Я сажусь, и тяжелый вздох рождается сам собой.

Ну как же без вездесущей ложки дегтя. Жаль, что я успела расслабиться и не подготовилась к этой внезапной оплеухе.

— Ты намекаешь, что тебе лучше не звонить? — В моем голосе сквозит откровенная обида.

— Вероятно, я буду недоступен, — после небольшой паузы, отвечает Гарик. — Тебя это пугает?

— Немного, — не вижу смысла лукавить. — Ты мог бы предупредить меня об этом своем решении, хотя бы чтобы заранее знать, что я не готова к такому «прыжку веры».

— Боюсь, тебе придется.

— Боюсь, когда ты вернешься, то имеешь все шансы оказаться хозяином дырки от бублика!

Я не хочу кричать, но паника медленно затягивает петлю на шее веры, и я заранее чувствую себя абсолютно беспомощной перед завтрашним днем. Что уж говорить о двух неделях!

— Уверен, что нет. Пойдем, нам пора освобождать номер.

Гарик закидывает сумку на плечо, берет ручку моего чемодана и выходит из номера.

Интересно, если я усядусь на пол с миной капризного ребенка, это хоть что-то изменит?

Внутренний голос подсказывает, что если и измени, то явно не в плюс мне.

В машине я нарочно забираюсь на заднее сиденье, сую наушники в уши и включаю оглушительно громкий рок. Правда, пару раз украдкой поглядываю в зеркало заднего вида, надеясь поймать взгляд Гарика, но ни разу на него не натыкаюсь. Мой жених снова курит и спокойно ведет машину, даже когда набирает скорость значительно выше ста.

Две недели заграницей как раз перед нашей свадьбой.

Нет, конечно, мы не романтическая парочка, и даже эти два дня и отличный во всех смыслах интим, ничего не изменили в нашей договоренности, но хотя бы в эти дни можно было не думать о… чем?

Он едет туда, чтобы осваивать новые горизонты для бизнеса, который собирается оставить женщине без опыта? Это все равно что пахать поле и водить за собой стадо слонов — напрасная трата времени.

Хотя, почему вдруг я стала такой трусихой? Сама же хотела карьеру, бизнес, успехи, признание? Вот, Мария, получите и распишитесь.

Домой мы приезжаем, не обменявшись ни словом.

Гарик относит чемодан ко мне в комнату.

И, конечно же, в эту ночь никто не перевозит вещи ко мне в спальню, не предлагает «съехаться».

А утром меня будит звук мотора.

На часах — без четверти шесть, и судя по багажу, который водитель сносит в машину, Гарик собирается в аэропорт.

Я провожаю его взглядом, в тайне надеясь, что, хотя бы на прощанье он заглянет в комнату или скажет пару слов напутствия, но он даже не смотрит в сторону моих окон.

И когда звук мотора затихает в моей голове (намного позже, чем машина исчезает из виду), я вдруг очень отчетливо «вижу» наше совместное будущее.

Приятное общение.

Более чем приятный интим по моей инициативе.

Редкое обсуждение деловых вопросов.

И… пустота.

Я почти физически чувствую ее прохладное касание на плечах, которое быстро и решительно сбрасываю.

Это просто мандраж. Обыкновенный страх перед неизвестностью, помноженный на ответственность за «ОлМакс» в ближайшие недели.

Наверное, Гарик решил устроить мне проверку. Другого объяснения такому резкому решению у меня просто нет. А раз это просто «на слабо», значит, за моей спиной обязательно будет стоять пара «смотрящих», которые просто не дадут мне сильно отступится.

Так что в офис я еду почти что готовая к свершениям и стратегически важным переменам, чтобы, когда мой благоверный вернется, ему было за что меня похвалить.

И только в конце недели, вечером в пятницу, когда я устала настолько сильно, что даже не могу радоваться своим маленьким успехам и двум выгодным контрактам, приходят новости о Гарике.

Именно в такой формулировки, потому что, пока он сам никак не проявляется и не дает о себе знать даже обычными вежливыми сообщениями (я таких отправила не меньше десятка и ни на одно не получила ответ), пара сотрудниц в офисе, видимо, спать не могут, чтобы не обглодать кости личной жизни босса.

Я слышу их разговор совершенно случайно, спотыкаясь около женского туалета.

