— Все я знала, — мама выпрямилась, подняла голову и поглядела на нас с Оксаной, как на неразумных детей, которые логарифмы превзошли, а вот главного так и не поняли. — Цена мне без разницы была, я бы и больше заплатила.

— Любовь, — Оксана скривила рот вроде бы с осуждением. А вроде и завистью. — Ну, хорошо, дар ты продала. Думаешь, Кира отобьется?

Я выпрямилась, собираясь заявить, что, конечно, без проблем.

— Не думаю, — опередила меня мама, — если б там кто другой был, то могло по-разному выйти. А раз уж Алена сама явилась, тут без вариантов.

— Да кто она такая? — изумилась я.

Мама невесело улыбнулась и потрепала меня по растрепанной со сна голове.

— Ведьма. Старая. Очень старая. Почти два века живет. Сама понимаешь, Кирюша, тебе с ней не справится.

Я вдруг обратила внимание, что мама полностью одета, причесана и как будто даже накрашена, хотя за последнее не поручусь, все же света было маловато. Но любимые сережки-гвоздики с небольшими бриллиантами были вдеты в уши — а в украшениях мама никогда не спала. Даже обручальное кольцо снимала.

Мне стало страшно. Так страшно, как никогда не было.

А мама поднялась.

— Пойду. Поздороваюсь с подружкой. Все ж больше двадцати лет не виделись.

— Я с тобой, — подскочила я, едва не опрокинув табурет.

— Сиди, — строго велела она, — береги сестру названую.

Я тихонько выругалась и позвала: "Призрак!"

Пес появился неслышно, правда, как призрак, я увидела его лишь потому, что черное пятно двигалось.

— Сторожи! — Для абсолютной ясности показала рукой на маму, — не выпускай, понял.

Она дернулась, было, за мной, но Призрак загородил дорогу. Смотрел он, что характерно, не на нее — на меня, и взгляд был тоскливый.

"Не усторожишь — водой и вытечешь..." — вспомнила я свой странный сон. И с подозрением уставилась на собаку. Тот только плечами не пожал.

— Сторожи, — повторила я. Что бы там ни было, а странные сны и еще более странные взгляды моей собаки ждали до утра, а ведьма ждать не хотела. Жалобные мольбы за окном сменились угрозами, калитка загремела. Голос уже не притворялся папиным.

Так было даже легче.

— Пойдем? — спросила я. Оксана кивнула и мы вышли сквозь темные сени к крыльцу. По дороге хозяйка метнулась в сторону, чем-то брякнула и назад вернулась, неся в обоих руках по березовому полешку.

— Это вместо хлеба-соли? — хмуро спросила я. — А чего не сковородка?

— Дерево надежнее.

И снова не поспоришь.

Дом Оксаны был выстроен, как большинство домов в нашей местности, с двумя входами с улицы, одним прямо в дом, а другим на двор. Оксана повернула ко второму. Оно и правильно, нечего в доме делать ВТОРОЙ ведьме.

По привычке я включила фонарик на мобильном, но поняла, что здесь он ничего не добавит — луна, даже лунища, заливала двор жидким серебром. Провалом чернела стена сарая и полуразвалившаяся собачья будка. Собаку Оксана не держала, а для Призрака я это, стесняюсь сказать, "жилье" даже не рассматривала.

Подошли к калитке и неосознанно встали в стороне. Той, с которой засов. Вряд ли ведьма пришла с тараном, но мало ли...

Оксана тихонько прокашлялась в рукав и, на правах хозяйки, сварливо крикнула: "Чего надо осередь ночи? Сейчас кобеля спущу, будешь лететь дальше, чем видишь!"

Слезы, сопли, угрозы и завывания немедленно стихли. Не потому, что кто-то из нас напугал старую сильную ведьму, ничего она не боялась. Просто цели своей добилась.

— Что так неласково? — пропели с той стороны забора. Голос был молодой, сильный как равнинная река. Сила в нем так и пела, норовив выплеснуться за края.

— Красуется, — поморщилась Оксана.

— А что же Юлия свет Николаевна поздороваться не вышла?

— Много чести, — одними губами пробормотала я, — не царское это дело. А вслух ответила: "Спит она. И я пока не услышала, почему мы должны ее будить.

