Поток мыслей о факультативе по физике так увлек Веронику, что она на некоторое время забыла обо всем другом. Репетировала она скорее по инерции, полностью погрузившись в свои идеи. В ней проснулся самый настоящий азарт. Ее будоражил сам факт того, что у нее появилась какая-то цель, никак не связанная с Тимуром, и что она вполне может ее достичь. И самое главное — ей совсем не было страшно. Она понимала, что ученики, которые уже давно посещают факультатив, неоднозначно отреагируют на ее появление. Возможно, она даже выставит себя на посмешище. Но в кои-то веки ей было все равно, что о ней подумают. Она не собиралась отступать.

На следующий день Вероника и Рита поехали в больницу. Тетка решила не заходить в палату, дабы не спровоцировать у Риммы Петровны новый приступ. Вместо этого она отправилась к дежурному врачу узнать, готовы ли результаты вчерашнего обследования. Бабушка выглядела хорошо и вовсю болтала со своими соседками по палате.

— Заходи, Николь, — поприветствовала она внучку. — Мы с девочками как раз собирались пить чай!

Вероника пробыла в больнице около часа, за это время успев окончательно успокоиться на счет состояния бабушкиного здоровья, а также перезнакомиться со всеми ее новыми подружками. Вчерашнее обследование выявило нарушение сосудистого тонуса по гипертоническому типу. Еще не были готовы результаты биохимического анализа крови, но, в целом, бабушка считалась здоровой. Если все будет хорошо, к новому году ее уже выпишут. Сама бабушка, похоже, переживала не столько за свое здоровье, сколько за благосостояние кота.

— У меня сердце разрывается, когда я представляю, что Игорек еще две недели будет вынужден делить кров с этой коварной женщиной по имени Роза! Наверное, он не ест и не пьет в этих ледяных казематах. Я права?

— Ба, ну перестань. У Игоря и Риты случилась любовь с первого взгляда. Он не слазит у нее с рук. И в еде себя тоже не ограничивает.

— Любовь? С кем? С ней? Ни за что в это не поверю! Игорь чувствует людей. Он бы никогда не доверился такой, как она!

— Ты вчера сама ей доверилась, когда отдала ключи от своей квартиры.

— А что мне оставалось делать? Вызывать из Италии твою мать? Чтобы она попала в эту больницу в качестве пациентки, и мне пришлось навещать ее в реанимации? У меня просто не было выбора!

Вероника молча достала из рюкзака телефон и продемонстрировала вчерашние фото с теткой и котом. Бабушке, пусть и неохотно, но все же пришлось признать: Ритка действительно понравилась Игорю.

— Ладно. Пусть так. Кот тоже может сбиться с пути. Наверное, у него просто стресс, как и у всех нас. — Римма Петровна ревностно прищурилась. — Но я рада, что все так сложилось. Иначе я бы не смогла спокойно лежать здесь до нового года, зная, что Игорь чувствует себя узником без права на амнистию.

После больницы Вероника отправилась на субботнюю репетицию. Возле школьных ворот ее ждал Витя. По привычке она взяла его под руку. На крыльце стояла группа ребят, задействованных в спектакле. Среди них был и Тимур.

— Твой бывший выглядит подавленно, — шепнул Витя.

— Наверное, проиграл матч, — бросила в ответ Вероника.

На репетиции Тимур вел себя странно. Не развлекал своих поклонниц, ни с кем не заигрывал, никого не подкалывал, не шутил в свойственной для себя манере. Он механически делал что от него требуется, и о чем-то постоянно размышлял. Взгляд его часто блуждал, а если и фокусировался, то его целью была Вероника. Ей было неприятно. Вместо того, чтобы оставить ее в покое, Тимур продолжал проявлять активность. Наверное, его основной целью было не дать ей ни малейшего шанса забыть о своей персоне. Этим он напоминал рыбака, который каждый раз приносит домой пустое ведро, потому что ходит на рыбалку только ради самого процесса. Девушка была убеждена, что ему просто хотелось снова поймать ее на крючок, чтобы она всем на потеху барахталась на нем, беззвучно моля о пощаде. Это казалось ей нечестным. Нечестным и жестоким.

Когда Ирина Дмитриевна объявила пятнадцатиминутный перерыв, многие разошлись кто куда, в том числе и Витя. Вероника в очередной раз заметила, что Тимур смотрит в ее сторону своими грустными глазами, имитируя вселенскую скорбь. Не выдержав, она направилась к нему. Слова полились сами собой:

— Было бы неплохо, если бы ты прекратил на меня пялиться. Мне это не нравится. — Мысленно она поаплодировала себе за сказанное. В кои-то веки у нее получилось изобразить в голосе холод и сталь.