Голоса и имя «Эльмира» заставляют навострить слух и одернуть руку от приоткрытой двери.

— Она точно с нашим красавчиком там тусит. — В голосе первой «невидимки» я узнаю девушку и отдела кадров. Ту, которая все время заискивающе смотрит мне в глаза, как будто от моей улыбки зависит размер ее премии.

— Может, просто совпадение. — Второй голос мне не знаком.

— Ну да, просто совпадение, что когда Лисов укатывает в Мюнхен, его бывшая тоже оказывается там и в то же самое время. — «Одел кадров» старательно выделяет интонацией своей неверие. — Эльмира в него теперь вцепится мертвой хваткой, она свое не упустить. Огонь-баба, завидую ей страшно!

— Но кольцо-то носит Машенька, — заступает за меня вторая. Хотя это ее «Машенька» звучит почти снисходительно, как будто вот там — целая Эльмира, Великая и Ужасная, а я так — Машенька.

— Мало ли что она носит. Поимела босса, запудрила мозги… Кстати, не удивлюсь, если еще и приворот на него сделала, что нашего красавчика так не по-детски ушатало.

Я мысленно закатываю глаза, считаю до трех и распахиваю дверь, всем видом давая понять, что ни одно слово не прошло мимо моих ушей.

Мое появление достаточно эффективно раз0 обе «красавицы» одновременно захлопывают рты и краснеют. Я выдерживаю паузу, смотрю, как на их лицах проступают все этапы внутренней «мариновки»: сначала па6ника, потом осознание и — на сладкое — страх за будущее в стенах «ОлМакс».

— Приворот? — не могу не уточнить самую нелепую для меня часть диалога. — Это который с куклой вуду и иголками или узелком кладбищенской земли?

— Мария Александровна, мы просто по-дурацки языками чесали, — наспех, перебивая саму себя, говорит «вторая». Узнаю в ней Наташу из бухгалтерии. — Простите нас, пожалуйста.

Я вообще не злопамятная, и история с Призраком и моей бывшей лучшей подругой — это не про месть, а про возмездие. Было бы смешно сживать двух дур со свету только потому, что они не умеют хотя бы в офисе держать язык за зубами. Тем боле, я уверена, о моем «волшебном назначении» и его причинах сплетничают все, возможно даже мужчины.

Но приворот…

Я думала, в наше время передовых технологий и прогресса, когда Хаббл регулярно постит фотки о состоянии космоса, странно верить в эти бабушкины сказки, тем более — в таком возрасте. Это как если бы я вдруг «прозрела» и уверовала в непорочное зачатие соседки, к которой каждую ночь из мужиков определенной наружности.

— Сплетни распускайте за пределами офиса, хорошо?

Делаю вид, что миролюбиво улыбаюсь обоим. Но в голове делаю заметку распорядиться своим «бимсам» взять кумушек на особенный контроль. Раз хватает времени молоть зыками, собирать сплетни и отслеживать личную жизнь бывшей босса, значит, где-то конкретные дыры в работе. А это уже прямые убытки, и за это у меня есть все основания настучать по голове не кулаком, а отсутствием премии.

Девицы в унисон кивают и обоих как ветром сносит.

Я выхожу чуть позже, и останавливаюсь на крыльце, медленно вдыхая уже почти теплый ночной воздух.

Конец апреля, на улице еще прохладно, но вот уже пару дней я сменила пальто на легкий плащ, и иногда, когда хватает сил, прогуливаюсь после работы по вечерним улицам столицы. Это что-то вроде моего личного ритуала на восстановление внутреннего равновесия, иначе жизнь совсем стухнет.

Так что водитель уже по привычке ждет, дам я ему отмашку или пойду «бродить».

Я киваю, показываю в сторону набережной — обычно он забирает меня там, в маленькой булочной, где готовят самые вкусные в городе круасаны с шоколадной начинкой и слайсами свежей клубники.

И сколько бы я не гнала о себя мысли о подслушанном разговоре, он все равно не идет из головы.

Эльмира тоже в Мюнхене?

Это совпадение? Очень странное, потому что Гарик, насколько мне известно, не поддерживает тесные контакты с матерью и вряд ли сказал ей, куда и на какой срок собирается. Социальных сетей, где он активно постит фотографии своих похождений, у моего будущего мужа тоже нет — по крайней мере тех, о которых знала бы я, но мало ли..?