— Что за Мызникова усадьба? — встрепенулась я.

— А вон там, где Медвежка изгиб делает, видишь — белеет? Вот это как раз остатки усадьбы и есть. Говорят, колонны там из чистого мрамора.

— А на самом деле? — усомнилась я. Как бы эти мраморные колонны сюда доставили? Медвежка даже в свои лучшие дни судоходной не была, а тянуть мраморную дуру по здешним дорогам, где на версту семь загибов — за счастье, обычно больше... Болото потому что. Где конь по брюхо не ушел, там и дорогу прокладывали.

— А что там на самом деле, никто не знает. Потому как дороги в усадьбу нет.

— Да ладно! — я вытащила удочку, уже не притворяясь, что меня волнует какой-то там крокодил. — Усадьба есть, а дороги нет? Хозяева туда по воздуху летали, в лодке-самолетке?

Дед солидно прокашлялся. Я изобразила "аудиторию, плененную красноречием докладчика".

Краеведение было прикольной штукой само по себе, а уж как альтернатива ловли крокодила на булку...

— Был у нас тут еще при царе Александре такой помещик, Федор Мызников. Он эту усадьбу и построил. Как — построил? Вышел в чисто поле, поклонился на четыре стороны, попросил у земли, воды и ветра благословения и закопал в землю бел камень, привезенный из-за моря. А поутру усадьба и возникла.

— Выросла?

— Выходит, так. Колдун он был, Федор-то... Еще с самой Гайтанкой дружбу водил, дочку ее за себя взял, только без батюшкиного благословения. Нельзя колдунам в церковь-то, вот их вокруг ракиты обвели, и все. Почти как в ЗАГСе записали. Из такого брака и выйти можно, если уж совсем не живется...

— А с усадьбой-то что? — Осторожно подтолкнула я. Смутные очертания чего-то белого и, кажется, острокрышего, среди темной зелени интриговали не по детски.

— А с усадьбой просто — жили там Мызниковы, Федор и потомки его до самой революции и даже немного после. А потом наследница куда-то делась. Может, и расстреляли ее, кто теперь скажет. А усадьба как будто разрушилась...

— Как будто? — ухватилась за главное я.

— У Мишки — цыгана настоящий телескоп есть. Вот если в него поглядеть... в хорошую погоду, так там точно развалины, живого места нет.

У меня под попой уже маршировала дивизия муравьев, вооруженная кислотными водометами.

— Дед, а про погоду-то, это ты к чему сказал?

Он ухмыльнулся. Почесал за ухом.

— Внимательная ты. Хорошо. А про погоду... Если в туман глядеть... Так там вся эта красота с колоннами как в яви и предстанет.

— Ни фига себе, — опешила я. — Ну, строго говоря, в тумане может и не то привидеться. Некоторые там лошадку искали...

— Да так-то оно, конечно, так, — согласно покивал дед.

— А проверить? Тут по прямой километров пять, не больше. Ну, по лесу, конечно, может и все десять выйти, но я в жизни не поверю, что никто не пробовал проверить, что там за дичь с колоннами!

— Да уж пробовали, — посмеиваясь, согласился дед. Эта его манера со всем соглашаться начала уже здорово подбешивать. Чувствуешь себя, как на приеме у психиатра. — Только не пройти туда, девонька. Никак не пройти. Отводит.

Челюсть пришлось придержать рукой:

— Кто... отводит?

— Так если бы знать, кто, так и управа бы на него нашлась. Хотя с крестом и молитвой, говорят, проходили.

— И? — привстала я, — что они говорили-то? Развалины там или колонны?

— Ничего не говорили, — дед развел руками, — потому как никто не вернулся. Как пошли — так и сгинули.

Ну, все. Если до этого момента у истории Мызниковой усадьбы и был шанс продолжиться без меня, то теперь она его упустила.

...Как определить, где юг? Нужно посмотреть на дерево. Если дерево — пальма, значит, юг прямо здесь!

Я не ожидала, что навигатор рипнется. Я была в этом уверена на сто один процент, не первая же аномальная зона у меня! Все же шесть лет по полигонам, не кот чихнул. И в поход я собиралась даже не по принципу: "Идешь в лес на день — бери хлеба на три", а исходя из великого и могучего демотиватора: "Все равно ничего не выйдет".

