– Ну что там на этот раз? – возмутилась Роуз, смотря в экран.

– Приветствую вас, Джорджия. – диктор на экране всем своим видом, включая смену пестрого пиджака на черный, пытался изображать скорбь. – Сегодня мы прерываем телевещание, чтобы подключить прямой эфир из Атланты. – диктор демонстративно тяжело вздохнул. Сара сделала глоток энергетика, а Сэм недовольно откинулась на диван. – Говорит президент Паттерсон.

Картинка сменилась на большую площадку, перед которой виднелась толпа. На сцене перед ней стояли люди в темных костюмах, а перед сценой отряды полиции, разодетые в броню с головы до пят. Позади развивался герб Демократической партии Джорджии – женщина, пускающая в небеса расправляющего крылья феникса и громкой надписью: «Атланта из пепла». Камера приблизилась к сцене, где человек в черном плаще подкатил к стойке с микрофоном коляску с пожилым человеком. В лысом старике, изъеденном морщинами, с кожей, покрытой черными пятнами с трудом можно было узнать президента Паттерсона. К нему подошел первый министр Маккриди, а также рядом держались и другие люди, часто мелькавшие на экране, как министр иностранных дел Ридли и министр здравоохранения Картер. Там же, рядом, в увешенном медалями коричневом мундире, отдала честь президенту генерал Кассандра Аберкромби. Почетный караул в белых кителях встал в стойку смирно, отдавая честь вместе с генералом. После того, как на фоне сыграл гимн Джорджии и кашля в микрофон, наконец началась речь:

– Жители республики Джорджия, – сказал с телеэкрана Паттерсон. – Братья и сёстры. Сегодня я, ваш президент Хьюго Паттерсон, здесь, чтобы сообщить вам прискорбные новости. Я давно уже болен, и благодарен вам за поддержку и понимание, оказанные мне в эти трудные годы. Но ни один имплант не позволяет жить вечно. И доктора сказали мне, что уже пошёл отсчет моих последних часов. И в эти часы я решил обратиться к вам, своему народу, преданно выкладывающему мощенную дорогу в светлое будущее нашей республики. – он остановился, чтобы отдышаться. Его глубокий трудный вдох услышал каждый, кто сейчас смотрел в экран. – Но ближе к делу, друзья мои. Генерал Тейлор, канадский диктатор, перешёл границу Массачусетса, нашего друга и соратника. Войска Канады и их боевые машины переступили черту. Тейлор загоняет нашу истерзанную внешними врагами мать – Великую Америку, в новый постядерный кризис.

– А не ты ли продвигал закон о превентивном ударе? – нахмурилась Роуз, нервно поправляя очки.

– И братья мои, и сёстры, – продолжал президент. – На нашего дорого первого министра недавно было совершено покушение. Злостный стрелок выпустил пулю в стекло машины моего сердечного друга Бенедикта. Меры безопасности спасли его от смерти, но это подтверждает лишь одно – враги Джорджии не дремлют, и они уже здесь. Затаились прямо в ваших домах.

– Ага, и в Атланте тоже. Прямиком в президентском кабинете. – Сэм инстинктивно потянулась к бутылке пива Пинки, взяв ее и глотнув из горла.

– Потому, я вынужден сообщить, что в тот час, когда я умру, мои экстренные полномочия перейдут нашему верному патриоту, – он поднял со столика перед ним какие-то бумаги. – Первому министру Маккриди. Только он сможет доделать то, чего не смог сделать я. Совершить тот самый шаг, который нужен был нашему народу в трудные времена. Шаг вперёд. Шаг в будущее. – с трудом наклонившись, он передал бумаги первому министру, стоявшему рядом и кашлянул. – Народ Джорджии, я обращаюсь лично к вам. К каждому из вас. Гордо поднимите головы, поднявшись из пепла, в который хотели превратить нашу великую нацию люди востока. Поднимите голову и посмотрите в чистое небо, которое омрачают войны севера. Всегда помните, что я буду смотреть с небес за тем, что вы сделаете с моим наследием. – он с трудом поднимая руки, начертил в воздухе крест. – Храни вас Бог.

Вокруг повисло молчание. Министр Картер взяла коляску президента, поправлявшего плед и медленно повезла за сцену. Караул неподвижно стоял, отдавая честь, пока генерал не отмахнулась, позволяя им красивыми рядами уйти со сцены. Первый министр сложил бумаги, убирая их во внутренний карман своего пальто. Вблизи он выглядел явно не как на том плакате, что каждое утро мозолил глаза Саре на станции. На его лице были морщины, волосы были более редкие, но все такие же седые. Глаза его пылали не праведным желанием вести за собой людей, а тяжело держались под веками, скрывавшими усталость. Он подошел к микрофону, поправив воротник.

