– Но пятнадцать лет назад компания всему миру объявила, что не знает причин этих специфических особенностей. Вы и по сей день ищете ответ…

– Мы не можем вот так запросто разглашать военные тайны, но мир начал задавать вопросы и «ВизумБио» нужно было что-то сказать.

– Вы нарушили военную тайну, раскрыв ее мне.

– Конечно, нарушил, – без тени подлинного беспокойства заметил Алкей. – И нарушу ее опять, рассказав тебе об уничтоженных военными трех тысяч Визумов из числа первых двухста тысяч по распоряжению правительства, как дефектный продукт. Ликвидацию остановили не сразу. Бюрократия, сам понимаешь…

Возникла короткая тишина.

– Сострадание, – заметил Алкей. – Не слишком приятное, но полезное чувство. Давно ты им обладаешь?

– Люди часто принимают странные, во многом неприемлемые и даже ужасные решения, – пропустив вопрос Алкея, сказал А́ртур. – Тайны, о которых вы имели неосторожность мне поведать – горький пример таких решений.

– Не одобряешь мою честность с тобой, – впервые за все время улыбка Алкея, словно тень на его лице, стала едва заметна. – Доложишь об этом?

– Нет.

– Я не сомневался в тебе.

Во всем, что говорил и делал Алкей, был тайный смысл. А́ртур спросил прямо:

– К чему все это?

– Прости, что отвечаю вопросом на вопрос… Но как ты сам думаешь?

Точно глядя Алкею в глаза, А́ртур заключил:

– Вы оцениваете меня.

– Так и есть.

– Для чего?

– Визумы – это не продукт конвейерного производства, как думают многие. Как и обычные люди, каждый Визум по-своему индивидуален… Мы по-разному выглядим, мыслим, и пусть мы похоже оцениваем этот мир, все равно смотрим на него по-разному. Взять, к примеру, тех одиннадцать Визумов, добровольно согласившихся на смерть, ради не слишком большой, но, по их мнению, великой цели… – Теперь Алкей с любопытством смотрел на А́ртура. – Как считаешь, их жертва была разумна и оправдана?

– Нет, я так не думаю.

– Видения и поступки тех Визумов принесли больше вреда, чем пользы. Я тоже так считаю.

Алкей подступил к А́ртуру ближе.

– А как ты оцениваешь работу управления в деле, связанном с самопожертвованием Визумов и похищением людей? – спросил он. А́ртур насторожился, хотя и не подал виду. – Работа была максимально эффективной и точной? Никаких ошибок?

Стало тихо. Алкей добавил:

– Погибли одиннадцать Визумов. Я не могу оставить этот случай без внимания, и как глава компании «ВизумБио» намерен добиваться лучших условий защиты поколения Визум, для того и нужно твое мнение, А́ртур. Работа управления была безупречной?

– Управление сделало все, что в ее силах, – уклончиво произнес он обычную фразу любого служителя порядка. Алкею этого было недостаточно.

– Будь ты во главе управления, получилось бы лучше?

– Вы говорите странные вещи, – помолчав немного, признался А́ртур.

Мужчина в синем костюме взмахнул рукой и вдоль стены возникли почти прозрачные голограммы одиннадцати убитых Визумов, мужчин и женщин.

– Ты бы смог сделать существующую систему работы управления лучше? – опять повторил он, сложив руки на груди.

– Управлением разработан безупречный порядок работы. Когда люди начнут его безукоризненно исполнять, работа управления станет образцовой. Я ответил на ваш вопрос?

– Более чем.

– В таком случае, хорошего вам дня, Алкей.

– Письмо тебе было просто приглашением, от которого ты мог отказаться, – вдруг заговорил хозяин кабинета, спрятав руки в карманах брюк. – Лично я был рад этой встрече, А́ртур. – И улыбка снова растянулась на лице мужчины, и сохранялась даже тогда, когда А́ртура в кабинете уже не было.

К вечеру начался дождь.

Ники вышла из управления без зонта. Она накинула на голову длинный капюшон куртки и побрела по тротуару. А́ртур вышел под холодный дождь вслед за ней.

– Ники! – окликнул он. Она обернулась. – Я отвезу тебя.

– Не надо, – вымокая под сильным дождем, сказала девушка и побрела дальше. Но А́ртур все равно пошел за ней.

