– Верно?

– Да, – кивнул А́ртур.

А Ники спросила:

– Как ты это поняла?

Сохранив приятную улыбку на лице, бабушка Майя посмотрела на супруга, нуждаясь в его поддержке. Седовласый мужчина сел за стол, загадочно кивнув женщине.

– Судя по тому, кем является твой друг, стало быть, теперь ты… мягче воспринимаешь людей этого необычного поколения, – осторожно проговорила бабушка Майя, вогнав Ники в краску неловкости и даже стыда перед А́ртуром.

– Зачем ты говоришь это?

– Я знаю, каким убедительным может быть твой отец… – старалась объяснить Майя. Когда взгляд Ники метнулся к дедушке, Майя заговорила громче: – Твои родители научили тебя не доверять и остерегаться поколения Визум. Тебя с детства учили, что эти люди опасны…

– Я выросла, и теперь думаю по-другому, – возразила Ники.

– Но воспитание имеет глубокие корни…

– Не понимаю, к чему ты говоришь все это?

– Я боюсь, что однажды ты не захочешь говорить со мной, если узнаешь о том, кто я.

– Что? – расцепив их с А́ртуром пальцы, Ники подступила к Майе.

Ники знала, каким будет ответ бабушки. Только глухой и слепой не понял бы, в чем бабушка Майя здесь и сейчас хотела признаться своей внучке.

Ники боялась спросить об этом вслух. Но ее взгляд был громче всяких слов. Во взгляде Ники было столько претензии!

– Я Визум, Ники, – наконец сказала женщина с длинными рыжими волосами как у Ники, и с сиянием золотых глаз.

Девушка отшатнулась так, как если бы ее толкнули.

– Что ты такое говоришь? – потрясенно проронила она, не отводя от Майи взгляд. – Это невозможно. Ты ведь…

– Старая?

– Да!

– Твоя бабушка представитель первого поколения, – негромко пояснил А́ртур. Взгляд Ники метнулся к нему. – Эти Визумы почти ничем не отличимые от обычных людей, обладают полным спектром чувств и эмоций и стареют так же как они.

– Верно, – под сдержанным впечатлением подтвердила бабушка, деликатно заметив: – Об этом знают немногие…

Возникла короткая тишина.

– Присаживайтесь, А́ртур, – вдруг заговорил дедушка Власий, жестом пригласив мужчину сесть рядом с ним за стол. Затем он обратился к супруге. – Вам с Ники тоже есть о чем поговорить.

А́ртур сел по другую сторону прямоугольного стола.

Ники не сдвинулась с места. Выглядела упрямой.

– Я не прогоню его, – пообещал дедушка. – Мы поговорим, а после А́ртур поднимется к тебе.

Взгляд у дедушки решительный, но вполне дружелюбный. Он мягко попросил:

– Иди…

Бабушка Майя коснулась плеча Ники, нежно улыбнувшись ей. Ники посмотрела на нее в ответ, но так, будто видела перед собой пусть и знакомого, но все равно чужого человека. Даже если Майя и не подала виду, то совершенно точно заметила это.

Майя пошла вперед. Ники последовала за ней.

Поднявшись по лестнице на верхний этаж, женщина пропустила Ники в ее комнату и, переступив порог, тихонько закрыла за собой дверь.

– Из-за отца вы с мамой скрывали правду о тебе? – спросила Ники. Понизив голос, добавила: – Правду о нас…

– Твоя мама не знает о том, кто я, – ответила бабушка Майя, сев на стул.

Это признание тоже было неожиданностью. Ошеломленная, Ники опустилась на кровать.

– Я могу понять, почему ты молчала, когда в жизни мамы появился отец, но я не понимаю, почему ты ни о чем ей не рассказала раньше…

– Время было другое, – растягивая слова, проговорила Майя, опустив помрачневший взгляд к своим рукам. – Первое поколение людей Визум были открыты к своим создателям. Мы желали выйти к людям и принять их в свою жизнь, в то время как они оказались не готовы впустить в свою жизнь нас... Нам пришлось бояться и скрываться от них.

– Тебе тоже пришлось скрываться?

Бабушка Майя ободряюще улыбнулась внучке, коротко кивнув в ответ.

– Это было несложно, – сказала она. – Среди создателей было много хороших людей. Они помогли нам устроиться в жизни. Все, что требовалось от нас самих: избегать публичности и как можно меньше говорить о том, кто мы есть.