Поэтому положила телефон (интересно посмотреть, где конкретно рипнется), компас (будет просто по забору ходить, или стрелочка начнет вертеться?) и карту (надо же отметить место, где накроется навигатор и обозначить границы зоны).

Казалось бы, чего проще — выйди на берег Медвежки и чеши. Согласно карте (которой я уже полчаса как не верила) река протекает почти рядом с усадьбой. Вот только в этой местности по берегам даже лоси не ходят. Там просто не пройти. Болото и кустарник, настолько густой, что укрепрайон получился.

Так что шла я по пересеченке, по направлению "кажется, вперед...", периодически сверяясь с навигатором, пока он не начал дурить.

В лесу вкусно пахло прелью, нагретой землей и зрелой малиной. Под ногами хлюпало, но я же умная, на носки натянула полиэтиленовые пакеты и мне было, как бебику из рекламы "сухо и комфортно".

Над окном бочага висели слепни. Увидев меня, они мгновенно поняли, что подошел бесплатный трамвай, с тихим гулом сорвались с места и облепили джинсуху, свешиваясь с нее на манер бороды.

Слепни меня не кусали, и, вообще, вели себя очень культурно. Я решила брать с них пример и вежливо спросила: "Э... а вы уверены, что нам в этой жизни по пути?"

Они ничего не ответили, и я постановила трактовать молчание, как согласие. Так мы и шли в большой и отчасти даже дружной компании, пока в просвете между деревьями не мелькнуло блестящее зеркало другой воды. Не реки и не озера, скорее — большой лужи.

Попутчики мгновенно снялись и, прогудев что-то на прощание, наверное: "благодарим..." отбыли к воде.

Я растерянно покрутила головой. Насколько нормальным было такое поведение насекомых? Да гугл его знает, я ведь не энтомолог. Но интересно, а как они выкручиваются, если попутку поймать не удается?

Один раз мой путь пересекла жутко деловая гадюка, здоровенная, как шланг. Отъелась на лягушках. По веткам старой, плешивой ели рыжей молнией пронеслась белка, только бурый хвост мелькнул. Тут их называли "векша".

Над самой головой заработал отбойник — пестрый дятел решил пообедать. Всегда удивлялась — как у него сотрясения мозга не бывает? Или там трястись нечему?

Время от времени я проверяла себя по карте, ориентируясь на небольшую высотку, справа от нужной мне точки. Бумажная карта, в отличие от телефона, вела себя прилично и позволяла надеяться, что иду я все же правильно. Вот только почему так долго-то? По моим подсчетам, местность давно должна была начать повышаться и стать гораздо суше. Но под найками по-прежнему хлюпало, а холм маячил так же далеко, переняв повадки радуги.

"Отводит..."

Что ж, в эти игры я играю.

Байки про Гайтанку — это же то, с чем знакомят новичка, который едет на ролевку, еще в автобусе. Иначе на полигоне рипнется, как мой телефон. Там ведь отморозки от движения чего только не творят: от изготовления и чарования оберегов — если по квесту ведун, до реальных колдовских обрядов в кругу. Естественно, со всеми возможными ошибками и нарушениями техники безопасности. Придурки же, что с них взять, кроме анализов!

Сбросив рюкзак под ближайшую елочку, где было посуше, я распустила хвост, разобрала волосы пальцами и заплела две косы. Огляделась, нашла и отгрызла зубами от ближайшего куста подходящую ветку и начертила солярный знак-связь. Прямо в воздухе. Земли тут все равно нет, и, на самом деле — это без разницы. Главное — в чертах не ошибиться:

...Верста — повернись, да мне поклонись.

Дорога, будь ровная

Жара, будь уемная,

Мороз, не морозь.

Будьте все враги поврозь.

Все, что сказала — словом повязала.

У беды зубы ватные, а мои слова булатные.

Ключ во рте, замок в реке,

Оберег на мне.

Лес усмехнулся — я это почувствовала. Но не зло, не гневно. Признал свою. Вот и ладно, вот и славно. А то я, если честно, уже нагулялась. Конечно, если нужно, я и двадцать километров отмахаю, вот только на фига мне такие подвиги, если можно без них.