Купив красный зонт в одном из магазинов, А́ртур нагнал Ники и молча раскрыл его над их головами. Тяжелые капли глухими ударами посыпались на зонт.

– Я же сказала, не надо.

– Я не дам тебе промокнуть.

– Я уже промокла… Гений, – сказала она в точности, как Нулан. Затем улыбнулась, тихонько проговорив: – Спасибо.

Всерьез полагая, что провожает девушку до автобусной станции, А́ртур пришел в недоумение, когда Ники уверенно прошла мимо нее. Следующая станция далеко, а вечер прохладный. Дождь сильный.

– Тебе нужно согреться, – предложил А́ртур, посмотрев в сторону светлой, и на вид уютной кофейни.

– Нет, – отказалась Ники, украдкой проследив за его взглядом. – Я в порядке.

А́ртур не стал настаивать.

– Где ты живешь? – спросил он.

– В нескольких кварталах от управления. Я и Харлайл… мы снимаем дом.

– Я все еще могу тебя отвезти, – обдумав дальний маршрут, опять попытался А́ртур.

– Я поеду на метро.

А́ртур не стал уточнять, почему девушка не спустилась в метро рядом с управлением. На то были причины, уверен он, и если бы она захотела рассказать о них, она бы уже это сделала.

Девятнадцать часов, дорожная разметка стала подсвечиваться оранжевым, набирали яркость уличные фонари.

– Твои родители живут в этом городе?

Взгляд у Ники такой, будто вопрос А́ртура взял ее врасплох. Немного помолчав, ответила:

– Они живут на другом конце города.

– Ты видишься с ними?

– Редко, – призналась Ники. – Чаще я бываю у бабушки с дедушкой.

– Почему?

– Ну, они вырастили меня. Наверное, они мне ближе.

– Ты не любишь своих родителей, потому что они не растили тебя? – уточнил А́ртур.

– Нет, не так. Я люблю своих родителей, – бойко возразила Ники. – Просто они строгие люди и с ними сложно. У бабушки и дедушки все… проще. Мне нравится проводить с ними время.

– Где они живут?

– В тихой деревушке за городом. У них там дом, – Ники высвободила ладони из карманов черной куртки и скрестила руки на груди. Ей холодно, но она в этом не признается.

– Планируешь навестить их?

– Да, – улыбнулась Ники, задумавшись о чем-то. – Хотя бы из любопытства, посадила ли бабушка и в этом году перед домом тыквы вместо цветов… Вот только, когда это сделать? Дорога занимает день.

– Тыквы?

– Да, тыквы… Как-то ребенком я упросила бабушку вместо клумб с цветами посадить под окнами тыквы, чтобы выросли к Хэллоуину. Она сопротивлялась, но я была упрямой. Просила ее об этом каждый день. Она сделала это для меня и продолжает делать до сих пор… Не каждый год, конечно. Иногда.

– Когда именно поедешь к ним?

– Не знаю. Я же сказала тебе…

– Это плохой план, – мягко перебил ее А́ртур.

Девушка посмотрела на мужчину с веселым недоумением.

А́ртур пояснил:

– Попробуй точнее.

– Наверное, в октябре?

Уголок губ на лице мужчины насмешливо взметнулся вверх.

– Ты ждешь моего одобрения или решила точно?

– Решила.

Еда, книги, хобби, фильмы – весь остаток пути они говорили о многих вещах. О вещах, казалось бы невинных, но очень личных. А́ртур хотел знать о Ники все: о том, что она любит, а что – не любит… Ему важно было понять причины тревог девушки, из-за которых в ее глазах собирались холодные мрачные тучи.

Дело в работе? Дело в Харлайле? Или дело в самом А́ртуре?

А может, в чем-то еще?

Вопросы, ответы на которые придется разузнать, ведь только так можно найти способ развеять мглу, чтобы в глазах Ники всегда сияло теплое безоблачное солнце.

В среду все еще шел дождь. Когда А́ртур пришел в управление, Рита уже была погружена в рабочий процесс. Коротко проинформировав А́ртура о своих намерениях на день, девушка, получив одобрение, вернулась к работе. При обычных обстоятельствах она разговаривала бы с Нуланом Россом, но его не было на месте...

Рита Дике хорошо проявляет себя в работе. Подчиняется приказам Нулана, не усматривает возможность идти в обход инструкциям. Она обязательна. Исполнительна. И все равно, А́ртур предпочел бы видеть за столом Дике Ники.