— Кира?

— Да оно бы идеальный вариант, но до нее вторые сутки вообще никак не дозвониться. Не хипеши. Оксана выходила на связь, говорит, все в порядке у них, просто в лес ушли. Играют. И Юльку на этот раз втянули... вот уж не думал.

Багров поморщился и все-таки приложился к стопке. Аккуратно, так, чтобы без последствий.

— Закончится вся эта бодяга, женюсь и запру в детской, — объявил он. — Никаких больше шатаний по лесам в сомнительной компании, пьянок и этого... прости господи, махания железками. Пусть ищет себе другое хобби: цветы выращивает, собачек разводит.

Паша весело шевельнул бровью.

— Скажи ей об этом. А потом беги. Быстро беги, Тоша, потому что полетит в тебя все, что не приколочено. А что приколочено — полетит вместе с гвоздями.

— Ничего, увернусь. Тренированный. Покидается и остынет. А с парочкой детей и сама в лес не побежит.

— Так ты представляешь себе ее счастье?

— Я ее обеспечу. И защищу. В том числе и от нее самой. Женщина не должна заниматься травмоопасными развлекаловками. Моя женщина — тем более. Нечем заняться — пусть дом нам проектирует. Что, опять скажешь, что я бегу впереди провоза и ты еще своего согласия не дал? — встопорщился Багров.

— Нет. Вообще на эту тему больше рта не открою.

— Удивил, — Антон внимательно посмотрел на своего босса и друга. — Почему вдруг передумал, можно узнать?

— Не передумал. И по-прежнему считаю, что разница в возрасте в двадцать лет хороша для дамских романчиков. А в жизни это плохая идея. И не потому, что ты состаришься, а она будет молода и прекрасна. В конце концов, до этого светлого события лет десять, не меньше.

— Тогда в чем дело?

— В несовпадении парадигм, Тоша. А оно беспощадно. И никакая любовь до гроба против него не спляшет. Вы с Кирой слишком по-разному смотрите на вещи. Мой вердикт — это непреодолимо.

— Тогда почему не будешь против?

— А зачем два раза делать одну и ту же работу? — Посмеиваясь, спросил Понашевский, — тем более, если она сделана хорошо? Я не буду рушить твои планы на счет Киры, Антон. Но только потому, что ты сам отлично справишься, мне здесь работы нет. Я бы еще понял, если бы ты подъехал к Соне, тут могло бы что-то выгореть, вы во многом похожи. Но Кира? Просроченной карты не поставлю.

— Кто тут разносит обо мне сплетни?

В кабинет ворвался вихрь, состоящий из ног, глаз и тонкого запаха дорогих французских духов. Не часто эти стены видели дам в вечерних платьях, со сложными прическами и на таких каблуках, которые впору называть не шпильками, а стилетами.

Старшая дочь Понашевского была настолько хороша и эффектна, что даже Багров не сразу заметил темную тень за ее спиной. А когда пригляделся, понял, что вошел не Сергей. Этого мужчину он видел впервые в жизни... Косой пробор от виска и настороженный взгляд не оставили никаких сомнений — парень смотрел так, словно нес в своих глазах что-то и очень боялся расплескать.

Соня метнулась к отцу, крепко обняла, потерлась щекой, не трогая накрашенными губами, махнула пальцами, здороваясь с Багровым. И сразу заняла почти все пространство. Сони всегда было слишком много.

— Что ты тут делаешь, да еще в модусе принцессы? Я думал, ты уже в самолете, который взял курс куда-нибудь в Каталонию...

— И бросить вас одних на растерзание Палача? Хорошего же вы обо мне мнения, прямо даже не знаю, где я так фатально накосячила, чтобы оно у вас, вот такое, сложилось. Вера, воды, минеральной, без газа, литровую бутылку, — распорядилась она, притопив кнопку селектора.

— Софья Павловна... — негромко, но настойчиво напомнила о себе тень в углу.

— Мгновение, — девушка покрутила головой и присела попой на стол для совещаний:

— Павел Андреевич Понашевский, хозяин и генеральный директор компании "Яркие краски". Антон Алексеевич Багров, заместитель по безопасности. И — молодой человек... Человек? — С сомнением протянула Соня.

— Не думаю, что сейчас меня можно назвать именно так.

— Хорошо. Молодой не совсем человек, чьего имени я не знаю!

Сенсационное заявление породило задумчивую тишину. Антон изучал непривычную прическу визитера и искал заявленные признаки нечеловеческой природы. Не находил, но это не значит, что их не было. После наркомана с вырванным горлом и пропавшего в небытии монстра, его мир стал гораздо пластичнее и шире.

Павел просто ждал. Он никогда не был скор на суждения.

— Мне кажется, — так же спокойно отозвался гость, — что когда-то меня звали Петр. Отчества... не помню. Фамилии и сословия тоже, но не из дворян, потому что отцу отказали в зачислении меня в гимназию. Согласно указу министра Делянова: «О сокращении гимназического образования».

— Очередной проект Киры? — Резковато спросил Багров.

Петр повернул голову в его сторону, прошил дивно внимательным взглядом и... потянул носом.

— Я знаю ваш запах, — сообщил он. Челюсть безопасника тихонько поползла вниз, когда это чудо природы добавило. — Вы были вместе с девушкой, на которую напал какой-то гоп-стопник. Я его загрыз.

— Загрыз? — В некотором обалдении повторил Павел. — В смысле — загрыз? Как?

— Зубами, — светстки отозвался гость. — Видите ли, Павел Андреевич, заявление барышни о моей нечеловеческой природе никоим образом не является преувеличением. Разрешите продемонстрировать?

В следующее мгновение еще одна челюсть отправилась в долгое и неспешное путешествие к полу. Потому что гость... исчез. Безо всяких спецэффектов: крови, хруста костей, треска разрываемой одежды. Просто был человек — и пропал.

Его место занял большой остроухий пес, угольно черный, с карими, внимательными глазами.

— Ничего так, собачка? — Поинтересовалась Соня. — Кира завела, между прочим. Но, думаю, я его отожму.

Воду вылили в здоровенную хрустальную миску: то ли хлебницу, то ли штуку для цветов. А, может, одно другому не мешало — бог знает, для чего она с незапамятных времен болталась на кухне. И вот — пригодилась.

— Я прошу тишины и не отвлекать меня вопросами, — Петр был сосредоточен и замкнут. Он вновь обернулся человеком и уверенно командовал секретарем, Багровым и даже Соней — Соней, которая даже обожаемому папе в жизни не позволила таких интонаций...

А, может, как раз в интонациях и было дело?

— Антон Алексеевич, я вполне понимаю ваше любопытство и признаю право не только смотреть на меня, но и — потыкать пальцем, вдруг пройдет насквозь? — Нейтральным тоном бросил он, продолжая творить с бутылкой воды что-то сложное и непонятное, — но давайте сначала дело сделаем. Для меня происходящее — не просто и не безопасно. Я водяной, а не... телевизионный, — новое слово гость выговорил с едва заметной запинкой.

Багров хмыкнул и демонстративно убрал руки за спину, а Паша громко захохотал, хлопая себя по коленям.

— Софья Павловна, не откажите в любезности, заприте двери. Мне нужна полная и предельная концентрация. Любой визит или даже звук может ее разрушить. Я бы еще попросил всех присутствующих воздержаться от вопросов. На время демонстрации.

— Выключите телефоны, — сообразил Павел и выдернул из розетки вилку селектора.

С водой происходили странные метаморфозы. Она не вылилась, а, словно выползла в подставленную миску, плавной и тяжелой массой и, чтобы распределиться равномерно, ей понадобилось время.

Гость протянул над заколдованной миской ладонь, растопырил пальцы и закрыл глаза.

Пока ничего особо удивительного не происходило, если не считать вдруг загустевшей минералки... И Павел попытался рассмотреть нового приятеля дочки. Странный контраст слишком, даже избыточно вежливой речи, нарочитой аккуратности: строгого пробора, тщательно вытертой обуви и — общей неухоженности: кожи в щербинах, ногтей, никогда не знавших маникюра — царапал, не давал отнести молодого мужчину ни к одной из привычных социальных групп... Хотя, он и к роду человеческому не особенно относился.