— Каспранская, мы вместе репетируем. Я не могу не смотреть на тебя.

Даже когда Тимур находился в таком не свойственном себе настроении, ему все равно было сложно противостоять. Вокруг него ощущалась какая-то бешеная энергетика, он излучал ее, как атомная электростанция. Вероника старалась не смотреть ему в глаза, потому что не была уверена, что сможет сохранить прежнюю стойкость.

— Мы сейчас не репетируем. У нас перерыв. Может, ты сразу скажешь, что тебе от меня надо, и закончим на этом?

Он молчал, и ей пришлось поднять на него глаза. На его лице лежала печаль, глаза были полны тоски. Все это вместе смотрелось на нем просто ослепительно. «До чего же хороший актер», — подумала девушка. Пару месяцев назад это бы точно сработало, и она бы мечтала стать той самой причиной, которая вызовет улыбку на этом прекрасном печальном лице. Но сейчас все происходящее неприятно попахивало просроченным фарсом.

«Неужели он ждет, что я брошусь ему на шею?»

Вероника поморщилась и уже хотела было убраться подальше от его общества, как Тимур резко схватил ее за плечо и потащил за собой в сторону подсобки. От неожиданности из ее горла вырвался лишь невнятный писк. Никто из оставшихся в зале не обратил на них внимания. Зашвырнув ее в подсобку, Тимур захлопнул за собой дверь и запер ее на ключ, который торчал в замочной скважине. Внутри никого не было. Только они двое.

Он прижал девушку к стене и попытался поцеловать, но она яростно замотала головой, не давая ему осуществить задуманное. Ее лицо перекосило, как будто перед ней был мерзкий слизняк, а не самый красивый парень на Земле. На самом деле, в глубине души она прекрасно осознавала, что просто боялась не выдержать и ответить ему на поцелуй. Тимур не стал делать вторую попытку, но отпускать ее тоже не спешил.

— Успокойся, не буду я тебя трогать, — тихо сказал он. — Просто не удержался.

Только сейчас девушка заметила, что от него пахнет алкоголем. Он был пьян. Не сильно, но, видимо, достаточно для того, чтобы начать вести себя подобным образом.

— Не удержался?? — Вероника была в бешенстве. — Я не твоя собственность, ты не можешь просто брать и делать все, что придет тебе в голову! Иди целуй свою девушку, а меня оставь в покое!

Его лицо сделалось игриво-насмешливым:

— Но я не хочу целовать свою девушку, она мне уже надоела.

— Этой ценной информацией можешь поделиться с ней, меня проблемы твоей личной жизни не интересуют. Сейчас придет мой парень и… — Она поняла, что ляпнула глупость, и теперь понятия не имела, как продолжить сказанное. — В общем, просто отвали от меня.

— И что? — насмешливо поинтересовался Тимур. — Что же он сделает? Будет рыдать с той стороны, умоляя меня открыть дверь? Ты прекрасно понимаешь, что с ним у тебя ничего не будет. Ты хочешь быть со мной, я же не слепой. Зачем ты даешь этому дурачку надежду?

— Ты пьяный.

— А ты красивая. Мы что, играем в игру, где нужно озвучивать очевидные факты? — Он наклонился и оказался прямо напротив ее лица, обдав ее своим горячим дыханием с запахом спирта и ментоловой жвачки. — Да, сегодня папочка пьян. Но только самую малость. Это ведь не повод ему грубить, верно?

— Ты несешь какую-то фигню.

— Окей. — Он поднял руки перед собой, вмиг сделавшись серьезным. — Я просто хотел извиниться. Я знаю, что вел себя, как мудак. Ты этого не заслужила. Прости меня.

Первым ее порывом было броситься ему на шею и все простить. Вот он, самый родной и любимый, стоит напротив, совсем близко. Все можно исправить, стоит только протянуть к нему руку. Хотя, стоп… За что он извиняется? Вероятно, за всю ту историю с дракой. За то, что стравил ее и Владу между собой, эскалировал конфликт, доведя ситуацию до критической точки. Но ведь не это было самым ужасным его проступком. Фотографии, которые Мальцева сделала после ночи, проведенной с Тимуром, начали мелькать у Вероники перед глазами. Ей сделалось так больно и обидно, что во рту даже появился привкус горечи. Все то, что она так яростно подавляла и старалась запрятать поглубже, вновь захватило ее разум. Слова, которые она похоронила на дне своего отчаянья, так и не успев их сказать, вдруг вырвались наружу: