Однако, прямиком рядом с заводом лежало и кладбище, куда могли сразу нести людей, которые отравились дымом или чье сердце не выдержало плотного графика местной работы. Оно было выстроено к северу от города и к нему вела дорога прямиком через один из проломов в стене. Еще лет двадцать назад это кладбище было не таким уж и приметным местом похорон фермерских семей, живущих за пределами стен, но, когда места для трупов после бомбардировок не хватило на городском кладбище, всех их стали свозить туда.
Все это смотрелось вместе, как одна связанная экосистема. Здесь люди рождались, взрослели, работали, умирали. Целый мир в пределах нескольких километров. И их судьба навеки была связанна с этим городом. Мейкон считался самым неблагополучным из всех мегаполисов Джорджии. Он был квинтэссенцией всего того, за что можно было недолюбливать республику. Взятничество, постоянные патрули, бандитизм, огромнейший оборот наркотиков и оружия, и самое большое количество преступлений во всей республике.
Недалеко от ворот стоял ржавый столб, на котором когда-то крепили рекламные баннеры. Потрепанный довоенный рекламный щит гласил: «Фигурка Капитана Полураспада, всего за 9,99$.» Сара усмехнулась с того, чем же увлекались дети того времени.
Когда они подобрались ближе к воротам, их тут же попытались остановить, чтобы проверить багаж и обыскать людей в машине. Контроль тут был куда сильнее чем в Саванне, хотя вероятно, это диктовали события за стенами. Проверив багажник и тщательно просканировав всех пассажиров, полицейские принялись пробивать их личные карты. Роуз вежливо сообщила что у собаки есть все документы, подтверждающие ее чистоту, но они остались в Саванне и потому показать она их не может, зато покажет браслет, которому полицейские в общем-то не удивились, но все равно поглядывали на журналистку с осторожностью. Возможно именно это позволило остальным не стоять в очередях за бумагами и полицейские сами сбегали туда-обратно, пробивая каждой из девушек по талону на пересечение ворот. Когда подоспела очередь Сары подходить к окну контролера, она просунула туда свою фальшивую карточку, жутко волнуясь по поводу того, не обнаружат ли какой подмены. Но, судя по всему, эта штука была сделана на совесть и девушка-полицейский за окном, пробив карту в своем автомате и несколько секунд зловеще разглядывая Сару, все же протянула ей талон, кивком головы указывая, чтобы та отходила и не задерживала очередь. Сложно было не поразиться тому, как знак отличия вроде этого браслета творит чудеса.
Вновь сев в машину, они проехали внутрь ворот, которые приоткрыли для них. Роуз ловко успела нажать на тормоз, когда на дорогу выбежал мальчуган, пытавшийся поймать сорвавшуюся с его поводка собаку. Полицейские тут же перехватили его, огрев дубинкой и отволокли в сторону, пока тот не успел пересечь ворота. Пес же, заметив то, как избивают хозяина, помчался внутрь, но один из полицейский на сторожевой вышке одним метким выстрелом снес псу половину морды, разукрасив асфальт его растекающимися мозгами. Какую-то женщину в очереди вырвало и она отбежала в сторону. Несколько людей в рабочей форме вышли из-за ворот, один пошагал, безразлично потащив труп куда-то за угол, а второй принялся раскладывать по асфальту небольших роботов-уборщиков, которые принялись скользить по земле, засасывая кровь и ошметки мяса.
Сара заметила, как прижался к ее ногам пес, разглядев все это в окно. Она почесала его за ухом, в надежде, что это поможет животному успокоится. Было удивительно, что никто не уточнил ничего про собаку и ее так спокойно пустили внутрь. Магия высокого положения.