– И все равно звучит ужасно.

– То время позади. Люди первого поколения завели семьи. Мы состарились. О нашем существовании забыли… Мы, как бы сказать, смогли смешаться с толпой, – бабушка снова улыбнулась. – Но вот следующее поколение прятать было невозможно. Люди, без способности состариться как все, слишком выделяются. Поколению А́ртура приходится и удается делать то, чего не смогли сделать мы – завоевывать доверие этого мира. Не сразу. Не быстро. Но это происходит.

Ники робко улыбнулась, протянув руку к рукам бабушки. Женщина возложила свою ладонь поверх руки Ники.

– Когда мир вокруг стал терпимее к поколению Визум, а твоя мама стала достаточно взрослой, чтобы знать правду обо мне, я готовилась поговорить с ней об этом, но…

– Она встретила отца, – поняла Ники.

– Он не был среди тех, кто был терпим к таким, как я. Но твоя мама любила его, и ради нее и ее счастья мы с дедушкой решили, что будет лучше, если она не узнает о своих корнях…

Стало тихо.

Ники спросила:

– Что думаешь об А́ртуре?

– Он обаятельный.

– И все?

– Ну что еще я могу сказать, если впервые вижу его? Будь справедлива.

– Будешь скучать о Харлайле?

– Немного, – с мрачной улыбкой призналась женщина. Опять стало тихо. Она спросила: – Как думаешь, мне пора прервать серьезный разговор суровых мужчин?

Ники почти рассмеялась.

– Было бы неплохо.

Женщина поднялась со стула, разгладив складки желтого платья.

– Спасибо, что рассказала, – подняв к ней глаза, сказала Ники.

– Спасибо, что выслушала, – шепнула она в ответ, и только тогда вышла из комнаты.

Этот разговор одновременно ошеломил и сбивал с толку.

Как такое обрушилось на нее в этот вечер?..

Ники тихонько рассмеялась, представив тот момент, когда отец узнает правду о том, что самые близкие члены его семьи Визумы. Когда девушка представила момент, когда правду о себе узнает мама, смех стал заметно громче… Но веселая улыбка быстро погасла с лица девушки и возник страх…

– Я тоже Визум, – шепнула она, словно распробовав эту правду на вкус.

Ничего не поменялось. Да, ощущалось немного странно, но в целом все осталось так, как было. Внутренний мир не рухнул, разве что немного шелохнулся. Нужно было только подождать, когда осядет пыль и все станет как прежде…

В дверь тихонько постучали.

– Входи, А́ртур.

В комнату вошел мужчина без видимых следов морального давления или физических страданий. Девушка устало улыбнулась ему, но ответной улыбки не последовало. А́ртур прошел через комнату и сел на кровать рядом с ней.

– О чем вы говорили? – спросила она.

– О тебе, – ответил А́ртур. – Обо мне. Твой дедушка хотел удостовериться, что я тебя не обижу.

– Ты его убедил?

– Он спокоен.

– Тогда… что не так?

– Я беспокоюсь о тебе, – признался А́ртур. – Тебя пугает то, что рассказала твоя бабушка?

– То, что я Визум в третьем поколении? – усмехнулась Ники. – Сперва сбило с толку, но не напугало.

Стало тихо. Ники опять заговорила:

– Меня не создавали в лаборатории. У меня есть семья. Среди близких мне людей есть обычные люди. Весь спектр чувств и эмоций при мне. Я не лишена обоняния. И однажды состарюсь как все, – на одном дыхании проговорила она и с иронией добавила: – Ну что я за Визум? Даже смешно, правда?

Но Ники не смеялась и даже не улыбалась. Не улыбался и сам А́ртур, с пониманием заглянув в золото ее глаз. Так прошла секунда, за ней другая, и тишина перестала быть безмятежной. А́ртур, склонившись к Ники, ненавязчиво коснулся губами ее губ, ощутив, как приятное тепло растеклось по телу.

То чувство, что А́ртур испытывал к Ники, касаясь ее лица и губ… Это неподражаемо. В груди разгорался огонь, а кровь в венах мчалась быстрее. Разум мужчины заполнялся мыслями о Ники, а в пылающей груди что-то чрезвычайно сильное и упрямое тянулось к ней. Его сердце? Его душа? Все чувства разом?