Он обнимает в ответ, целует, нарочно посильнее царапая мой подбородок своей щетиной.

Я фыркаю, как кошка, которой капнули на нос.

— Надеюсь, все хорошо? — переспрашивает Дима, когда мы с огромным трудом отлипаем друг от друга.

— Да, — отвечаю уверенно. — Немного странно и неожиданно, но хорошо.

Мне хочется рассказать ему и о предательстве подруги и о том, что моя бывшая грозная работодательница вдруг решила со мной подружиться, но мы, кажется, еще не слишком близки для всего этого. И такое положение вещей немного царапает мои принципы, потому что это все же странно — уже быть «как надо» для секса, но не чувствовать достаточной связи, чтобы впускать за свои личные границы.

Справедливости ради — я в принципе никогда не пускала туда мужчин.

Для меня это всегда было чем-то из области «сильные женщины не плачут, не жалуются и у них никогда не болит голова».

— Уже все остыло, — вздыхает Дима, кивая в сторону кухни.

— Не страшно, — отмахиваюсь, с любопытством поворачивая нос туда же, — я съем даже кашу из топора. У меня отличное пищеварение, мужчина, запомни этот день, как тот, когда тебе повстречалась женщина, которую никогда не тошнит!

На самом деле, есть что-то по-особенному домашнее и уютное в том, чтобы в десять вечера вместе есть почти холодную жаренную с ветчиной картошку прямо со сковородки и запивать ее горьким крепким чаем. Наверное, и не вспомню, когда со мной такое было в последний раз. Дима рассказывает о здоровье мамы, о том, что машина еще пару дней будет в сервисе и что планирует сменить жилье на «более просторное».

— Собираешься обзавестись женой и детьми? — не могу не пошутить в ответ.

— Эммм… Ну… — Он неопределенно машет вилкой в воздухе. — Пока таких планов не было, но сейчас дела пошли хорошо, так что…

— Тебя не пугает брак? — все-таки рискую перейти на более личные разговоры.

В конце концов, все девочки хотят заранее знать, стоит ли тратить время на мужчину. Только сумасшедшие в наше время продолжат отношения с закоренелым холостяком и «одиноким волком».

— Когда-нибудь я, наверное, женюсь, — еще один пространный ответ. — Возможно. Не думал об этом в таком контексте.

— Тебе тридцать четыре, — напоминаю я, и он тут же кривится как от оскомины. — Нет, я не о нашей разнице в возрасте. Просто всегда думала, что мужчина к тридцати годам уже точно знает, чего хочет.

— Я знаю, кем хочу быть, сколько зарабатывать и какие вещи хочу иметь, чтобы комфортно и вкусно жить, Ваниль. Но памперсы, совместные поездки два раза в год и прочие «прелести» семейной жизни пока не в моих приоритетах. Я думал, ты тоже у нас карьеристка.

Согласно качаю головой.

Конечно, я карьеристка. Но это совсем не значит, что в моих планах нет детей, стабильной семейное жизни и общего быта. Прямо сейчас я не готова становиться женой и матерью, да. Но почему бы не начать отношения с человеком, который через два, три или пять лет станет моим мужем и отцом моих будущих детей? Не сразу съезжаться, но и не тратить время на заранее тупиковый вариант.

Я — циник, похоже.

— Останешься у меня? — Дима каким-то образом уже оказывается сзади, нависает надо мной, медленно целуя в шею.

— Вообще-то не собиралась, — признаюсь в ответ, но голос предает, стоит его губам притронуться к моей шее, а ладоням скользнуть ниже, замирая под грудью. — Но у тебя очень хорошие… аргументы.

— И новая зубная щетка, — мурлычет мне в ухо.

Надо было взять сменную одежду.

Я все-таки остаюсь у него на ночь и, даже если очень постараюсь, не могу найти повода, почему этого не стоило делать. Мы почти всю ночь занимаемся любовью, и это просто какой-то марафон на тему: «Сделай его или умри!» Даже когда мне кажется, что я выжала из Димы все соки, он каким-то образом приходит в форму и снова переворачивает меня на спину, чтобы доказать, что победителем в нашей паре будет он.

По крайней мере, в постели так точно.

Засыпаем часа в четыре, измотанные, мокрые, довольные.

Перед тем, как выключится, слышу его сонное бормотание о том, что мне нужно к нему переехать, потому что засыпать вот так ему определенно по душе.

И, кажется, но это не точно, я говорю ему: «Ок, я согласна».

По крайней мере утром, когда мы на перегонки носимся от туалета до ванны, а когда сталкиваемся, обмениваемся поцелуями, Дима пару раз уточняет, не передумала ли я.

И снова спрашивает, уже в лоб, когда соглашаюсь, чтобы я подкинула его в больницу к матери. Правда, чтобы не смущать, сразу говорит, чтобы высадила его перед поворотом, около магазина.

— Я не шутил, Маш. — Правым ухом «чувствую» его пристальный взгляд. — Замуж не зову и размножаться не предлагаю, но мы же можем просто съехаться?

Нервно жую губу, чувствуя себя не то растерянной, не то испуганной.

Мне двадцать пять — и я ни разу не жила с мужчиной.

Вообще, кроме пары выходных вдвоем, которые проводила с мальчиками еще в глубоком студенчестве. Но это было скорее о том, что двум влюбленным грех не потусить наедине, когда родители мальчика уезжают на дачу. Это и близко не было похоже на совместный быт.

Я останавливаю свой «Жук» перед супермаркетом, поворачиваюсь к Призраку и замечаю, что он все еще ждет мой ответ. Спокойно, чего нельзя сказать обо мне, и его сочувствующая улыбка многозначительно намекает, что ни одна моя мысль не осталась непрочитанной.

— У меня есть время подумать? — натянуто улыбаюсь. Не хочу скрывать, что это предложение застало меня врасплох.

— Конечно, — запросто уступает мой Призрак. — Как раз хотел сказать, что у меня на работе будет очень нервная неделя и видеться, наверное, не получится. Я даже на связи буду с перебоями. Поэтому, в общем, лучше просто вместе жить, тогда по крайней мере решается проблема поиска времени на свидания.

Хочу сказать, что не прочь еще какое-то время походить на простые свидания и заниматься всем тем, что делают нормальные парочки, но вспоминаю, что и сама буду в запарке до конца недели, так что…

Мы же карьеристы, значит, у нас должны быть свои правила жизни, и подстраиваться нужно именно под работу, а не наоборот, как у нормальных людей.

— Хорошо, тогда поговорим об этом, когда увидимся в следующий раз, — соглашаюсь, нарочно звонко чмокая его в колючую щеку. Нравится, когда он такой небритый — и после нашего «до свидания» у меня еще долго приятно побаливает кожа на щеках и подбородке. А после прошлой ночи — и гораздо ниже.

Жмурюсь, потому что Дима не отпускает меня без прощального поцелуя, от которого у меня приятно ноет в животе и где-то на периферии сознания уже формируется ответ «Да» на любые его просьбы и вопросы.

— И ты будешь готовить? — не могу удержаться от окрика ему в спину, когда мой Призрак, подняв воротник куртки, бодро шагает в сторону магазина.

— А как же! — громко смеется он. — Только если ты будешь вдохновлять меня свои голым видом на кухонном столе!

Проходящая мимо пара женщин сканирует нас взглядами.

Одна явно с возмущением, а другая с завистью.

Я хочу взять этого мужика, прицепить на него табличку «ЗАНЯТ!» и больше ни о чем не беспокоится.

Мы правда почти выпадаем из нашего привычного 24/7 общения.

Я продолжаю вливаться в работу, Дима реализует новую задачу.

Нас хватает только чтобы обмениваться смешными сообщениями и картинками из интернета на тему работы, злых начальников и любопытных коллег.

Пару раз он спрашивает, надумала ли я сделать важный шаг и перевезти к нему свои подушки и кактусы, и я отшучиваюсь, что мы с кактусами решили провести по этому поводу тайное голосование, и результат я скажу в конце недели.

Домой приползаю уставшая.

Довольная, но все равно чертовски уставшая, потому что дала себе обещание в этот раз точно нигде не проколоться и больше никогда-никогда не приводить на работу друзей и не составлять никому протекцию. Хотя, по правде говоря, друзей у меня больше нет — пара знакомых, с которыми периодически договариваемся «как-нибудь пересечься и поболтать за чашкой вина» не считаются. Это не про дружбу, а скорее про необходимые каждому разумному существу социальные связи.