Не понятно почему, но я сама тянусь за бутылкой и так же фыркаю после того, как терпкая жидкость скользит по моему горлу. Это какое-то странное вино — я не получаю от него удовольствия, но хочется еще.

— Ты надерешься, — тихо посмеивается Гарик, и я демонстративно прижимаю бутылку к груди. Обхватывая ее руками почти как младенца. — Почему не носишь украшение, которое я подарил?

С удивлением выпячиваю руку с кольцом.

— Я имел ввиду… — Гарик проводит пальцем у основания шеи.

— Ну, я не ложусь в постель в украшениях.

Он почему-то снова хмурится, а потом не спеша, как хищник, который боится спугнуть добычу, переползает ко мне на пол, садится рядом, но между нами все равно остается просвет, благодаря которому мы не касаемся друг друга.

— Ты ее любил?

— Эльмиру? — Гарик отбирает бутылку и жадно выпивает половину оставшегося вина. — А ты любила своего предателя?

— Нет. — Кажется, мой ответ слишком быстрый, чтобы слепо верить в его искренность. Но я буду стоять на своем, даже если это сильно смахивает на самообман. — Нет, не любила. Но и зеркала бы ради него бить не стала, знаешь ли.

— Я — слабак, — в голосе Гарика — концентрат чистой иронии. — Не умею уничтожать людей, только порчу мебель.

Бутылка снова перекочевывает ко мне, и на этот раз я даже не морщусь, когда пью.

— Можешь думать что хочешь, — говорю, глядя перед собой: Гарику, Призраку или им обоим. — Я не сладкая девочка.

— Ты именно такая, — отмахивается он.

— А ты не воображай, будто чертов Вольф Мессинг.

— Тогда я буду звать тебя Мата-Хари, — продолжает поддергивать Гарик.

— Намекаешь, что я выгляжу как располневшая стриптизерша? — Из меня снова вырывается дурацкий нервный смешок. Надо поработать над этой дурной привычкой, она явно совсем не сочетается с украшениями от «Тиффани» и мужем-вампиром. — Божечки, кажется, я правда надралась. Почти не спала прошлую ночь.

— По какой-то пикантной причине? — тоже нервно посмеивается он.

— Поздравляю, — салютую ему бутылкой, — ты тоже надрался. Нет, я просто проревела из-за… ну, в общем…

— Ясно, — Гарик милосердно дает понять, что продолжать совсем не обязательно — он и так все понял. — Давай, уложу тебя в постель.

Мне приятно, когда он, несмотря на свою худобу, без проблем и усилий берет меня на руки, осторожно укладывает в кровать и накидывает сверху ворох одеял.

— Это акт любви и заботы? — не могу удержаться от уже насквозь идиотской пьяной шутки.

Я всегда шучу, когда нервничаю.

И чем больше не в своей тарелке — тем больше шучу.

— Это акт гостеприимства, Маша, — уже почти сквозь сон слышу его совершенно безучастный и абсолютно трезвый голос, но почему-то совершенно не предаю значения этой резкой перемене.

Но прежде, чем провалиться в сон на полном серьезе даю себе зарок утром проверить шею, нет ли там двух ранок от укуса.

— Машка, я… я!..

Ленку переполняют чувства, она чуть не попрыгивает на стуле в кофейне, куда сама же меня притащила, после моих недельных отказов принять ее благодарность «хоть в какой-то материальной форме».

Уже неделю она — штатный сотрудник «ОлМакс». Сидит в кабинете напротив, и не упускает возможности поймать меня то в коридоре, то в женском туалете, потому что я всячески отгораживаюсь от нашего общения на работе под предлогом: «Ты же понимаешь, что сразу пойдут разговоры, будто мы болтаем вместо того, чтобы работать». На фоне случившегося в «ТриЛимб» мои опасения выглядят вполне логичными, хоть Ленка при каждом удобном случае давала понять, что уверена — мы не видимся за пределами офиса только потому, что я до сих пор на нее дуюсь.

Так что, пришлось согласиться по посиделки днем в субботу.

Тем более, накануне Гарик поинтересовался, как продвигается мой план, а я кроме абстрактного многозначительного молчания так ничего и не смогла ответить.

