– Но выходило-то круто. – сказала Сара. – Мне очень нравилось. Можешь сыграть и сейчас. Ну, если хочешь, конечно.
– Тогда приготовь вату для крови из ушей, меломан. – ухмыльнулась Сэм, еще раз проведя пальцами по струнам.
Мелодия поначалу выходила неровной и неуверенной. Девушка пыталась вспомнить аккорды, ошибаясь на струнах. Когда ее пальцы наконец приноровились, звук потек плавнее. Она поправила гитару у плеча, повернувшись к Саре в пол-оборота. Закрыв глаза, Саманта отдалась музыке целиком. Для нее не было больше ни этой комнаты, ни города снаружи, ни струящегося в окно света. Поджав губы, она медленно перебирала струны, покачиваясь в такт музыке. Грустной и одинокой.
Ей не нужны были слова, чтобы вложить в ее звучание всю свою боль. Сара следила за тем, как ее тонкие пальцы плавно переходят от струны к струне, как пережимают их, как девушка, сама того не замечая сливается с мелодией воедино. Наполняет ее шепот своими мыслями и чувствами. По спине Сары пробежали мурашки. Она закрыла глаза, но образ Саманты остался перед ней. Не той, что сидит на кровати, и в чьих руках гитара изнывает о старых ранах, а того подростка, что она помнила.
Она поднимает на нее свои глаза. Глаза вечного ребенка. Глаза, в которых не читается злость, ненависть или презрение. Ее волосы, еще не выцвевшие от дорожной пыли и солнца, светятся в бьющих из окон лучах. Мелодия звучит иначе. Это мелодия девочки, которая когда-то могла улыбаться и дружить. Влюбляться и ненавидеть. Обнимать ее так крепко, как будто в последний раз. Смеяться и плакать. По-настоящему. Смеяться и плакать так, что невозможно было бы и подумать, что она станет тем, кем станет.
С очередным аккордом Сара открывает глаза. Ее волосы, длинные, сплетенные в хвост, теперь обкромсаны и с трудом достают до плеч. На чистой, нетронутой, некогда, коже красуются татуировки и шрамы. Ссадины и гематомы. Ее губы, розовые и чуть припухшие теперь худые и истерзанные сухостью. А под закрытыми глазами – усталость и боль. Саманта, сжав губы, вдыхает сигаретный дым, выпуская его кончиком рта тонкой струей, растворяющейся в солнечных лучах.
Сара медленно подвинулась ближе к подруге, которая, не открывая глаз, играла. Оперевшись об нее, Сара опустила голову на плечо Саманты, почувствовав щекой ее кожу. Суховатую и холодную, но такую приятную. Девушку это не смутило и она даже не думала прекращать. Сара, положив руку ей на бедро, закрыла глаза, натянув на ноги одеяло. Мелодия напомнила ей лето. Лето, когда не нужно думать о проблемах. Когда не нужно беспокоится ни о чем. Но за окном была зима. Скорее бы закончилась эта чертова зима.
Их дни текли медленно и неспешно. Наконец то жизнь, кажется, налаживалась. Они просыпались и засыпали в одной постели. Утро встречало их холодными зимними рассветами. За это время Сэм будто расцвела. Стала куда менее скованной, грубой и злой. Ее улыбка все чаше появлялась на губах.
Ближе к вечеру, девушки обычно выходили на прогулку. Сара вспоминала те деньки, когда она точно так же бесцельно бродила с Дейзи, рассматривая людей вокруг, витрины магазинов и неоновые билборды с голографическими рекламными плакатами. Зимние вечера были тут особо красивы. Снег, медленно спадающий на землю всегда блестел в свете огней мегаполиса.
Квартира Клэр была далеко от центра. Район тут был не самый безопасный, но, когда они с Сэм, молча, проходили по этим улицам, держась за руки, Сара не ощущала себя в опасности. В этом ей помогало прикосновение Саманты, ну, и пистолет, который она прятала за поясом.
Позвонив Брэду, она сообщила, что нашла им с Самантой жилье на время и что тот может не беспокоиться. Он в свою очередь больше пекся о том, чтобы Сэм не натворила глупостей, потому что не хотел связываться с комендантом Коллинзом без особой нужды. Саре и самой не нравился городской комендант. А по рассказам Саманты он был ничуть не лучше, чем кто угодно из его полицейской братии.
Сэм не очень охотно делилась рассказами о своей жизни, но пару слов уделила тому, что Коллинз и впрямь сотрудничает с местными бандитами. Говорила о том, что, если бы не Коллинз, банды бы не смогли так долго здесь протянуть. Комендант имел с них огромный доход. Оборот оружия и наркотиков в городе приносил ему прибыль в кредитах и бумажных деньгах. Стоило какой-то крупной шишке отвалить денег побольше и местная свободная полиция тут же закрывала глаза на очередное правонарушение на улицах. Только вот теперь все иначе и теперь комендант пытается усидеть сразу на всех стульях, что выходит у него не очень.
