Сегодня Ира оделась как обычно: юбка, блузка, кардиган, балетки. На голове у нее был привычный конский хвост. Вероника поражалась стойкости подруги. Сама она до последнего, до потери всяческого достоинства старалась бы понравиться этому Вите, если бы он ей нравился.

— Каспраныч дело говорит, — кивнула Зинаида, которая тоже заметила Иркину печаль. — Витюша, конечно, тот еще козел, раз не выделил тебя из всех в первый же день, но, может, он просто немного тормозной. Ты же сама говорила, что он вечно какой-то сонный и вялый. Проспится и сразу заметит, что ты самая нормальная в его классе.

— Смотрите, — Ира указала вилкой в сторону касс, куда Витя только что встал в очередь, — легок на помине. Кстати, спасибо вам за поддержку. Может быть, через какое-то время он и действительно узнает класс получше, и мы с ним хотя бы начнем общаться. Сейчас он вообще ни с кем не разговаривает, если к нему не обращаются напрямую.

Хотя, даже в этом случае, из него не выжмешь и пары слов. По-моему, Брагин — единственный, с кем Витя говорил длинными предложениями. Даже сестрам Кириллюк, которые ходят за ним по пятам и трындят без умолку, он отвечает только односложными фразами или вовсе ограничивается кивками. Правда, их это не смущает. Уподобляться таким, как они, и становиться назойливой, я не хочу. Поэтому моя единственная возможность начать с ним общаться — если он сам того захочет. Но пока мы даже взглядами ни разу не встретились. Он действительно постоянно зевает и ходит весь в своих мыслях. Ему наплевать на уроки, учителей, одноклассников, да на все! Я до сих пор не могу понять, хорош он в точных науках или нет. К примеру, за последнюю контрольную по алгебре, которую я написала на отлично, он получил четыре балла. Алла Андреевна сказала, что он допустил две досадные опечатки, из-за чего она не смогла поставить ему оценку выше. Витя даже не вникал в смысл сказанного, ему явно было все равно, какая у него там оценка. Но знаете, что меня поразило больше всего? Он писал эту контрольную в своем обычном полусонном состоянии. Это при том, что все остальные напряженно работали, потому что задания были объемные, а времени на все про все — не больше пятнадцати минут. Попова вообще вспотела с ног до головы, и в конце урока у нее были мокрые волосы. То еще зрелище. А Витя, представляете, вообще не переживал! Я еще обернулась к Людке Горобец, чтобы забрать у нее свою линейку, и обратила внимание, что он зевает и еле-еле водит ручкой по листу, как будто сейчас уснет. И я вот не знаю, так ли плоха его четверка в данном случае.

Зинаида задумчиво проводила взглядом виновника разговора, который нес поднос к свободному столу в дальней части зала.

— Мне интересно другое: на кой черт этот Витя так рвался перейти в нашу школу? Зачем он сдавал все эти тестирования, заморачивался с документами, если учеба не вызывает у него бешеного восторга? Устроил тут непонятно что, а нам сиди теперь, ломай голову. Оставался бы на старом месте и не тревожил людей.

Про себя Вероника подумала, что здесь нет ничего удивительного. Витя связан с семьей Селоустьевых, а, значит, совершенно нормально, что его поступки не подаются логике. Скорее всего, парень — попросту сумасшедший, а сумасшествие в их роду явно передается по наследству. И если эта теория верна, то хорошо бы Ирке не иметь с ним никаких дел. Испугавшись своих мыслей, Вероника решила, что если Витя даст ей малейший повод для беспокойства, она сразу же предупредит подругу об опасности.

— Девочки, у меня такое чувство, что Витя скрывает много тайн, — проговорила Ира, будто прочитав ее мысли.

— То, что он странноват, это коню понятно — сказала Зинаида. — Походу, всех эта его таинственность и манит. Ну ничего, Приходько, мы на него управу найдем. На Ханина же нашли. — Она улыбнулась своей самой хитрой улыбкой. — Операция «Медок» успешно завершена, операция «Загадочный кореец» начинается.

***

После седьмого урока Тимур ждал Веронику возле школы. Пока она прощалась с подругами и слушала их советы по поводу того, стоит или не стоит заходить к нему в квартиру, он где-то успел раздобыть две огромные шаурмы.

