у меня даже не было возможности с ним поговорить — телефон молчал третий день, сообщения висели со статусом «не доставлено».

Наверное, именно после той встречи с папочкой Эльмиры, которому, само собой, не было за что меня любить, какая часть моей хорошей милой девочки окончательно умерла.

И я стала тем, кем стала — циничной заразой, готовой, если придется, идти по головам. Но только в бизнесе, хотелось бы верить.

В ресторан приезжаю за пять минут до назначенного времени — Бакаев или нет, а я не собираюсь изменять своей привычке никогда не опаздывать. Когда девушка крутиться перед зеркалом, наряжаясь на свидание, и трижды переворачивает гардероб в поисках идеального наряда — ее опоздание можно оправдать романтическим мотивом, а подчеркнутое опоздание на деловую встречу выглядит как нарочитое засовывание ладони в карман, вместо предложенного рукопожатия. Так что…

Ничего удивительного, что Бакаев уже сидит за столом.

Еще раз оцениваю со стороны его «бульдожий» профиль и взгляд питбуля.

Когда мы впервые столкнулись лицом к лицу, он смотрел на меня, как на легкую добычу, ради которой даже не стоит трудить челюсти, потому что можно проглотить целиком. Но я все же подергалась и не сдалась. С тех пор каждую нашу встречу не без удовольствия наблюдаю, как он приходит с рожей победителя, а уходит голодный и злой. Фигурально, конечно, но эти трансформации не могут не радовать.