— Ты просто шикарно выглядишь! — расхваливает Ленка, пока мы ждем кофе и десерт. — Просто… Слушай, — она понижает голос, как будто кому-то в этом маленьком зале еще есть дело до наших личных жизней, — я видела, что тебя привозит шикарная тачка. Колись.

Меня передергивает от того, что придется юлить и изворачиваться.

Придется стать такой же, как они с Призраком — хитрой коварной обманщицей.

— Не понимаю, о чем ты, — делаю вид, что пока не готова развивать тему моего личного.

Я же помню, что в конечном итоге, все ее попытки зацепить меня на «личные подружкины секреты» всегда сводились к обсуждению ее отношений. Наверное, только для этого Ленка их и начинала — хотела выговориться, потому что, будь моя воля, я бы с ней ее мужиков не обсуждала никогда, вообще. И никогда не начинала их первой.

— Да-да, не понимает она. — Прежде чем успеваю сообразить, Ленка хватает меня за правую руку и с видом опытного ювелира, разглядывает кольцо. — Ты издеваешься?!

— Что? — снова притворяюсь дурочкой. — Ты же знаешь, что кольцо на безымянном пальце — лучшая защита от знакомств на улице.

— Это же бриллиант? — Ленка понемногу выпадает в осадок. — Серьезно, Машка. Это брюлик размером с вишневую косточку.

— Да где мне, ты что, — отмахиваюсь, незаметно проглатывая гадкий вкус лжи. — Подделка с «Алика». Все ведутся. Хочешь, ссылку дам? Купишь себе десяток таких же с бутылочными стекляшками, по двести рэ штука.

Ленка продолжает рассматривать мое кольцо, а потом грозит мне пальцем.

В самом деле, она лучше поверит, что кольца со всем изустного китайского онлайн-базара могут сверкать так же, как и чистые бриллианты вестом в два карата, чем в то, что у меня мог появится мужчина, способный на такую щедрость.

Потому что… так было всегда.

Жаль, что я отчетливо понимаю это только сейчас.

Она же всегда думала, что лучше меня, что достойна большего, чем я.

А над моими попытками устоять на ногах, смеялась и говорила, что пока я буду штурмовать финансовые горы, она пойдет по нормальному женскому пути — найдет состоятельного мужика и пристроится у него под крылышком. Пару раз даже говорила что мы, карьеристки, облегчаем задачу «простым смертным женщинам», потому что добровольно сходим с дистанции.

— Я буду тише воды, ниже травы, — с самым честным лицом клянется Ленка. — Больше — ни единой пылинки вообще никуда!

Она не врет сейчас.

Потому что на какое-то время действительно заляжет на дно, чтобы усыпить мою бдительность.

Грозная рассказала, что она регулярно сливала информацию и ей это регулярно сходило с рук. Никто не станет менять отработанную действенную схему, тем более не очень умная женщина, которая возомнила себя гением производственного шпионажа.

Даже думать об этом гадко, но мне нужно отыграть роль до конца.

— Ерунда, — улыбаюсь со всепрощающим видом, — если честно, вся эта история еще непонятно как всплыла. Мы обе попали под горячую руку.

— Вот-вот! — Ленка предсказуемо глотает наживку. Она же собирается использовать меня дальше, значит, нужно отвести от себя подозрения.

Я в пол уха слушаю какой-то притянутый за уши бред о том, что она просто делала распечатки для отчета, который я просила сделать, что все эти бумажки лежали у нее только дома, где их никто не мог бы увидеть. И в конце выводит совершенно ущербную теорию о том, что «где-то слышала», что начальник службы безопасности «ТриЛимб» уже давно сливает инфу «Эллипсу».

Киваю, как китайский болванчик, даже очень правдоподобно изображаю шок от таких откровений.

И пару раз выразительно посматриваю на часы.

— Куда-то спешишь? — дуется Ленка. — Совсем тебя не поймать. Я столько всего рассказать хочу, а тебе как все равно!

— Просто сегодня встреча с родителями, нужно все успеть и… в общем…

— Ого, сразу с двумя? — Ленка в курсе моих напряженных отношений с матерью и что мои родители между собой общаются только через меня, как через испорченный телефон. — Это как-то связано с кольцом за двести рэ?