– Лизать задницы сразу всем очень и очень сложно, – говорила Саманта. – но Коллинз пока что пытается. Наверное, жалеет, что у него только один язык. Когда работаешь на две стороны – не угадаешь, кто первым пустит пулю тебе в спину.
Звонила ей и Роуз, узнавая, как дела. Сара всегда не решалась брать трубку, видя, каким взглядом ее пилит Саманта, замечая, из-за кого звонит телефон. Однако, вот так просто игнорировать журналистку она не могла и потому отвечала ей. Однако, в разговорах пыталась бросаться лишь короткими фразами, чтобы не раздражать подругу. Сэм была ревнива. До жути ревнива. И Саре не хотелось, чтобы эта ревность переросла в неприязнь или ненависть. Но Роуз слишком уж многим помогла им. А потому не ответить ей Сара не могла.
Пес тоже чувствовал себя отлично. В кои то веки ему не приходилось носиться за поездами, лазить в подземных бункерах, прятаться и отгрызать людям руки. Большую часть дня он просто валялся где-то на полу, иногда подбредая к девушкам и выпрашивая у них еду. Сара конечно же угощала его, в отличии от Саманты.
Чтобы пес не потерялся, Сара закрывала его в квартире, оставляя ему на полу тарелку с едой. Пес очень резво пытался выбраться с ними и постоянно скулил, когда его оставляли одного в четырех стенах. Но Саре казалось, что так для животного лучше. В этом псе было что-то особенное. Но она не понимала, что именно. Как он связан с этим подземельем? С фото девушки из бункера? Сара решила не мучать себя этими мыслями и отогнала их прочь.
Когда они прогуливались до центра города, а прогулки такие длились по нескольку часов, они натыкались на бастующих, которые явно не поумерили пыл. Кажется, чем дольше их гоняли по улицам, чем дольше их лагерь стоял в центре города, чем сложнее людям приходилось спать в этих палатках и греться у горящих бочек, тем сильнее их вера в свою правоту укреплялась. Раз никто не дает им ответов, раз никто не наказывает убийц маленькой Лайнс, значит правительству есть, что скрывать. Или кого скрывать.
Каждый раз, когда Сара смотрела на эти плакаты с маленькой девочкой, которой не было и четырнадцати, ей было не по себе. Вскоре, новой забавой бастующих стало расклеивание плакатов на городских стенах. На этих плакатах были непонятно откуда взявшиеся у них фото с места преступления, на которых был труп девочки. Они заклеивали ими ночью все городские стены. Сами же плакаты сопровождались чем-то вроде: «Может ваш ребенок будет следующим?» или «Чем она заслужила это?». Самой броской из всех была надпись: «Коллинз, на ее месте однажды будешь ты.»
Полицейские постоянно сгоняли рабочих, чтобы те сдирали со стен эти плакаты. Но местные, выбираясь по ночам, расклеивали те вновь и вновь. Это превращалось в дикий круговорот. Одни жители расклеивают плакаты ночью, а другие срывают их днем. Когда полиция начала делать ночные засады у мест, где больше всего клеили листовки, они, кроме бастующих, поймали и тех обычных рабочих, которые эти плакаты срывали. После этого процессом стала заниматься сама полиция.
Сара однажды остановилась у подобной стены. На ней висел плакат с Бенедиктом Маккриди, почти доверху заклеенный этими листовками. Целая стена фотографий с трупом подростка. Ее передернуло от этого зрелища. Их с Сэм оттуда быстро отогнали полицейские, крикнув, что «тут не на что смотреть».
Кроме этого, почти ничего не портило их жизнь. Дни эти обычно были молчаливы, но в этом молчании был не холод, а понимание. Сара с Сэм и без слов могли понимать друг друга. Ну, Саре уж точно так казалось. Правда, однажды, она снова проснулась раньше Саманты и подошла, чтобы глянуть на утренний рассвет. Раскрыв жалюзи, она увидела в переулки знакомый силуэт в дурацкой кепке и очках. Соломенные волосы выдали Тиффани. Сара протерла глаза, присмотревшись, но силуэт исчез так же неожиданно, как и появился. Либо ее уже совсем проела паранойя, либо Тиффани и впрямь следит за их квартирой. Сара была уверенна во втором, зная эту сумасшедшую. Но на всякий случай после этого стала класть револьвер под подушку на ночь.