— Я не уверен, что у меня дома есть какая-то еда, кроме собачьей, поэтому взял нам шавухи. Не волнуйся, она очень диетическая. Я купил ее в шаурмечной «У Артура», а Артур — специалист по диетам.

— Я и не волнуюсь, — оживилась Вероника. — Давай-ка ее сюда.

Она с аппетитом принялась за еду, стараясь при этом не смотреть на Тимура, потому как совершенно не умела есть шаурму аккуратно. Как назло, в этот раз у нее получалось даже хуже обычного. Заметив, что она испачкала лицо, он издал смешок.

— Что? — покраснела она, начав судорожно вытирать подбородок от соуса. — Я всегда так ем, я не умею по-другому!

— А с чего ты взяла, что что-то не так? — хохотнул Тимур, а затем внезапно остановился, притянул ее к себе свободной рукой и поцеловал.

Поцелуй длился недолго, около пары секунд, и был практически невинным, но Вероника чуть не сошла с ума от смущения. А вот Тимура вообще ничего не смущало: ни ее перепачканное лицо, ни наличие лука в шаурме, ни прохожие, среди которых было полно ребят с их школы.

— У меня все губы в кетчупе, ты что творишь? — воскликнула девушка, растерянно озираясь по сторонам.

Тимур пожал плечами:

— Я люблю кетчуп.

Они свернули во дворы и вскоре дошли до длинной многоэтажки с красивой облицовкой. Дом был огорожен забором. Для въезда и выезда автомобилей там имелся целый контрольно-пропускной пункт с будкой охраны и шлагбаумом. Было понятно, что в таком доме живут далеко не бедные люди. Это немного огорчило Веронику, и с каждым приближением к многоэтажке, чувство неловкости только нарастало. Ей почему-то хотелось, чтобы Тимур жил в более простом доме. Например, в обыкновенной пятиэтажке, как она сама. В их с Риткой квартире был вполне достойный ремонт, холодильник всегда полон, шкафы ломились от вещей, но Вероника все равно продолжала жить прошлым. Сколько она себя помнила, ей всегда было стыдно тратить деньги.

Когда она была маленькая, ее родители имели очень скромные заработки. Одежды всегда было впритык, еда покупалась самая обычная, а игрушки дарились только по праздникам. Бабушка с дедушкой предлагали родителям свою помощь, но те всегда отказывались. Хотели ни от кого не зависеть. Веронике не на что было жаловаться, ее детство было сытым и счастливым, но оно научило ее ценить каждую копейку. Ритке до сих пор приходилось прикладывать массу усилий, чтобы уговорить племянницу на шопинг и примерить в магазине какую-нибудь симпатичную вещицу.

Когда Тимур остановился возле одного из подъездов и стал искать в рюкзаке ключи, Вероника поняла, что совершенно точно не хочет подниматься к нему в квартиру. Ее пугало сразу несколько вещей, но она не могла достаточно сосредоточиться, чтобы четко сформулировать, чего конкретно опасается. Одно она знала точно: разница в социальном статусе беспокоила ее в тот момент куда меньше, нежели проблемы иного характера.

— Ты чего? — поинтересовался Тимур, когда увидел, что она не собирается заходить вместе с ним в подъезд. — Мы идем знакомиться с собакой, помнишь?

— Да я, это… Наверное, не стану подниматься к тебе, мы ведь все равно собирались гулять. Давай я просто подожду вас здесь.

После этих слов Веронике пришлось признаться самой себе в своем главном страхе. Раз Тимур так резко перешел к поцелуям, значит, сейчас ему ничего не стоит начать приставать к ней, когда они окажутся в его квартире. Почему бы и нет? И предлог он выбрал отличный, ведь все девушки без ума от милых зверей. К ее удивлению, Тимур не стал уговаривать ее пойти с ним. Видимо на ее лице отразилось все то, о чем она подумала.

Первым из подъезда показался Диего. Радостно виляя пушистым хвостом, он потянул хозяина в сторону детской площадки.

— Диего, это Вероника, — сказал Тимур, когда девушка подбежала к псу и присела рядом с ним на корточки. — Веди себя при ней, как хороший пес, а не так, как вел себя сегодня дома.