Внутри город выглядел куда хуже Саванны. Да что таить, хуже любого прибрежного номерного поселения. Огромные высотки, распластавшиеся здесь повсюду, напоминали обгрызанные кости. Некоторые их части были так обрушены, что создавалось впечатление, словно гиганский монстр откусил от них кусок, как от яблока. Множество зданий далеко от центра были похожи на лачуги каких-то трущоб. Наспех забитые деревянными брусьями или фанерой окна, ржавые двери, обсыпающаяся кладка. Это место словно впитало в себя все травмы от бомбардировок и хранило их, как память. Может так и было задумано. Несмотря на то, что здесь было много людей, место это выглядело как одни огромные трущобы, чуть более чистые, чуть более цивилизованные. По улицам слонялись люди, стояли палатки с едой и напитками, выпечкой. Посреди полуобрушенных домов кучковались подростки и неприятного вида типы. Перед ними через дорогу перебежали дети в черных куртках, ели удерживающие огромные пачки агитлистовок в руках. Порыв ветра вырвал у одного из них часть бумаг и те разлетелись по воздуху, улетая какая куда. Одна из листовок угодила на лобовое стекло и Роуз поспешно стерла ее лобовыми дворниками машины. Лицо первого министра на листовке жутковато смялось, и теперь его грозный вид пастыря сменился на искореженное лицо чудовища, которое тут же пропало, стираемое щетками со стекла.
Обрушенные небоскребы все равно не стояли без дела. Местные жители обстраивали их комнатушками, заделывали стены, делали надстройки из трейлеров, фанеры, дерева, стальных балок. Эти уродливые нагромождения материалов, криво облепившие множество зданий в округе напоминали ульи, обвивавшие древесные стволы. Те верхние части зданий, которые не остались без внимания жителей Мейкона напоминали муравейники, собранные из первых попавшихся подручных средств. Внутри них ютились муравьишки, скрываясь под куполами своих хилых убежищ от бандитов и полицейских, между которыми не видели особой разницы.
Проезжая мимо полуразрушенных городских кварталов, они добрались до центра города, где дела явно шли получше. Интересно, где именно тут живет Брэд? Ведь она была еще слишком мала, когда родилась тут и с трудом могла бы сейчас вспомнить их небольшой домик где-то посреди этих бетонно-стеклянных джунглей. Так или иначе поначалу она переночует у Роуз, а потом свяжется с Брэдом, чтобы обрадовать его своим прибытием. Было бы неприятно застать в доме тети Мэридит Саманту, но Сару одолевали большие сомнения по поводу того, что девушка вернулась бы по своей воле домой. Их отношения с матерью были натянутыми и это было самое мягкое, как могла описать их Сара. Тетя всю жизнь была больна и Брэд часто уезжал сюда ухаживать за ней, иногда даже надолго, а Сэм всегда была сложным ребенком, потому их с матерью характеры вечно скрещивали мечи.
Вторая квартира Роуз находилась в центре Мейкона посреди более-менее целого района небоскребов. Сара приметила, что тут куда меньше рекламных вывесок, блестящих и слепящих глаза. И дело не только в том, что на улице день, девушка в принципе почти не замечала на зданиях и магазинах голопроекторов. На рекламу в Мейконе корпорации выделяли слишком мало денег, потому что знали, как тут живут люди и как к ним относятся в Атланте. Уже добрых двадцать лет жизнь в Мейконе не сахар. Люди здесь не желали терпеть, воспряли и поплатились за это. А их дети или внуки платят до сих пор. Атланта установила над Мейконом куда более жесткий контроль, тут часто возобновляли комендантский час, обыскивали квартиры людей без ведомой причины, могли забрать тебя в камеру прямо с улицы. Полицейские здесь выглядели и вели себя куда более грозно, чем обычно. Это обуславливалось тем, что в городе постоянно росло напряжение. Потом волна чисток и арестов якобы «заговорщиков» остужала пыл жителей ровно до тех пор, пока через пару лет люди вновь не вспоминали старые обиды. Насилие порождает насилие, как сказала Роуз, и этот город был тому идеальным примером.
Здесь на входе в небоскреб не стояла охрана. У дверей толпились несколько странно одетых подростков, которые играли в карты и попивали вишневое пиво. Несколько из них сопроводили хищным взглядом проходивших в здание девушек. Лили грозно глянула на них, прижав к груди ребенка и одна из девушек, с выбритой под ирокез головой, показала ей разрезанный надвое язык, испугав Бена.
В коридорах было не так чисто и лифт поднимался с опасным скрежетом, который напрягал Сару. Да и сама квартира выглядела куда скромнее их жилища в Саванне. И дело было не в размере, между которым были не такие уж и большие отличия, а в обстановке. Если их Мейконская квартира была минималистично красива, то здесь было так много всего, что бросалось в глаза.