За калиткой послышался смех, удивленный и даже одобрительный:

— А придется! Будешь будить, скажи — Алена пришла свое забрать... — голос сел почти на октаву. Мне некстати подумалось, что калитка-то хлипенькая, сама бы ее спокойно ногой вышибла. А Хукку — так и ладонью. От честных людей калитка.

Но не сегодня. Вечером я в нее аж три гвоздя наговоренных вбила, так что сейчас ее на тяжелом танке не вынесешь. Другое дело, что старая ведьма посерьезней танка.

— Как интересно, — пропела я, стараясь попасть в тон незваной гостье. Мне голосом с ней мериться было рано, но надо же лицо держать! — И думаешь — впустим? В таком почтенном возрасте такая наивность.

Вывести из себя старую ведьму упоминанием ее преклонных лет?! Те, что перевалили за сотню этим гордились. Если бы не правовые сложности — страничку в Инсте держали с фоткой паспорта н аватарке.

— Добром не впустите — сама войду, — задорно сообщила ведьма, — но уж тогда на милость не рассчитывайте.

— Милость? — громко удивилась я, — бабушка, как бы это помягче сказать... Вы не в дурдом ломитесь, здесь идиотов нет. На милость никто не рассчитывает.

Пока мы препирались, Оксана улучила момент и закинула за забор полено. Глухой стук о землю сказал нам, что в ведьму мы то ли не попали, то ли ей это было как с гуся вода.

— Всерьез думаешь меня сдержать?

— А что, без шансов?

— Я тебя нашла, — напомнила Алена.

— А я и не пряталась! Интересно было, кому среди полного здоровья моя кровь понадобилась и для чего.

— Так ты меня что — ждала? — поразилась ведьма. Кажется, всерьез.

— А что, не похоже?

Она немного помолчала, то ли собираясь с мыслями, то ли офигевая от моей наглости.

— Ну так, может, если ждала — так и впустишь?

— Может и впущу, — Оксана сделала круглые глаза, но я прижала палец к губам и она, понятливо, промолчала. — Если водой поклянешься, что не причинишь вреда до рассвета.

Ведьма "зависла". Оксана хмурилась, ей это не нравилось. В доме мама пыталась уболтать Призрака нарушить воинскую присягу, но на пса ее обаяние действовали примерно... никак.

— Клянусь водой, что не причиню вреда этому дому до рассвета, — послышалось из-за забора.

— И людям, — одними губами добавила Оксана. Я промолчала. Мне стало обидно — она всерьез меня за сопливую малолетку держит? Хотя, если ей и впрямь две сотни от роду, так мы тут все для нее малолетки, не поспоришь. И обижаться не на что.

— Я жду, — поторопила меня Алена.

— Я тоже, — рявкнула я, — нормальную клятву.

С той стороны хмыкнули. И — поклялись полной формулой, такой, которую и я слышала впервые в жизни, а о парочке важных нюансов даже не знала.

— Надо же, как ни мучилась, а родила, — шепнула Оксана.

Я потянулась к засову, а сестра перехватила полено поудобнее. Исключительно из вежливости.

Женщина проскользнула в едва приоткрытую калитку быстро, как ящерица. Даже если бы Оксана была серьезна на счет полена — она бы не успела, Елена Нери, или как ее там на самом деле, двигалась как звук или даже свет — вот только что была там, а сейчас уже тут.

Стоит посреди не слишком прибранного двора, скалится. Силой вокруг себя плещет, как солнце — протуберанцами. И почему-то не кажется чужой — в своем дорогом изумрудном платье, изящных лодочках и, кажется, в чулках... Наоборот, это мы с Оксаной, похоже, выглядели чучелками. Да и убраться бы тут не мешало. А до появления незваной миллионерши вроде и ничего было — вот как это работает?

Алена покрутила головой — крылья тонкого, излишне острого носа едва заметно дрожали, словно она принюхивалась к чему-то.

Мама выбрала именно этот момент, чтобы особенно громко возмутиться попранием своих гражданских прав. Ведьма ехидно улыбнулась, повернулась на голос и словно разом спала с лица. Даже протуберанцы свернулись и спрятались.

— Э-э... — протянула она с удивлением, — Вот оно как, значит.