– Народ Джорджии, – сказал он. Голос Бенедикта Маккриди звучал властно, спокойно, в нем не было не капли ярости, лишь хладнокровие и расчет заученных речей. Плакат с женщиной и фениксом позади него колыхался на ветру. – Я…

– Выключи это дерьмо! – прикрикнула Сэм, сделав глоток пива.

– Тише! – возмутилась Роуз.

– Ты еще не насмотрелась на этого долбоеба? – фыркнула Сэм.

– Следить за такими речами – моя работа! – теперь уже повысила тон Роуз, но в любом случае расслышать что-либо из того, о чем говорили по телевизору, было уже нереально. На улице стоял такой шум, что трудно было слышать даже собственные мысли. Сара глянула за окно, где люди то ли хлопали, то ли кричали, какие-то из них рыдали, а какие-то грозно махали в воздухе кулаками. Город будто взорвался, как бомба, после того, как первый министр выключил микрофон и, одернув пальто, кивнул, удаляясь со сцены. Вновь затрепетали гербы на заднем плане и заиграл гимн.

Лили посмотрела в окно, за которым творилась неразбериха. Люди то ли перекрикивались, то ли рукоплескали. Пара слов с экрана подняла на уши целый город. Маленький Бен удивлённо пожевывая собственные пальцы большими глазами смотрел на толпу. Лили прижала его к груди.

– Пойдемте отсюда. – сказала она, вставая из-за стола. Роуз вскочила вслед за ней, поспешив встать впереди сестры, словно живой щит. Оливия потянулась к бутылке пива, прежде чем направится за ними, но увидев, что та опустела, пожала плечами и кивнула остальным. Руди напряженно поднялся, спохватившись за пояс, где обычно носил пистолет. Но его там не обнаружил. Сэм же неторопливо пошла вслед за Сарой, которая была несколько в шоке от гула толпы.

Они старались проскользнуть мимо толпящихся людей. Кто-то из них и правда аплодировал, а кто-то наоборот кричал и ругался. Сара заметила, как над ее головой просвистела бутылка, врезавшаяся в витрину на другой стороне улицы и опрокинув телевизоры за ней. Люди жали ее со всех сторон. Сара огляделась, стараясь не потерять из виду товарищей. Впереди кажется, промелькнули дреды Роуз, но, когда Сара проскочила между парой мужчин, которые ругались между собой, она поняла, что упустила идущих впереди друзей. Она оглянулась, чтобы найти Сэм. Но и той не было сзади. Толпа разделила их, и теперь Сара оказалась одна посреди незнакомого ей мегаполиса.

Протолкнувшись через женщину, которая яро кричала что-то о президенте, Сара уткнулась в стену, поворачивая. Но и сзади толпа сомкнулась, не давая пройти назад. Девушка попятилась вдоль стены, чувствуя, как от тесноты и духоты перехватывает дыхание. Шипящая боль в легких снова вернулась к ней, несмотря на утренний прием таблеток. Откашлявшись, она протиснулась за другой угол, где уже была площадь. Которую Сара раньше не видела. И девушка окончательно поняла, что заблудилась. Небоскребы, как стены, давили теперь со всех сторон. Полицейские, непонятно откуда прибывшие большими толпами, перекрывали дороги, на которых в общем-то никто и не ехал, но они оттесняли толпу на обочины, оцепив все вокруг. Какие-то из них дубинками отталкивали людей от здания в центре площади. Камень, пролетевший над толпой угодил в большой черный щит, которым ели успел прикрыться полицейский и живой щит из копов начал посыпать толпу ударами дубинок.

По крикам сложно было понять, так ли недовольна толпа тем, что первый министр назначен приемником Паттерсона или же их просто охватила полоумная ярость. Какие-то люди вмешивались в перепалку с другими и теперь давка в толпе превратилась в частичную драку. Сара ели успела увернуться от двух мужчин, месящих лица друг другу. Она проскочила в более-менее пустой переулок, где увидела мужчину в темном костюме. На его голове была шляпа с большими краями, а воротник был поднят так, что в темноте переулка, сложно было увидеть его лицо. Он так яро пошагал к Саре, натягивая черные перчатки, что ее охватил страх, велящий делать лишь одно – нырять в толпу.